Я стал терять терпение. Точно так же я себя чувствовал, когда «Весь мир на экране» пытал меня насчет возведения защитной дамбы в Нью-Йорке. Будто они не знали, что их вопросы работают на Лигу экологического действия. Разве могут журналисты поддерживать таких экстремистов?
– Тебе больше делать нечего, как только торчать у экранов голографовидения? – прорычал я.
– Это что-то новенькое, любовь моя. – Арлина пересела ко мне на колени – очаровательная, стройная женщина. Я почувствовал возбуждение.
– Хм. – Я беспомощно огляделся. – Надо помочь навести порядок в доме.
– Он застеснялся, – мягко сказала она Джеренсу, вставая с моих колен. – Или я ему надоела.
– Арлина! – воскликнул я, жалко улыбнувшись.
– Ночью ты должен будешь меня в этом разубедить, – со смешком промолвила она.
Я изо всех сил старался не покраснеть.
Заговорив с Дереком, я прошелся по комнате. Просто удивительно, как эти ребята умудряются везде устроиться с выпивкой-закуской. Как-то однажды я взял фонарик и…
– …патриархами? – услышал я хвостик какой-то фразы Джеренса, который теперь вежливо дожидался от меня ответа.
– А? – Я вынырнул из своих воспоминаний в настоящее.
– Мы должны подготовить эту встречу, – прозвучало терпеливое объяснение. Он знал меня много лет и поэтому не раздражался.
– А как мы можем это сделать? – Я не мог понять, чего от меня хотят. – Можно использовать бюджетную статью о религиозном образовании. Что там у нас запланировано на следующий год?
– Можно попробовать, но сомнительно, что удастся специально для этого собрать сессию…
– Ники! – Арлина шлепнула меня по плечу. Что-то в ее голосе заставило меня прервать разговор с Дереком. – Фити пришел. Наш Фити.
Я пристально на нее посмотрел.
– Хочет с тобой поговорить, – продолжила она.
– Нет.
– Пожалуйста, любовь моя.
– Нет. – Я отвернулся, но она схватила меня за руку и дернула. – Не покидай меня, Ник Сифорт!
– Поговори сама со своим сыном.
Дерек как бы между прочим поднялся с кресла и стал перемещаться к выходу. Я жестом остановил его. Он был моим старым другом, и у меня не было от него секретов.
– Ни сегодня, ни когда-либо, Арлина. После Девона…
– Ник, так дальше не может продолжаться. Вы оба – как маленькие дети.
– Не называй меня…
– Он ждет тебя в соседней комнате.
Я посмотрел на Дерека и Бранстэда, но они молчали.
– Ну?
Дерек пожал плечами:
– Я далек от всего этого…
– Проклятье!
– Давно вы в разладе?
– С год или около того, – пробурчал я. Арлина скрестила руки на груди:
– Почти три.
– И все это время ты чувствуешь себя несчастным, – сказал Дерек.
– Я не из таких. Он сам заслужил…
– Ради бога, Ник! Я знаю тебя сорок лет.
Пришлось мне пойти на попятную:
– Даже если бы мне самому этого захотелось – тут дело в принципе.
– Господин Генеральный секретарь, не будьте задницей. – Сказано было как бы в шутку, но глаза его глядели серьезно.
– Ты сегодня уже второй, кто мне на это намекает. – Долгое мгновение я смотрел на ковер. – Не знаю, надо ли мне его видеть. Это продолжалось так долго, и когда он оставил…
– Привет, па.
Я вздрогнул.
Филип стоял в дверях.
В свои двадцать четыре года он выглядел именно так, как я и хотел. Хорошо сложенный, опрятный, симпатичный – по крайней мере, на мой отцовский взгляд.
– Филип! – Я сделал было движение к своему любимому кожаному креслу, но сесть в него значило продолжить разговор. А мне хотелось совершенно противоположного.
– У тебя все в порядке? – спросил он.
– Ты затем пришел, чтобы это спросить? – Мой голос был предельно жестким.
Дерек с Бранстэдом обменялись взглядами, но ни один не произнес ни слова.
– Нет, сэр. – Руки Филипа принялись нащупывать карманы. – Когда я узнал о происшествии в Академии…
Я ждал молча, никакими поддакиваниями не поддерживая беседу.
Он перевел взгляд на мать:
– Мне лучше уйти?
– Может, будет время… – начал я.
– Ник! – Это встрял Дерек. Я сжал кулаки:
– Говори, зачем пришел.
– Мы ничего не могли с этим поделать, – откровенно сказал Ф. Т. – Клянусь Господом, – Его глаза искали мой взгляд в надежде увидеть в нем прощение.
– Филип, Совет по защите окружающей среды состоит из фанатиков, которые без конца создают нам проблемы. Вы задумали убийство наших кадетов? Нет. Но вы создали ту атмосферу, в которой подобное стало возможным. И это непростительно. – Джеренс открыл рот, чтобы изречь что-то благоразумное, но я остановил его жестом. – Да, вы это сделали, ваш Совет! Ваши постоянные нападки на нашу политику, эти подкопы под нас в Генеральной Ассамблее…
– Па, как вы можете противодействовать нам? Ты знаешь, что произошло в Бангладеш?
– Я был там.
Да, я побывал на крохотных островках, что остались от этой потонувшей в трясине страны.
– А ты знаешь, что творится в Голландии? Или в Луизиане? Что происходит в Микронезии?
– Может, хватит о политике, вы двое? – Дерек стоял, уперев руки в бедра.
Я не обратил на него никакого внимания.
– Филип, потребовались бы усилия многих поколений, чтобы повернуть вспять…
– Не потребовались бы. В нашем Совете провели исследования. Все просчитали. Я сам проверил все цифры, потому что это был мой проект. Через более или менее длительный срок реальная работа по защите окружающей среды на самом деле спасет…
– Через какой это срок? – пристально посмотрел я на него. – Опять же через несколько поколений?
– Замолчите, вы оба! – Дерек каждым своим дюймом в этот момент являл губернатора планеты Надежда.
– Тридцать лет, – упрямо сказал Фити.
– Мы должны платить больше, чем запланировано во всем бюджете этого года. Филип, у нас нет таких денег. – Сколько раз мы еще будем сталкиваться на этой дорожке – мой непримиримый сын и я?
– Уловы рыбы в южной Атлантике опять снизились. Это уже пятое лето…
– А импорт продуктов питания из колоний вырос. Одно уравновешивает другое.
Я посмотрел на дверь за его спиной, надеясь, что он поймет намек и уйдет.
– Не хочу при этом присутствовать. – В глазах Дерека сверкнул опасный огонек. – Джеренс, давай оставим этих лунатиков. – Он потянул Бранстэда за рукав. – Ник воображает, что он у себя в Ротонде и спорит с каким-то деятелем Земельной партии. – Он шмыгнул мимо меня. – А ты! – Он остановился на мгновение, чтобы пронзить взором Филипа. – На сегодняшний день тебе нечем гордиться. Как ни удивительно, ты ведешь себя как последний болван! – И он вышел.
Бранстэд последовал за ним, пожав мне на прощанье руку.
