Они вместе вышли из столовой и отправились по коридору в ставшем уже привычным порядке: Донован впереди, Олафсдоттр следом, с шокером наготове. Впрочем, она больше не целилась человеку со шрамами в спину, хотя и не настолько расслабилась, чтобы убирать оружие в кобуру.
— И все-таки, дорогуша, сдается мне, ты заблуждаешься, — сказала она, продолжая начатый разговор так, словно они и в самом деле были вышедшими прогуляться приятелями. — Роомская традиционная опера излишне помпезна. В их драмах слишком много слезливости. Традиция Япни более воздушна, более изящна, минималистична.
Человек со шрамами позволил Педанту поддержать диалог:
— Ты неверно подбираешь критерии. Перед гранд-оперой и Но стоят разные задачи. С тем же успехом можно обвинить лимон в том, что ему недостает сладости леденца. В каждой из них есть своя красота — просто итоги разные. Только тот смысл, который мы сами вкладываем в этот итог, и заставляет что-то казаться менее значимым, нежели другое.
— О, дорогуша, разве не тот смысл, которым мы наделяем свои поступки, в конечном счете определяет итог?
Они подошли к пересечению коридоров и повернули. Донован вдруг остановился и произнес:
— Как по мне, так по значимости даже свержение Названных меркнет на фоне одного лишь только часа, проведенного наедине с дочерью у нее дома.
Он прикрыл глаза, и его внутреннему взору предстало озабоченное, обиженное лицо Мéараны. Он посмотрел на свою похитительницу.
— Равн, ты должна мне кое-что пообещать.
Олафсдоттр замерла в шаге от него и совершенно по-птичьи склонила голову набок.
— И чего же ты хочешь, дорогуша?
— Обещай, что если я помогу тебе, то, когда все закончится, ты отправишься на Дангчао, чтобы рассказать Франсин Томпсон и ее дочери Люсии, почему я так и не приехал.
— Хочешь, чтобы я ради такого пустяка сунулась прямо в логово врага? Ты очень многого просишь, Донован-буиг.
Так и было. Он посмотрел вдоль по коридору на ничем не примечательную стену, скрывавшую за собой потайную дверь. В голове вдруг всплыла присказка «проще пареной репы» — Ригардо-джи занял позицию, позволявшую простреливать весь проход до самого грузового шлюза. Никто, вошедший в коридор, не имел ни единого шанса спастись, если только не поспешил бы укрыться в кают-компании или же в той каморке, где поначалу держали человека со шрамами.
Это заставило его принять окончательное решение. Меткий стрелок вполне мог уложить конфедератку, не причинив вреда ее пленнику, но в этот миг Донован со всей ясностью осознал, что контрабандист собирается убить их обоих.
— Идем, — сказал Донован, вновь отправляясь по намеченному пути.
Как ни странно, но теперь Олафсдоттр заставила его остановиться.
— Зачем спешить, До-оно-ован? Так ты про-осишь меня сунуться в само-ое сердце Старых Планет, что-обы по-обо-олтать с Го-ончей? Из тахо-ого-о путешествия я мо-оху и не вернуться.
— Вполне равноценный обмен. Разве ты сама не просишь меня о том же?
— Видишь ли, дело в том, что я не прошу. Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
Донован не отводил глаз от стены в дальнем конце коридора. В любую секунду панель могла отодвинуться, выпуская смерть на волю.
— Давай обсудим это в моей каюте, — сказал он.
Но Олафсдоттр, словно уподобившись герою древности, приковавшему себя за лодыжку, чтобы никто не заставил его покинуть поле боя, осталась стоять прямо на линии огня.
— О-ох, како-ой ты вдрух стал настырный! По-одхо-ото-овил мне ло-овушку в сво-оей каюте? И ка-хую же хитро-ость ты задумал на сей раз?
Тут она заметила, что все его внимание сосредоточено не на ней, а на стене. Она резко развернулась и нацелила туда шокер.
— В чем дело, дорогуша? Какая еще гадость тебе взбрела на ум?
Она подставила Доновану-буигу спину. Силач сразу же принял управление телом человека со шрамами и набросился на конфедератку. Та повалилась на живот под внезапно обрушившимся на нее весом, от удара у нее перехватило дыхание. Какую-то секунду она лежала неподвижно, потом дернулась, и Донован ощутил обжигающий разряд, ударивший его в бок.
В себя он пришел на тесной койке в кают-компании. Олафсдоттр сидела в кресле, опираясь подбородком на ладонь.
— Умный трюк. Я бы даже сказала, великолепный. Это же как ты меня успел убаюкать-то за несколько дней! Вырони я шокер или замешкайся — и победа вполне могла оказаться на твоей стороне. И это бы плохо кончилось что для меня, что для тебя.
Она наклонилась и потрепала Донована по щеке, и тот, попытавшись схватить ее за руку, вдруг понял, что привязан к койке.
— Придется тебе полежать здесь пару денечков. Заодно подумаешь о том, как плохо себя вел. Скоро мы выйдем на трассу Абалон — Меграном. Не хотелось бы, чтобы ты толкал меня под локоть.
После того как Тень ушла, Донован предпринял несколько попыток выпутаться, но Олафсдоттр знала свое дело. Впрочем, не слишком рассчитывая на успех, он не был и разочарован, когда ничего не вышло.
— Мы не захотели ее гибели, — сказал Донован самим себе. — Почему?
«Пленники часто влюбляются в своих похитителей», — отозвалась Шелковистый Голос.
«Не сказал бы, что я влюблен в эту жердь», — ответил Силач.
«Эдельвассе обещал, что не убьет ее, — сказал Педант. — Не доверяешь ему?»
— Недоверие оказалось оправданным, — заметил Фудир. — Он не явился.
«Совсем иной сорт предательства, нежели тот, которого мы опасались…»
— Кстати, да. А почему он не пришел? — спросил Донован.
«Вариант А: у него сдали нервы, — начал строить предположения Ищейка. — Б: мы перепутали место или время. В: пришли слишком рано. Г: опоздали. Д: он так и не нашел того оружия, которым собирался воспользоваться. Е: нашел, но оно было разряжено. Ж: он…»
«Заткнись», — попросил Силач.
«Это все не имеет значения. Но Силач не хотел ее смерти. Почему?»
«Эт’ хто сказал? Вааще-то это я ее повалил».
«Нет, ты просто прижал ее к полу, чтобы убрать с линии огня».
— И это бы не сработало, — сказал им Фудир. — Мы все равно остались бы на мушке у Ригардо-джи. Он и нас бы застрелил. Впрочем, думаю, он с самого начала именно это и планировал.
«Я ему с самого начала не доверял».
«Ты, Ребенок, вообще никому не веришь».
