— Монашки-барашки! — прокричали снова. — Где баб спрятали? Почему вам живые, а нам одни мертвячки?! Вам же всё одно нельзя!
— Монахи, жарьте один другого!
— А ну, позатыкали пасти! — гаркнул конвойный. — Бегом марш! Рысью! Ать-два, ать-два!
Колонна побежала под реденьким дождём выкрикивая: «Бееее! Бееее!». Кто-то швырнул в часового огрызком бустера.
Тот стоял неподвижно, точно скала.
* * *
— Что-то тесновато стало в нашем небе, — Сагара проводил взглядом очередной шаттл.
Нет, не шаттл… Это была яхта господина советника Пегю.
— Ты глянь, какая куколка… — процедил сквозь зубы Сео. — Хевронская разработка, одна из последних моделей. Вы знаете, что внутри там — одна бионика?
— Бионика, — повторил мальчик у него на плечах.
— Точно, малец, — центурион легонько подкинул ребенка на спине. — Интересно, на что этот сукин сын согласился закрыть глаза ради такого подарочка.
— А мне интересно, почему нашу петицию задержали до сего дня. И… следи за своим языком, Сео. Дик говорит мало, но память у него — как сантор. Скоро он выучит латынь — и начнет тебя расспрашивать про смысл некоторых слов… и что ты ему скажешь?
…Был на редкость ясный для осени день. Искусственный остров, на котором возвели в своё время космопорт, пищевые комбинаты и при них город, создали в субэкваториальной зоне — и потому лишь количество осадков отличало зиму от лета.
День Всех Святых выдался почти летним: сухим и ясным. Месяц непрерывных дождей переменил город: копоть по большей части смыло в океан, и руины приобрели свой первозданный вид. Как строительный материал тут господствовал песок рыжевато-серого цвета, очень грубый, почти как рис. Из него делали кирпичи, прессуя с наполнителем при высокой температуре. Под солнцем отдельные песчинки поблескивали, как сахар.
В центре города раньше был сквер — коммунальный дом окружали деревья и кусты. Разумеется, в «ночь Огня» всё это сгорело в прах — но сейчас пустырь снова зеленел: высадили саженцы сосен, присланных с Идзанаги.
— Как думаете — примутся? — спросил брат Хаас.
— Почему бы и нет? Сосна — неприхотливое деревце.
— Я сажал вон там, в углу. Мы сажали с Марией вместе. Десятка с полтора. Жалко будет, если не вырастут.
Они зашли в большую шумную палатку с надписью над дверями: «Управление Коммуны Минато», и направились к самодельному столу с табличкой «Идентификация и регистрация граждан».
На столе стоял портативный сантор-терминал, за терминалом мальчишка лет шестнацати резался в «Гравиполо — первенство Галактики».
— Синта, — обратился к нему Сагара, — доброе утро. Мы пришли.
— Оэ… — Парень встал. Сел. Выключил игру — и снова встал. — Простите, отче. Простите, центурион, я…
— Да играй себе, — сказал Сео. — Нам нужен не ты, а господин Ито.
— Он вас искал, честно! Но его вызвали в космопорт встречать господина советника. Он сказал, чтоб вы обязательно его дождались!
— А куда мы денемся, — Сео спустил малыша с плеч. — Поди погуляй, Дик.
— Дик? — Синта с любопытством посмотрел на мальчика. — Так он вспомнил свое имя? Или сестры что-то нашли?
— Где там, — Сео покачал головой. — Но мы на днях поняли, что уже не можем ждать, пока они что-то найдут. Потому что пацан начал считать, что «ты» — это его имя.
Синта хихикнул. Сагара также улыбнулся. Момент истины в самом деле был на первый взгляд слегка комичным.
Началось все с того, что брат Монаґан позвал Сагару к себе в оружейную. Когда тот пришел, там уже были — кроме Монагана и мальчика — Жакинта, Коннор и Шелипоф.
— Мы тут кое-что нашли, отче, — Монаган развернул свёрток, который держал в руке, и Сагара увидел половинку высохшей котлеты, мумифицированную сосиску, несколько объедков бустерного «хлеба» и ещё какую-то еду, какую уже можно было смело называть «пищевыми отходами».
— Он прячет еду, — сказал Сагара. — Что здесь удивительного? Брат Феликс сказал, что это пройдет, когда он привыкнет, что пищи всегда хватает. Немножко хлопотно будет убирать, но это можно пережить.
— Я не о том, — брат Монаган сделал протестующий жест свободной рукой. — У нас тут другая проблема.
Он повернулся к мальчику и спросил его:
— Кто это натворил? Кто это сюда притащил?
— Ты, — спокойно сказал мальчик.
— Я? — брат Монаґан ткнул себя пальцем в грудь.
— Ты, — ребенок постучал кулачком себя по животу — Ты натворил.
— Вот так, — Монаган повернулся к Сагаре, свернул пакет и бросил его в утилизатор. — Понимаете, отче? Пока будем ждать окончательной расшифровки городских архивов — малец будет думать, что его зовут «ты». Надо с этим что-то делать, отче.
— Да, — согласился Сагара. — Мы его окрестим, и зарегистрируем в списках коммуны. Если его идентифицируют — ну, будет просто лишняя строка в документе.
— А как назовем? — Черные глаза Жакинты вдохновенно блеснули.
— В честь Кинсби, — предложил Коннор. — Это ж он его первый нашёл. Только я не знаю, как зовут Кинсби.
— Питер, — подсказал Шел.
— Почему это всё одному Кинсби? — обиделся Жакинта. — Мы все там были.
— Жаки, мы же не можем звать мальчугана Питер-Франшику-Эстебан-Гван…. Кто там ещё с нами был, отче?
— Кто бы ни был, — улыбнулся Сагара. — Но так и в самом деле нельзя.
А Коннор даже не подумал, что Сагара и Гван — это фамилии… Священник посмотрел на мальчика. Монаган посадил его на свой верстак, и малыш начал крутить в руках выпотрошенный шлем от кидо. Потом надел на голову по самые плечи, похлопал синими глазёнками на сохэев, прижал к флексигалсу пальчик и стал рассматривать, как белеет и сплющивается подушечка. Сняв шлем, просунул руку внутрь и принялся ощупывать флексиглас с обратной стороны. Поднял глаза на Шелипофа и удивленно спросил:
— Вода?
Тот покачал головой:
— Флек-си-глас.
Но мальчик не стал повторять. Сагара давно заметил: если новое слово для него слишком сложное — он лучше промолчит, чем скажет неправильно.
— Я предлагаю назвать его в честь корабля, — сказал Коннор.
— Львом? — Жакинте явно понравилась идея.
— Лучше Леонидом, — предложил Шелипоф. — Это означает «сын льва».
— Нет. Полное название корабля — «Ричард Львиное Сердце». Ричардом.
— По фамилии «Второй», — усмехнулся Шел.
— Первый, ели на то пошло, — вмешался Сагара. — Но у меня есть другое предложение. Дадим фамилию в честь планеты: Суна.
— Так это просто «песок», — слегка разочарованно сказал Монаган. — Почему не «Сунагиси»?
— Потому что это название в ближайшие десять лет будет взывать к каждому о мести. Я врагу не пожелаю иметь такую фамилию.
