кроваво-красную окраску. Вспомнил, как впервые увидел «Аполлон», как поразили его тогда нескрываемая механическая солидность и громоздкость переключателей, задвижек, тумблеров, рычагов. Тогда, как и сейчас, космический полет показался ему чем-то абсолютно немыслимым, выходящим далеко за пределы возможностей этой машинерии.
Но вот включили питание, центрифуга заработала, и Риз принялся посылать своих напарников на пятикратную перегрузку, пока Лена следила за их физиологическими показателями. Затем настал черед самой Лены, а еще позже — его собственный; он полез в гондолу центрифуги, а Кейна поставил за консоль, размышляя, что нельзя бояться его, нельзя никого из них бояться, нужно научиться им доверять, им всем. В конце концов, это ведь всего лишь 5g, недостаточно даже для пурпурных точечных кровоизлияний на спине. Он воспроизвел заученную технику дыхания, наполняя легкие и выдыхая воздух на вершине колеса, не позволяя грудным мышцам расслабляться. Он и не заметил, как все закончилось.
Легкотня, подумал он, никаких проблем. Но он помнил, что трудности начнутся при 8g, а при 10g придется совсем солоно.
После полудня он оставил их на тренировке у Такахаси, а сам пошел набросать заметки для лекций. Шесть недель — смехотворно малый срок, чтобы обучить их физике верхних слоев атмосферы, летной механике, навигации и прокладке курса, программированию космической аппаратуры и управляющих систем, не говоря уж про непосредственные симуляции, в том числе на случай эвакуации при ЧП.
Это означало, что обучение работе с модулем, медицинской и научной аппаратурой, симуляции подготовки к высадке и экскурсии по марсианской поверхности, общую диагностику, готовку и уборку, упражнения в радиосвязи и физические тренировки придется перенести на период полета.
Столько всего, размышлял он, столько потенциальных точек провала.
После обеда он повел их в аудиторию гостевого центра и показал фильмы, которые сумел откопать. Громкость не слишком прибавлял, чтобы можно было в нужных местах поправлять вежливого закадрового комментатора. Около восьми появился Морган, сел в заднем ряду и провел там оставшиеся два часа.
В мерцании проектора Риз наблюдал за рекрутами. Кейн и Такахаси выглядели равнодушными, Лена — очень серьезной, и только Уокер демонстрировала неприкрытый энтузиазм. Фату не сиделось, он явственно скучал и после девяти вроде бы задремал.
Когда они ушли, Риз опустился на красноплюшевое сиденье, разделив себя промежутком в одно кресло с Морганом, и закрыл глаза.
— Итак? — произнес Морган.
— Где ты их нашел?
— А что с ними не так?
— С Уокер и Такахаси все вроде бы в порядке. Но Лена ни хрена не смыслит в том, что за пределами ее профессии, Кейн на грани нервного срыва, а Фат полагает, что я тут затем, чтобы его отбраковать… впрочем, вполне вероятно, что именно так и обстоят дела. Что случилось с бывшим персоналом НАСА? Не могли ж они все в одночасье на пенсию уйти.
— Лучшие мне нужны для пилотирования шаттлов. Не забывай, без шаттла даже до корабля не добраться. А экономически осмысленная активность в ближайшее время будет ограничена околоземной орбитой.
— Иными словами, это отбросы.
— Вообще говоря, Такахаси занимает в Корпорации довольно высокий пост, к тому же он старший сын руководителя токийского филиала. Его лояльность исключительна, он один из самых умных и сильных моих подчиненных. Кейн мой родственник, и у него с головой все в порядке. Они с Фатом проявили себя дисциплинированными и отважными бойцами на войне, и в Техасе мало найдется пилотов вертолета лучше их. Лена с Уокер — сильны физически, умны, обучаемы.
— Но риски…
— Мы это уже обсуждали. Ты сам сказал, у нас конкурентные взаимоотношения, и вот тому иллюстрация. Некоторые решения могут тебе не понравиться, но это вопрос корпоративный, то есть при их принятии учитывается больше информации, чем тебе непосредственно доступно. С ними тебе просто придется смириться.
— Пускай даже это подвергает опасности всю экспедицию?
— Не сомневаюсь, что ты все разрулишь, — сказал Морган. — Я в тебе полностью уверен.
На третий день Риз подверг их пятнадцатикратной перегрузке. Трахею Фата забила рвота, Лене пришлось прочищать ее пальцем и делать ему дыхание рот-в-рот. Морган наблюдал за происходящим с порога. Бродит в тени, подумал Риз, как в старые времена.
— Я его списываю, — сказал Риз Моргану. Магнат лишь кивнул.
Когда Фата отослали восвояси, напряжение внутри команды спало, и Риз впервые уверился, что у них может все получиться. В тот день он повел их к Зданию Номер Пять, где располагался макет марсианского корабля. Риз попросил Моргана привести там все в порядок, и Морган выполнил его просьбу без шума и пыли: исчезли внешние лестницы для туристов, выкрашенные синей краской, и пластиковые панели, перекрывавшие вход в командный центр, а поврежденные элементы корпуса залатали.
Риз наблюдал, как напарники пробираются по четырем до боли знакомым уровням: внизу жилая секция, затем кладовая, лазарет и командная рубка, каждый ярус не больше двенадцати футов в диаметре. Он знал, что вскоре они возненавидят эти светло-коричневые переборки и решетчатые металлические полы. Риз провел три года своей жизни, по девять месяцев за раз, в различных версиях марсианского экспедиционного корабля, и ему до сих пор, не реже трех-четырех ночей за месяц, снились клаустрофобические сны о невыносимо медленном, точно в ускоренной съемке, перемещении между палубами.
В конце второй недели Риз, истощенный четырнадцатичасовыми тренировками, дал команде выходной. Больше, чем они в состоянии выучить, в них не запихнешь, сказал он себе. Даже Такахаси проявлял некоторые признаки стресса, путал правую сторону с левой на симуляторе шаттла и оспаривал практическую целесообразность лекций по гравитонной теории.
Риз лежал поперек кровати без сил, когда в дверь постучался Кейн.
— Я в город, — сказал Кейн. — Составишь мне компанию?
Он снова был в зеркальных очках, такой расслабленный, каким Риз его ни разу за последние пару недель не видел. Он оделся в хлопковый пуловер крупной вязки и армейские штаны.
— Конечно, — ответил Риз, повинуясь какому-то импульсу. — А чем займемся?
— Нужно кое-что из офиса в центре привезти. Может, перекусим по дороге.
Они поднялись в лифте на крышу, где их ждал новенький четырехместный вертолет.
— Ты на таком летал? — спросил Кейн.
Риз покачал головой.
— Прикольная машинка, — сказал Кейн. — Настоящий символ власти. Самолеты просто летают, пускай и быстро. А эта штучка делает все, что ты от нее хочешь.
Кейн плавно снялся с места, навстречу лучам заходящего солнца. Космический центр имени Линдона Джонсона обрамляли серые четырехполосные хайвеи. За ними в мутных водах Клир-Лейк отражалась приглушенная небесная синь. Когда Кейн пролетал над этим районом, Риз наконец разглядел, что случилось с Клир-Лейк-Сити. Жилые кварталы выгорели до основания, магазины стояли пустые и
