– Капитан Флорес докладывает, сэр.
– Сифорт – с вами? А-а, вижу его теперь. Капитан Флорес, ваш бортовой комп должен записать нашу беседу.
– Корвин, записывай!
– Да-да, сэр, – ответил комп корабля.
– Без сомнения, вы осведомлены о гражданских беспорядках в Нью-Йорке, Ньюарке, и Большом Детройте. Господин Сифорт потребовал, довольно убедительно, чтобы я сопротивлялся политике флота, что я отказался сделать. Пока я не поместил его под арест, я не хочу, чтобы он бродил по орбитальной станции, вел соответствующие разговоры, вызывающие общественное напряжение, в то время как мы помогаем войскам ООН. Я убедил его присоединиться к вашему круизу. Но господин Сифорт может быть, гм, возмутителем спокойствия. Мы не можем допустить этого!
Я едва мог сдержать негодование, но когда взглянул на отца, его лицо ничего не выражало.
– Капитан Флорес, вы должны справиться с ситуацией следующим образом. Объявите чрезвычайное положение и призовите на службу господина Сифорта на этот период.
– Что? – Капитан был потрясен.
– Вы слышали меня. – Голос Торна звучал строго. – И удостоверьтесь, что все судно знает о том, что вы сделали.
– Но… Он – Генеральный секретарь! Бывший, я имею в виду. Я не могу. Сэр, вы абсолютно уверены… – в голосе Флореса явственно слышались панические интонации.
– Я все продумал. Таким образом, понимаете, к нему можно будет применить дисциплинарные нормы.
– Разрешите мне держать его взаперти в его… Могу приставить к нему охрану…
– Капитан, я отдал приказ, – безразличным тоном произнес Торн. – Выполняйте его.
– Да-да, сэр. Господин Сифорт, у меня нет… – Флорес взглянул на своих лейтенантов, словно ища поддержки. – Адмирал, на какой срок?
– На время вашего круиза. Скажем, так… До тех пор, пока «Галактика» не окажется в шлюзе орбитальной станции.
– Да-да, сэр!
– Я возражаю, – резко бросил отец.
– Я догадываюсь, что вы возражаете, – сказал Торн. – Действуйте, капитан Флорес.
С извиняющимся видом капитан смотрел в лицо отцу.
– Господин Генеральный секретарь, в соответствии со статьей двенадцатой Военного Устава и Устава Командования я объявляю на вверенном мне корабле чрезвычайное положение. Я призываю вас на военную службу и требую, чтобы вы присягнули.
– НЕТ! – Я стремительно бросился к отцу. – Оставьте его в покое, он лишь пытался…
Лейтенант, схватив меня за руку, скрутил ее за моей спиной, оттащил меня в сторону. Отец не сделал ни шага, чтобы вмешаться.
На судне слово капитана было законом, а власть – безграничной. Он был признанный представитель Правительства Господа Бога. Я не мог ничего сделать, чтобы предотвратить унижение отца, лишение его свободы действий, если таковым было желание капитана Флореса.
И оно было таковым.
Потрясенный, я наблюдал, как проходит процедура присяги, которая теперь ограничивала отца как военного человека.
На экране Торн кивнул, удовлетворенный:
– Очень хорошо, господин Генеральный секретарь. Это должно уладить все вопросы.
Капитан «Галактики» вытер лоб, грузно опустился на стул.
– Сэр, я понятия не имею, какое звание…
– Пошлите запрос на комп орбитальной станции. Как повторно поступающий на военную службу офицер, он получает последнее звание, которое у него имелось, и старшинство в ранге, какое бы оно ни было. Если у вас есть какие-нибудь сомнения по этому поводу, обращайтесь к Военному уставу. В сущности, придерживайтесь каждой буквы устава во всем, что касается господина Сифорта; я не хочу, чтобы он был в чем-то ущемлен.
– Да-да, сэр, конечно. Вы понимаете что это означает, – теперь на борту два капитана?
– Формально. Кораблем управляете вы. Достаньте ему форму – что-нибудь подходящее по размеру, нет необходимости заставлять его выглядеть нелепо, и сделайте объявление на вашем корабле. Это – все. Приятного путешествия. – Неожиданно экран очистился.
Пилот был полностью поглощен пультом. Мне стало ясно, что мои щеки были мокрыми и странное гудение издавал тоже я. Я вытер лицо и прекратил сопеть.
Отец обратился к лейтенанту:
– Пусть Филип уйдет, пожалуйста. Он не принесет больше беспокойства.
Лейтенант взглянул на капитана Флореса.
– Да-да, сэр, – ответил он автоматически и выпустил мою руку. Я принялся массировать плечо. Отец сказал:
– Если вы не возражаете, я хотел бы форму. Если я должен быть офицером, я считаю гражданскую одежду неудобной, чтобы выполнять свои обязанности.
– Непременно. – Флорес сильно желал уладить все поскорее, – Вы немного выше, чем я, так что… Лейтенант Бьорн, будьте так добры одолжить нам обмундирование.
– Конечно, сэр. Что относительно знаков отличия?
– Принесите их, – ответил отец, – и я прикреплю их после. Поистине вы вводите меня в тоску.
– Да-да, сэр! – Извинившись, он поспешил в свою каюту.
С огорченным выражением лица капитан взял микрофон и, запинаясь, сделал объявление экипажу. Он подчеркнул достижения отца и, по-моему, каким-то образом заставил эту насильственную вербовку выглядеть как своего рода честь. Затем со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла.
Из динамика донеслось:
– Продолжать делать запись?
– Нет, Корвин.
Флорес вертел в руках свой пульт, на мостике повисла гнетущая тишина, молчание явно затягивалось.
– Мне жаль, – наконец выдавил он. – Я понятия не имел… Насколько я могу судить, это – абсурдная, нелепая формальность. Не чувствуйте себя стесненным, идите куда вы хотите. Я, разумеется, не буду обременять вас служебными обязанностями или поручать…
Лейтенант Бьорн поспешно вошел, неся аккуратно сложенную форму. Нисколько не стесняясь., отец снял свою верхнюю одежду, надел новую. Я судорожно сглотнул. Он выглядел так, как на старых голограммах. Только седина на висках свидетельствовала о том, что прошли два десятилетия с тех пор, как он носил форму.
– Да, так лучше.
Тем не менее, улыбка отца была мрачной.
– Знаки отличия?
Бьорн искал что-то в кармане.
– Я взял на складе капитанские нашивки.
Отец прикрепил их.
– Я принес горсть заклепок, так как не был уверен, как долго вы…
– С марта две тысячи сто девяносто пятого по январь две тысячи двести второго. – Отец выбрал соответствующее количество блестящих звездочек, – Если бы вы были так любезны подтвердить мой срок в записях орбитальной станции…
– Вряд ли это необходимо, – сказал Флорес. – Я доверяю вашей памяти.
– Но вы записали приказ адмирала Торна придерживаться каждой буквы устава, и он требует этого. Пожалуйста, согласитесь со мной, сэр. Адмирал достаточно рассержен на нас обоих.
