Другое дело: что это было?
На мой взгляд, полёт состоял примерно из двадцати метров. Такой вывод я сделал, когда взглянул на Кэтрин. Как ни странно, на меня она внимания не обращала, лишь глядела в небо. Затем подняла вверх дрожащие руки, а в следующую секунду упала, как мертвец.
Как злой пёс с цепи, я сорвался и побежал к ней. Буквально две-три секунды понадобилось, чтобы оказаться рядом с Кэтрин. Я опустился на колени и оценил её внешний вид: кожа бледная, глаза закрыты, а губы дрожали как тростинка на ветру. Проверил пульс — живая. Как камень с плеч. Эх, как жаль, что я не медик. Сейчас бы это очень помогло. Ведь была возможность получить базу знаний начальной медицины, а я отказался — пожалел деньги. Скупой платит дважды. Наверное, эта фраза актуальна везде и во все времена.
Знать бы хоть причину, что именно произошло с Кэтрин. Быть честным, я растерялся и тупо смотрел на её лицо. Может, она умирает на моих глазах, а я как беспомощный идиот даже понятия не имею чем ей помочь. Думай, думай, думай…
— Не умирай только, слышишь? — от безвыходности прошептал я. — Ну как тебе помочь? Что сделать?
Она едва приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. О, чудо, в сознании! Я обрадовался как ребёнок и погладил её по щеке:
— Ну скажи хоть что-нибудь. Что мне сделать, чтобы тебе легче стало?
Даже мне было видно, насколько трудно давалось ей каждое движение, но она старалась. Хрипло, еле дыша, вымолвила:
— Д-дай… мне…
— Что? Что дать? Договори. Ты сможешь! — разнервничался я, отчего моя речь ускорилась до максимума.
Тело Кэтрин содрогнулось, и от боли она скривила лицо, но никаких стонов я не услышал. Смотреть на неё жалко и мучительно, особенно когда не знаешь, чем помочь, но удача улыбнулась мне, ведь Уни смогла произнести ещё пару слов:
— … свою руку.
— Хорошо-хорошо, вот.
Я взялся за руку и от неожиданности чуть не дёрнул обратно — ладонь обожгло. Почему она стала такой горячей? Нет, не в том смысле. Сейчас это вовсе не смешно.
Чем дольше держал её руку, тем ниже становилась температура ладони. Вместе с этим испытал непонятное чувство: лёгкий холодок проходил изнутри с головы до пят. Так несколько раз, а потом направился от плеча к кисти, где пропал. Это вызвало смешанные чувства и какую-то слабость. Что это такое произошло, мне явно не понять. Однако, факт в том, что после бегающего холодка по телу, что нашёл, судя по всему, выход в моей ладони, которой я держал руку Кэтрин, ей стало лучше. Она перестала дрожать, цвет лица нормализовался. Спустя несколько секунд открыла прекрасные изумрудные глаза, похлопала ресницами и застонала:
— Как же всё болит…
— Да пусть, пройдёт. Главное — ты жива, — улыбнулся я и нежно погладил по щеке уже второй раз.
— Ты ничего не понимаешь, — с трудом выговорила она и дерзко добавила: — Руку свою убрал.
Вот и вся благодарность. Я тут за неё переживал, в челюсть мне врезала, потом ещё что-то чуть меня не убило, а она дерзит. Обижаться, конечно, не привык, но до чего же неприятно всё-таки.
— Уже, — сухо бросил я и убрал руку. — Встать хоть можешь?
Она поворочалась, оценила свои возможности и отрицательно покачала головой.
— Ну и дела, — грустно промолвил я и пощупал затылок — кровотечение прекратилось, что непременно порадовало.
— Тео, прости меня за эти выходки, но это не я была, честно, — начала изъясняться Уни.
Сказать, что я удивился, не сказать ничего.
— Как это не ты? А кто ж тогда?
— Мы тут не одни, понимаешь? Есть кто-то превосходящий нас и наши технологии в разы. Я в этом более чем уверена, — проговорила Кэтрин.
Откуда она всё это взяла? Что с ней вдруг стало? Из всего произошедшего ещё не получил ответа ни на один вопрос.
— Так, давай по порядку, — предложил я. — Где ты всё-таки была, когда якобы уходила? Почему стала драться? Что за сила отбросила меня невесть куда? И почему, когда я взял тебя за руку, испытал странные чувства, а ты сразу пришла в норму? Кстати, у меня ещё и слабость после этого.
— Что смогу, то объясню, — безучастно произнесла она, глядя в небо. — Но самое главное, что надо знать — мы здесь в большой опасности. Наши нейросети отключают и включают по желанию. И, как я думаю, имеют способность управлять не только ими, но ещё и мозгом. Я только что была марионеткой и ничего не могла с собой поделать.
На последних словах у неё подступили слёзы. Она не выдержала, закрыла лицо руками и разрыдалась, а я, шокированный такой новостью, какое-то время смотрел в пустоту и ничего перед собой не видел…
Когда управляют твоим мозгом, можно считать, что тебя не существует. Если Кэтрин права, то нас уже нет.
Новую информацию, пусть и с горечью, принял быстро. Вернулся из секундных размышлений, взглянул на Уни: уже не рыдала, но тихо плакала. Она изо всех сил пыталась быть сильной. Как видно, у неё получалось не очень, и я её понимал: мне тоже страшно, но нельзя ни на мгновение показывать это. Нужно, чтобы она видела во мне смелого парня, чтобы её уверенность стала непоколебимой. Что я буду чувствовать, не столь важно, ведь известно: смелость — это когда только ты знаешь, как тебе страшно.
— Тео, — сквозь всхлипы начала Кэтрин, — Что мы теперь будем делать?
Я помолчал какое-то время и заговорил:
— Всё так же искать выход. Я понимаю, насколько плохо то, о чём ты сказала, но опускать руки в любом случае нельзя.
— Ты веришь, что мы выберемся с этой планеты? — она успокоилась и вытерла глаза обратной стороной ладони. — У меня такое чувство, что нас специально подставили. Такого же не было, когда ты прилетал сюда в прошлые разы?
— Не было. И меня здесь не было никогда, — решил я сознаться. — Но в то, что мы выберемся, действительно верю.
— То есть ты меня обманул? — возмутилась Уни.
Я глубоко вздохнул:
— Мне хотелось, чтобы ты была спокойна, поэтому сказал, что уже летал на Руж-Пьер. Я посчитал, что это ложь во благо. Но как бы там ни было, Адриан говорил, что всё будет нормально, что ничего особо опасного здесь нет. Вероятно, всё изменилось. Или действительно нас подставили, но я не верю, что Адриан мог так поступить. Да и какой интерес от исчезновения двух человек из Сампавилля? Двух обычных
