лица – смесь гнева и презрения. Она быстро и незаинтересованно осмотрела Орбиса и принялась разглядывать место, где они оказались.
А посмотреть стоило. Вокруг цвел розовый сад, стояли столы – тарелки и вазы с фруктами и мясом, сосуды с вином. Кусты роз были выше Орбиса и обступали его так тесно, что невозможно было понять, много ли тут места.
Однако он видел, что в этом роскошном саду под открытым небом очень мало мебели. Вернулся стол красного дерева, хотя вместо одной розы в вазе красовалось две или три дюжины. На столе по-прежнему был экран, а на нем изображение звезд. Рядом высокий шкаф красного дерева с закрытыми дверцами. За столом вращающееся кресло. Единственный стул в помещении лучше было бы назвать троном. Такой красоты Орбису не приходилось видеть. Словно сделанный из слоновой кости; а сиденье покрыто чем-то похожим на ткань, вышитую золотом. Стул пустовал. Орбис ни на мгновение не подумал, что этот стул предназначен для него или для женщины с локонами, так что им предстояло постоять.
Женщина за столом – как же ее зовут? Роз какая-то – посмотрела на него.
– Наверно, лучше вас представить, – сказала она. – Это, – кивок в сторону женщины с локонами, – Фригия Тодд. Она будет нашим пилотом. Не тесной маленькой торпеды, конечно, – добавила она с улыбкой. – Ее сможет вести де фон Вашингтон. Для нашей миссии Вэн предоставляет другой, гораздо больший корабль – этот.
Орбис машинально протянул руку Фригии Тодд. Та, казалось, призадумалась и только потом решила ее пожать. Но он не обиделся. Его занимала Роз Боралли и ее слова. Что за «миссия»? Он снова и снова обдумывал услышанное, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы уловить наконец – «этот корабль»! Он в космическом корабле? Неужели тот, кто молился, садясь в самолет, сейчас в космосе?
Спустя мгновение эти вопросы перестали быть вопросами, потому что женщина Роз Боралли показала на экран.
– Вот здесь, – сказала она, – собственность Вэна. Мы должны ее отобрать.
Но ее дальнейших слов Орбис не слышал, потому что картина на экране менялась, расширялась. Планеты становились меньше, показалось солнце, яркое и грозное.
И не одно. На краю экрана появилась еще одна звезда – нет, еще несколько. Теперь их было с полдюжины, и неожиданно космическое пространство перестало казаться таким просторным.
Орбис знал, что это может означать лишь одно. Звезды расположены слишком близко друг к другу для любой части настоящей галактики. Он понял: что бы они ни делали, это будет внутри Ядра.
Внутри Ядра. В том самом месте, где живут эти воплощения невыразимого зла, про́клятые и проклинаемые хичи.
II
Потрясенный этим открытием, Орбис едва заметил, что Боралли снова заговорила. И только услышав свое имя, посмотрел на нее. Она враждебно смотрела на него и угрожающе держала руку возле чего-то на столе.
– Простите, – сразу сказал он. – Так вы говорите…
Она немного подумала и отвела руку.
– Я сказала, что вы двое можете оказать нашему великому другу и благодетелю Вэну Сантос-Смиту услугу. Поможете ему восстановить справедливость после того, как с ним так несправедливо обошлись. – Она встревоженно и боязливо, как показалось Орбису, посмотрела на трон. Тот по-прежнему был пуст, и она продолжила. – Хорошая новость, – сказала она, посылая им улыбку, свидетельствовавшую о многочасовых репетициях перед зеркалом, может даже со стоящим рядом режиссером, – Орбису Макклюну легко было распознать такую улыбку, потому что он и сам нередко обращался с нею к недостойному миру, – вот хорошая новость: помогая Вэну, вы помогаете себе. И дело не только в плате. В гораздо большем. Взгляните на то, что в этом шкафу.
Она как будто не трогала никаких кнопок и не давала никаких сигналов, но, когда повернулась к шкафу, его дверцы раскрылись. Стали видны полки, уставленные хрустальными предметами, которые люди называли молитвенными веерами хичи.
– Узнаете? – спросила она. – Верно. Это ваши. Внутри этих штук записана вся ваша информация. Если бы они принадлежали вам, вы были бы сами себе хозяева. Что ж, хорошо поработаете на Вэна – и они ваши. Навсегда, – добавила она, вторично посылая такую же улыбку. Облизнула губы, снова посмотрев на пустой трон. Потом с вернувшейся улыбкой спросила: – Есть вопросы?
Орбис не знал, будет ли простое любопытство наказано болевым ударом по нервам, но он решил воспользоваться возможностью.
– Я хотел бы знать, чью собственность Вэн так стремится вернуть.
Женщина неожиданно посерьезнела.
– На этот вопрос я отвечу. Видите ли, – сказала она, – еще маленьким бедным ребенком Вэн был брошен. Только забота и доброта небольшого общества индивидов позволила ему стать мудрым, справедливым лидером, каким он является сегодня. И что случилось с этими индивидами? – Лицо ее покраснело от гнева. – Их похитили Робинетт Броудхед и его банда головорезов! Забрали из их древнего дома и бросили в африканские джунгли! А когда Вэн сумел вернуть несколько этих индивидов, приспешники Броудхеда переместили остальных в Ядро и постарались спрятать их там! – Она замолчала, потому что женщина, которую она назвала Фригией, та самая, с локонами, вдруг вскочила.
– Вау! – воскликнула она. – Вы говорите о пещерных людях?
Фригия не объяснила, что она имела в виду. Не смогла. За неосторожным замечанием последовал болевой удар, и она закричала и задергалась.
Но Орбис понял, о чем она говорила. Эти… как же их называли? Австралопитеки. Лишенные души животные, которые, как утверждали неверующие, были прапрадедами человечества.
Это из-за них Вэн держит Орбиса Макклюна и остальных в проклятом состоянии жизни в смерти.
Больше Орбис ни о чем не успел подумать. Фригия продолжала кричать, и женщина с мрачным лицом выключила их…
…и в то же мгновение вернула, но совсем в другое место. Перед ними оказался человек, которого Орбис никогда раньше не видел.
– Расскажите мне, за что вы ненавидите хичи, – потребовал этот человек.
Это было еще одно пробуждение, одно из очень многих – и почти всегда одинаковых.
В целом Орбис Макклюн провел в рабстве у Вэна, насколько ему удалось определить, от двух до трех тысяч вечностей. У него было мало возможностей размышлять об этом. Когда его выключали, он не существовал. Абсолютно. Продолжительность таких периодов могла измеряться микросекундами или столетиями – в реальном мире, – но для Орбиса этого времени просто не было. Периоды «бодрствования» были одновременно скучными и утомительными. Утомительными, потому что это всегда оказывались интенсивные допросы; иногда их проводили та женщина или тот мужчина, иногда кто-нибудь другой из прихлебателей Вэна. А скучными, потому что вопросы все время задавались одни и те же. Он действительно ненавидит хичи? Сильно ли
