Я практически ничего не видел, из-за дикой слабости и холода не чувствовал рук и ног, устал от боли раздирающей каждую клеточку организма, но был счастлив. Счастлив от того, что глаза Рики блестели, счастлив от того, что она села рядом со мной в машине, счастлив от того, что автомобиль рванул вперед и мое пылающее лицо обдувал прохладный воздух. Рика как смогла обработала мои раны, а потом положила мою голову себе на плечо, ласково держа меня за руку. Санька пыхтел, сидя рядом, Лешка с Катей улыбались, а я, едва держащийся в сознании, просто ликовал, и приятное перекрыло все. И боль, и страх… и зародило крошечную надежду.
Ехали мы не меньше двух часов. За это время я несколько раз задремывал, убаюканный теплом любимой девушки. Будучи далеко за городской чертой, Леха заехал на какой-то холм, прячась в тени высоких деревьев и только тогда, все решились оглянуться на осажденный город. Лешка помог выбраться мне, подвел к краю холма и вместе мы смотрели на висящие в небе тучи из густого черного дыма, на желтые пятна пожаров, на десятки снующих повсюду летательных аппаратов, на захваченный город, еще вчера бывший нашим домом. По щекам Рики текли слезы. Она закрыла рот рукой, но это не слишком помогало.
— Это конец. — Прошептала она
— Нет, это только начало. — Ответил я, пристально разглядывая город.
— Начало? О чем ты? — Спросил подавшийся вперед Саня.
— Начало войны… начало конца…
***
Лея задумчиво откинулась на спинку стула, сквозь стекла очков разглядывая потолок. Наступила пауза, совсем ненужная в этот момент. Впрочем, все, что не делается, все к лучшему — я мог перевести дыхание. Поначалу мне казалось, что не смогу промолвить и двух-трех фраз, но меня так понесло, что сам от себя был в легком шоке. Лея молчала, и это становилось невыносимо.
— Эпичненько. — Вдруг произнесла она, вернув взгляд на меня. — На этом все?
— Остальное ты и сама знаешь. Прятались как мыши за городом, кое-как перебивались едой и ночлегом. Было тяжело, ведь я был практически неподъемный. Через несколько дней нас накрыли, мы думали нам конец, а тут толпа здоровенных ребят с оружием. Ну и… привет Лея, я Слейвин.
— Привет Слейвин, я Лея. — Улыбнулась девушка. — Как узнал про разговор Саши и Рики?
— Санька сам рассказал.
— Благородно с его стороны.
— Ну да, как же.
— Оставьте пожалуйста свою ревность, юноша.
Я тяжело вздохнул.
— Оставил.
— Я вижу тебе полегчало.
Действительно, я чувствовал себя намного лучше. Спокойнее.
— Угу. — Хмыкнул я. — Спасибо.
— Пожалуйста. — С теплой улыбкой ответила Лея. — Радуйся, мучения окончены. Можешь идти.
— Хорошо… Кого позвать, Саньку или Рику?
— Больше никого. — Лея повернулась ко мне спиной. — Меня интересовали только вы двое.
— Почему? — Я не хотел соглашаться с фактом, что только я и Данте будут подопытными кроликами. — Почему только я и Лешик?
— Потому что, — Лея повернулась ко мне, — на вас двоих было больше царапин и синяков. Еще вопросы?
— Нет. — Я улыбнулся, двинулся к выходу, но остановился у порога. — Хотя… только один — что дальше?
— Слейвин, зачем ты задаешь вопрос, ответ на который ты уже знаешь?
— Знаю?
— Знаешь. — Лея улыбалась. — Дальше только одно — начало конца.
Глава 2. Сопротивление
«Судьба выявляет наши достоинства и недостатки,
подобно тому, как свет — освещаемые им предметы».
Ф. Ларошфуко.
И это действительно было новым началом. А вот началом чего, это был другой вопрос… Навыки выживания у нас напрочь отсутствовали, да и о чем вообще можно было говорить — мы были детьми, совсем детьми. Восемнадцатилетняя Рика была самой старшей из нас. Возможно, будь у нас подготовка или хоть маломальские знания, мы бы находили припасы, но ни подготовки, ни знаний не было. С едой было туго, с ночлегом и теплом еще хуже. Когда мы напоролись на отряд врага, мы были вымотаны и истощены настолько, что даже не попытались бежать. Я помню, как нашу машину внезапно ударило в бок и швырнуло в высокое дерево. Помню, как отовсюду выскочили солдаты пришельцев, помню, как засверкали над головой смертоносные спирали, помню… как под пришельцами вдруг вспыхнуло пламя…
К тому моменту как враг был повержен, я уже потерял сознание. Мои раны вновь открылись, кровь сочилась отовсюду, я медленно умирал. Остальные были в не намного лучшем состоянии. Коротко воздав почести погибшим товарищам, вооруженный отряд повел нас вглубь леса. Их было около двухсот человек — военные, полицейские, охранники, спортсмены, простые работяги — все кто отличался особым взглядом, способным видеть то, что происходило вокруг. Разумеется никто не успел эвакуироваться после нападения, поэтому эти люди, случайным образом встретившиеся, двигались подальше из города, дабы там зализать раны и подготовиться.
Я потом узнал, что шли они еще мучительные тридцать семь часов, прежде чем оказались у старой заброшенной электростанции на берегу реки. Станцию начали строить еще в девяностых годах прошлого века, но так и не закончили. Вокруг была глушь, деревья обступали все высоким и плотным забором, что было очень на руку. Здесь и было решено организовать базу. Базу сопротивления.
Первое что я увидел, когда пришел в себя, это огромный высокий торшер, исполняющий роль операционной лампы. Голова гудела, а глаза залила пелена, которую я никак не мог проморгать. Что-то стягивало все мое тело. Я мог шевелиться, но ни руки, ни ноги поднять не мог. Я находился в светлом помещении, а свет от лампы делал его еще светлей. Этот белый свет был невыносим. Я закрывал глаза, но мне казалось, словно веки мои становились прозрачными. Зажмурился, застонал, от страха стал думать, что пришельцы поймали меня и сейчас были готовы ставить опыты. Поэтому я все яростнее бился, пытаясь вернуть себе зрение и способность двигаться. Я слышал, как скрипнула дверь, увидел фигуру в белом, испугался и закричал, дергаясь все сильнее.
— Ух ты. — Услышал я приятный голос. — Классный танец! Как называется? Научишь потом?
Мои телодвижения достигли возможного апогея, крик тоже.
— О, Господи! — Вновь раздался голос. — Как чувствовала, что ты особенный экземпляр.
Я ощутил укол в шею и силы резко меня покинули. Зато с глаз сошла пелена, и я увидел очень милое лицо, склонившееся надо мной.
— Ну привет, красавчик. — Произнесла девушка, убирая за ухо прядь темно-русых волос. — Да, все хреново. Но ты не расстраивайся, ведь ты теперь в моих руках.
Так я познакомился с Леей, выдающимся биологом, сумасшедшим химиком, и просто веселым человечком, который мог скрасить любое, даже самое серое утро. Именно она не дала мне умереть. Едва мы обосновались на базе, в первые же двенадцать часов она собрала медицинский блок и, с помощью еще пары ребят с врачебным опытом, принялась бороться за мою едва теплящуюся в теле жизнь. Они заштопали мой живот и другие раны, сделали удобную шину на руку и держали на капельницах четыре дня. Лекарств было мало, увесистая часть ушла на мое лечение, и многие не понимали, зачем спасать тощего слабого пацана, когда были те, кто мог участвовать в сражениях и приносить настоящую пользу. Но Лея была непреклонна. Когда мы более-менее пришли в себя и поправились, Лея провела ряд психологических тестов, как оказалось только для меня и Лешки, и… мы стали полноценной частью новой семьи.
Первым правилом этой семьи было — никаких имен. Шла война, пускай и скрытая, но война и каждый понимал, что для победы враг пойдет на самые страшные и жестокие меры. Пока мы находились по большей части в лазарете, старшие не сидели сложа руки. Искали припасы, технику, оружие. Разведчики по возможности пробирались в город. В первые же дни, они узнали что тех, кто не обладал способностью видеть, пришельцы брали в плен и увозили к себе в башню. Что они с ними делали известно не было, но было ясно, что многие оставались в живых. А это означало, что под угрозу попадали наши близкие. Поэтому и было решено забыть, вычеркнуть все имена и придумать новые. Поскольку члены сопротивления решили оставить нас, мы тоже должны были придумать себе имена. Рика взяла себе имя Мара, в честь славянской богини смерти, дабы нести гибель нашим врагам. Танк, которого все выбрали лидером и который проявил большую симпатию к Саньке, предложил ему назваться Хантер, дабы быть охотником на серых солдат. Катя выбрала имя Кэт, а Лешка, заядлый геймер, назвался именем главного героя известной компьютерной игры, от которой, как выяснилось впоследствии, здорово фанател — Данте. Я же взял имя Слейвин, производную от своего имени.
