— Да пей ты уже, наконец, — сказал он мне. — Что только нашёл в тебе Макловски?
Я вспомнил, что он во мне нашёл. Вернее, КАК он меня нашел. Как раз после «голубого огня», а следом и «веселого дыма». Только Дьюпу, с подачи кого-то из нашей команды, оказалось по силам вытащить меня, совершенно не вязавшего лыка, из борделя и доставить на корабль. Может, он нёс меня, может, даже бил, я не помню. Но он и провёл меня мимо вахтенного, и оставил отсыпаться в своей каюте. А в следующий выходной взял с собой и показал, как и где не надо пить. И вообще много чего показал. В частности, как употребляют этот самый «экзотианский огонь», чтобы не было потом мучительно больно и стыдно. Жил он тогда один, без напарника. Они вместе заразились черной лихорадкой, но его второй пилот не выжил. Не имел дурной привычки выживать, как выразился Дьюп. И как-то само собой вышло, что я у него осел… В память об этом событии я взял свою рюмку, хотя «огонь» пьют обычно из бокалов, выдохнул и сделал медленный долгий глоток. А потом с наслаждением посмотрел, наконец, на штатского, возвращая ему оценивающий прищур и показное недоумение. Привыкнув уже к моему тупому и ничего не выражающему лицу, он слегка оторопел. Капитан захохотал. Он вообще был довольно простой мужик, наш кэп.
— А я думаю, Макловски правильно сделал, что не взял его, — негромко сказал молчавший всё это время навигатор.
Из сидящих тут он знал меня лучше всех, и его мнение я вообще бы не хотел слышать. Мне было легче играть в слепую с обеих сторон. Но навигатор продолжал:
— Парень слишком молодой для таких нагрузок, мало того — он честный и добрый. А это и временем не лечится.
Это я-то добрый? Если бы мог, я бы покраснел. Штатский картинно поднял рюмку вверх, как делают на Экзотике, и присосался к ней. Я больше не пил и не собирался, даже из вежливости. Штатский поставил рюмку.
— А мне и нужны честные и добрые. Мерзавцев у нас своих хватает. Ты думаешь, для чего меня послали набирать людей в ваше крыло? Чтобы сформировать особое подразделение из ребят, которые хоть что-то ещё ценят и понимают, хоть чему-то верят…
— А если Макловски тебя не поймет? Он-то НЕ взял, а ведь парень хотел. Ты же хотел, Агжей?
Я сдержанно кивнул, опять ровно так, как положено по уставу.
— Ты хочешь сказать, что я, таким образом, иду против воли своего же генерала? Но, когда он болтался тут у вас, он просто не знал, что нам придется делать следующим шагом. Мало того, я мог бы связаться с ним…
— Ну так свяжись.
— Не хочу. Если у него какой-то бзик, и он не согласится, я тогда точно не смогу нарушить приказ. А парень мне нужен, — он повернулся ко мне. — Ты сам-то чего хочешь, стрелок? Я, насколько это возможно, карты тебе приоткрою. Это будет особое подразделение спецона. Мне не нужны там беспринципные и проворовавшиеся вояки, которые заполонили сейчас южное крыло. С приходом Макловски головы, конечно, полетят, но этого мало. Нужен отряд быстрого реагирования, и желательно не один. С хорошими, проверенными людьми, честными и исполнительными, не особо избалованными. А самое главное — не связанными никакими моральными обязательствами с сегодняшним руководством южного крыла… Ты хотя бы понимаешь меня, молчун?
Я кивнул, четко и по уставу. Спина прямая, подбородок чуть вниз и вперед. Лицо моё абсолютно ничего не выражало.
— Вопросы будут? — спросил штатский уже чуть более официально и сердито.
Если бы я ещё в молчанку поиграл, он бы всё-таки заорал, наверное.
— Будут, — кивнул я. — Разрешите взглянуть на ваши документы и приказ о полномочиях. И ещё я хочу знать, кому непосредственно будет подчиняться ваше так называемое «особое подразделение».
Претензии я выразил в самой вежливой форме. Сказать же хотелось примерно вот что: ну и откуда я узнаю, что ты не врёшь мне, абзал навозный? Он посмотрел на мою хмурую рожу и, сделав над собой усилие, рассмеялся.
— Нет, где вы таких только берете, а? — спросил он у капитана.
— Так я же говорил тебе, эпитэ ма хэтэ, что он два года вместе с твоим Макловски и срал, и спал. Он этого гаденыша из рук выкормил, — не выдержал капитан.
Я не обиделся. Ругался он без зла, да и «голубой огонь» действовал на меня расслабляюще.
— Не бери его, — сказал навигатор. — Макловски тебе шею свернет.
— Не свернет. У него, как и у меня, каждый здоровый на счету.
Штатский встал, вынул из кармана свою личную карточку и наладонник. Карточку он сунул мне под нос:
— На, сержант, читай, только не вслух!
Набрал код и развернул наладонник до размеров среднего экрана. Достал из нагрудного кармана синийский кристалл, вставил его.
— А вот тебе приказ. Ознакомляйся. Только в темпе.
Я прочитал и отодвинул наладонник.
— Ну? — сказал он. — Чего тебе ещё надо?
— Я не знаю, — сказал я честно. — Просто я бы не хотел подставить Дьюпа.
Эта фраза почему-то произвела на генерала Виллима Мериса, заместителя лендсгенерала по личному составу, теперь я знал его имя и должность, эффект разорвавшейся бомбы.
— Он что называл здесь себя ТАК?! — спросил он с недоверием и отвращением. — Вот ТАК?
Навигатор кивнул. Ни он, ни кэп причин такой реакции гостя не понимали. Мерис выругался так замысловато, что я даже повторил про себя пару раз, чтобы запомнить.
— Да, — сказал генерал. — На него более чем похоже… Запомните, сержант, не употребляйте это «имя» в приличном обществе. Это не только грязное животное, но ещё и грязное ругательство в тех местах, куда вы, надеюсь, всё-таки попадёте. Я даю вам два месяца на раздумья. За это время я закончу работу в вашем крыле и сформирую из новобранцев подразделение. Если я не найду большего зануду — вы его возглавите.
Я вскочил и вытянулся по стойке смирно.
— Идите, сержант. Сегодня я на вас насмотрелся с избытком.
Я шел в каюту и… Не то, чтобы я поверил. Но я расцеловал бы и Ахеша, если б встретил. Но, слава Беспамятным богам, не встретил.
История шестая. «Абэсверт»
Тем же вечером я объяснил Джи, что у меня есть примерно два месяца, чтобы сделать из него стрелка. Потом я переведусь в южное крыло, и ему придется выживать дальше самому. Так что все непотребства пусть творит сейчас, я заступлюсь. Спросил:
— Будешь помнить?
Он испуганно кивнул. И глаза у него были грустные. Неужели успел-таки привязаться? Вот ведь сакрайи Дади пассейша… Орать я на него стал теперь меньше. Визит генерала немного успокоил меня. Ждать чего-то определенного — вернее ежедневного провисания в пустоте. Я ждал, что Мерис за мной вернется. И он вернулся. Даже раньше, чем обещал — на тридцать седьмой день от приснопамятного разговора. Генерал ещё больше осунулся и потемнел лицом, наверное, сказались постоянные «проколы». Мы только посмотрели друг на друга, и я сразу понял, что ни он, ни я от своих идей не отказались.
