- Простите, учитель…
- У меня прощения не проси! Под твоим началом тысячи людей, об этом подумай! Из-за шипа, что тебе в одно место попал, всю Империю четыре года трясло! Зачем ты Оззеля задушил?
- Он был болван.
- Перевёл бы на другой корабль.
- Болван и на другом корабле останется болваном…
- А что тебе сделал Ниида?
- А что вам сделал весь тот госаппарат, который вы в первый год Империи уничтожили подчистую?! - взорвался Вейдер.
- Болваны были, - ехидно ответил Палпатин.
Тёмный лорд только рот открыл. Как всегда, его любимый учитель проводил с ним психотренинг, а он, как всегда, понял это только когда тот сам сказал об этом.
- Ну, повелитель…
- А теперь, когда ты перестал предаваться сентиментальной скорби по поводу гибели всего мира, объясни мне про сына, Кеноби и про то, как это связано с нами.
- Он… он с ними…
- Кеноби уже “они”, - снова съязвил император. - Когда ты научишься свои мысли ясно выражать?
- Когда захочу!… Они - это они, - устало ответил Вейдер. - Морд я их не видел, но морды были… Кеноби только первое звено. А за ним…
- Умершие джедаи? - спросил Палпатин с неприкрытым любопытством. В тоне была и издёвка. Вейдер невольно усмехнулся: учитель…
- Не знаю. Не уверен. Ощущение большой толпы людей…
- Которые держат твоего сына?
- Да. Они его держали. Крепко. А потом… Его отпустило. Когда мы… сделали не то, что нужно…
Живые и умные глаза императора смотрели на него.
- Вейдер, - сказал тот почти ласково, - так почему ты считаешь, что это связано с нами?
- Они хотели нас убить.
- Нет, мой мальчик, это я понимаю. Я не понимаю, почему они всё ещё представляют для нас опасность. Они отпустили твоего сына. Так почему не пять лет, а полгода?
- Я… - Вейдер судорожно стиснул в кулак свою уцелевшую руку. - Я испугался.
Промежуток тишины.
- Да, - трезвым тоном сказал Палпатин. - Это серьёзно.
-Это… - с трудом сказал Вейдер, - запах той силы… Огромной силы… Самой огромной, какую я только знал… В тысячу раз меня сильнее…
- Запах?
- Да, повелитель, - Вейдер сглотнул. - Из детства. Из юности. Из снов. Судьба.
И новая тишина.
- Да, - произнёс Палпатин на удивление мягко, - судьба - самая непреодолимая сила… Но кто же знал, что она состоит из миллионов враждебных тебе воль?
Вейдер вздрогнул и вскинул голову.
- Учитель?…
- Да-да, - ласково кивнул ему Палпатин. - Судьбу ошибочно считают за некий фатум, безличный ток жизни. Кто-то отрицает её, кто-то считает себя её творцом, а кто-то полагает, что она как Великая Сила: течёт и будет течь. Но у судьбы, мой мальчик, - его сухая ладонь накрыла плечо Вейдера, - миллиарды живых враждебных глаз. Те, кто не желал в мир нашего прихода. Те, кто делал всё, чтобы нас изменить. А когда изменить не удалось - и, поверь мой мальчик, таких, как мы, изменить невозможно - было положено нас искалечить и убить, убить нашими же собственными руками… Прости, но не затянул бы ты свой бой с Кеноби…
- Да.
- Вот видишь, - он легонько погладил его по плечу. - Ты всего лишь своими глазами увидел это, Вейдер. В мире накопилось слишком много добра. И в нём слишком яркий свет. А мы умираем. Ситхи умирают. Злые и недобрые. И миллиарды просветлённых день и ночь смотрят на нас, до тех пор, пока их взгляды и их воля не обретают овеществлённую плоть и не поворачивают нашу жизнь так, как им угодно. Этому почти невозможно противостоять. Но, - император с достоинством выпрямился, - я, старый ситх, а ныне тёмной силой своей Император большей части галактики, это умею. Я всю жизнь ломал чужую судьбу. Поверь, мой мальчик. Я много не сумел. Я допустил, чтобы твоя судьба тебя всё же настигла. Но ты не умер. И я тебе обещаю, - взгляд Палпатина стал жёстким, - ты будешь жить долго. Очень долго. И от взглядов миллиардов просветлённых я тебя сумею закрыть. А потом и привить иммунитет. Ты много не знаешь, - с сожалением покачал головой старый ситх. - Очень многого. Играешь со своей Силой… Вейдер, давай уговоримся. Пора становится взрослым. Империю мы завоевали. А теперь… Теперь стоит разобраться с прочим. Итак, ты хочешь сказать, что “полгода” - это твоё ощущение после погружения туда через связь с сыном?
- Да, учитель.
- Таким образом, никто тебе это не говорил, сам ты это не вычислял, а просто почувствовал неизмеримую тяжесть, которую опознал как то, что испытывал в молодости?
- Неизбежность, - кивнул Вейдер.
- И полгода - это твой расчёт своей собственной прочности.
- Да, повелитель.
- А моей?
- Но вы связаны со мною!
- А что, разве оттуда тебя твоими джедаями зацепило?… - через секунду Вейдера огрел яростный взгляд: - Говори: зацепило или нет, неуч проклятый?!
- Я не неуч…
- Ты безрассуден и неосторожен, - совершенно успокоившись, сказал Палпатин. Ответ на свой вопрос он получил в тоне ученика. - И всегда был безрассуден и неосторожен. Слишком горячая голова…
- Это у меня-то?
- Не у меня! Вейдер, - испытывающий взгляд императора вскрыл его до самых печёнок, - ты ведь хотел придти на помощь сыну. Зацепиться за него и помочь. Ещё до того, как понял, что ему ничто не угрожает.
- Я о вас вспомнил.
- О, - хмыкнул Палпатин. - Я тебя умоляю. Как это трогательно.
Вейдер покачал головой и стал смеяться - который раз за день.
- Повелитель…
- Что? - поинтересовался Палпатин.
- Послушайте…
- Я слушаю тебя очень внимательно, - с преувеличенной вежливостью откликнулся император. - Что ты хочешь мне сообщить?
- Я… я вас люблю, - выпалил Вейдер.
- Я сделаю запись твоих слов, - кивнул император. - И буду давать тебе прослушивать всякий раз, когда помутнение снова обрушится на твой роскошный шлем.
- Император!!!
- Ха-ха, - ответил император. - На случай, если у Амидалы ещё были дети.
- ???
- Ну, если она родила не двойню, а тройню, - пояснил Палпатин деловито. - Твои дети в последнее время размножаются, прости, как семейство грызунов-травоядных. Так что я жду всего…
- …когда я всё-таки задохнусь, - прерывистым от судорожных вдохов голосом сказал Тёмный лорд, - это будет ваша вина. Мне нельзя смеяться. Столько смеяться.
