руками, и чуть ли не насильно всунула мне в руку.
После этого подставила свою спину и снова просила — не жалеть её, подлую сволочь, злючую тварь, эгоистку, и мерзавку неблагодарную!..
Ну, я-то знаю, что нервных окончаний на спине андроида немного (вернее, их у них не бывает в принципе), поэтому не противился особо сильно — уже начал въезжать, что у нас за садо-мазохистские игрища начались. Кожу андроида почти ничем не повредишь и не испортишь. Ну вот я и приложил ей пару раз. Вначале несильно.
Ну а потом — как чёрт под руку толкнул! — выдал ей от души, так, что только всхлипывала, да дёргалась. А уж стонала… Призывно. Возбуждающе! (Ещё бы: знала и чуяла, как надо…)
И точно. Сработало это жутко эффективно.
Взял я её, «обессилено» распластавшуюся по полу, на руки, говорю:
— Мать. Открой чёртову переборку.
И потащил это «доверчиво прижавшееся» безутешно рыдающе-всхлипывающе-ластящееся ко мне д…мо опять в свою каюту. На любимую койку.
Она уж так «вписывалась» в меня всем телом, и уж та-а-акая была покорная, кающаяся, несчастная… Мягкая. А взгляд…
Можете не сомневаться — «наказал» я её как положено, и изо всех сил!
Проклятый второй Режим — он, похоже, ещё эффективней, чем Первый…
Но зато теперь-то я себя чувствовал королём: этот алгоритм поведения если и отличался от того, что стоял у «старой» Ивы все двадцать восемь лет, то лишь в смысле супер-подчинения, и великолепной настройки на все мои желания в смысле… Полного ублажения меня, Любимого Хозяина и Властелина.
Может, этот Режим списали с какой-нибудь Младшей Жены в каком-нибудь Гареме… Да ещё капитально обученной Камасутре и всем тонкостям мужской психологии.
Словом, следующие три дня у нас царили полная Гармония и спокойствие. Хотя…
Почему-то чувствовал я и какое-то… Разочарование, что ли, и… Стыд.
Словом — совершенно не так, как с Первой!
Ну а затем… Странно. Пошла — как бы рутина. Я бы назвал это прозой жизни.
Ко мне цеплялись по мелочам, и периодически тыкали в нос необустроенностью «Лебедя»: то, понимаешь, мойка у меня допотопная (Чёрт. А меня она тридцать лет вполне устраивала), то пылюки полный трюм (ну, тут она где-то права: не лазать же мне самому, или не заставлять Мать манипуляторами вытирать и протирать всю эту хрень влажными тряпочками…), то мебель (какая, к дьяволу, у меня — мебель!) стоит не эстетично, и не соответствует фэншую…
С придирками и капризами, впрочем, справлялся легко. Говорил: «Да, да, дорогая! Скоро купим новую мойку, вот только до супермаркета долетим… Вытрем… Вымоем. Переставим. Но — потом как-нибудь. Сейчас я (типа) сильно занят! А ты пока напиши список, чего нам нужно докупить в ближайшем порту…»
Но миниуборщика пришлось-таки извлечь из ангара, починить (Ну, это-то пришлось сделать Матери!) и запустить. Пока он пылесосил и оттирал застарелые пятна машинного масла, меня так и плющило: по-моему, нет ничего более ненавистного мужскому слуху и более страшного испытания для его терпения, чем гудение этого самого пылесоса!..
На третий день, сидя опять в рубке, и приказав Иве снова сшить себе чего поприличней, чтобы одеть, я спросил о том, что серьёзно беспокоило с самого начала «полевых испытаний»:
— Мать! Какова вероятность для меня влюбиться в ЭТУ Сущность?
— Ноль целых, сорок две сотых процента.
— ?!
Она повторяет — как будто я не расслышал! А я не не расслышал — я недопонял!:
— Ноль целых, сорок две…
— А… почему так?
— Насколько я помню их инструкцию, и разбираюсь в твоём характере, тебе этот второй Режим абсолютно ничем не грозит. Ведь ты — не безвольный мазохист. Я бы, скорее, отметила у тебя некоторую, — тут она поспешила поправиться, — совсем крошечную, склонность — всё же к садизму. Особенно в отношении механизмов… — тут она поспешила перевести разговор, так как я сердито взглянул на черенок швабры…
— Ты — Лидер. И влюбиться, и, соответственно, быть «деморализован» мог быть только при Первом Режиме. Сейчас же производится эксплуатация устройства в совершенно недопустимом варианте. Хм. — тут она заткнулась, и, чую, как её камеры смотрят в моё тупящее лицо. Затем она говорит:
— Ладно. Сформулирую это проще. Ну, чтобы понял даже ты: тебе почти безразличны её теперешние ужимки и способы воздействия. И при всём совершенстве её Программы подстроиться она к тебе сейчас не сможет.
— Вот спасибо тебе, — говорю, уже не обращая внимания на традиционные подколки, — Утешила. Значит, если я оставлю пока её так включённой, она… меня не убьёт?
— Нет. Она не убьёт тебя ни при каких условиях. Даже при работе Первой Сущности вероятность этого была исчезающее мала. Наоборот, оба Режима будут стремиться изо всех сил сохранить тебя живым и здоровым! Ведь если ты погибнешь, их задача не будет выполнена.
— Кстати, о задаче… Если бы я… э-э… действительно умер — ну, допустим, при очередной нашей авантюре — что было бы с… НИМИ, и… Ивой?
— Недостаточно данных для точного ответа.
— Мать! Кончай это дело! А то я кину в тебя помидором! Ответь неточно!
— Вероятней всего, сущности вернулись бы назад в яйцо, и ожидали бы там, пока в зоне досягаемости не окажется подходящий. Индивидуум-человек. Объект атаки. Ива была бы… временно отключена, в его же ожидании. А её собственная память, как я уже говорила — стёрта. Причём — как память о том, что было до вселения Сущностей, так и после.
Вероятно, любая информация о действии этого оружия является абсолютно секретной, и никто не должен был узнать о том, что с тобой и Ивой случилось.
— А… как они, эти сущности и Ива, поступили бы с тобой?
— Наиболее вероятно, что вначале дождались бы, пока я, в соответствии с Моей Программой, доведу корабль с твоим трупом до ближайшей обитаемой планеты, и затем…
Тоже стёрли всю мою память.
Мать сказала это буднично и просто. Мне стало жутко. Моя смерть «ин экшн», как крайний случай, позволивший бы Человечеству избавиться от проклятых сущностей, ни к чему хорошему, оказывается, не привела бы — эта дрянь не выключилась бы. И так или иначе добралась бы до людей.
Собственно, это и к лучшему.
Что это за скраппер, который не может справиться со своей «добычей» сам?!
— Значит, говоришь, в эту не влюблюсь?
— Нет.
— И они обе должны, говоришь, заботиться обо мне?
— Да.
Потирая «позабоченный» и всё ещё побаливающий, несмотря на медпроцедуры, глаз, я пошёл обедать.
Ива в коротеньких шортиках и топчике, выставлявшем пикантную ложбинку там, где ей полагалось быть, выглядела сногсшибательно. Так что ел
