Я побывала у врача, и через несколько дней мне сняли повязку. Ожоги к тому времени прошли, я чувствовала себя вполне сносно. Алекс пришел ко мне с угощениями. Мы долго разговаривали – о сумасшедших с бомбами и о том, что утром я наверняка смогу вернуться в офис.
Вечером, когда Алекс уже ушел, мне позвонила Винди. Я узнала, что она все еще прихрамывает, но с ней все в порядке. Она слышала, что меня тоже унесли на носилках. Как мои дела?
– Вывихнула колено, и только, – сказала я. – Все нормально.
– Хорошо. Надеюсь, вам удалось уберечь свои приобретения.
– Да. К счастью, мы все вынесли.
– Рада слышать. Слава богу, хоть что-то уцелело, – с неподдельным облегчением вздохнула она.
– Это очень серьезная потеря, – сказала я. – Надеюсь, их подвесят за яйца после того, как поймают.
Я знала, что после поимки им сотрут память и реконструируют личность. Я всегда считала, что авторы столь чудовищных преступлений должны получать по заслугам. Террористы, кем бы они ни были, пытались убить маджу и готовились без сожаления взорвать множество людей лишь потому, что те оказались поблизости от их цели. Лучше бы их сбрасывали в океан с высоты в несколько километров. Конечно, это был нецивилизованный подход, но мне казалось крайне несправедливым, что им после содеянного позволяют начать жизнь сначала. К этому, собственно, и сводилась очистка памяти.
– Прекрасно тебя понимаю, Чейз. – Последовала долгая пауза, и мне стало ясно, что речь пойдет не только о моем здоровье. – Что, если мы поговорим про артефакты?
– Конечно, – ответила я. – Пресса утверждает, что все погибло.
– Увы, так оно и есть.
– Жаль.
– Да. Случившееся перечеркнуло все наши планы. – Она сидела у себя в офисе за столом, заваленным папками, чипами, книгами и бумагами. Сверху был брошен свитер – она собиралась уходить домой. Я была для нее последним пунктом сегодняшних дел. – Чейз, как ты понимаешь, ситуация радикально изменилась.
– Прошу прощения?
– Разведка хотела бы выкупить артефакты, которые мы продали «Рэйнбоу». Вам вернут деньги и щедро доплатят.
– Винди, у меня нет полномочий их возвращать. Они мне не принадлежат.
– В таком случае я поговорю с Алексом.
– Я не об этом. Мы уже пообещали их клиентам.
Винди поколебалась.
– Ты же знаешь – мы планировали выставку о «Полярисе». Полномасштабная модель корабельного мостика, аватары. Люди могли бы посидеть и поговорить с Томом Даннингером, Мэдди Инглиш или с кем-нибудь еще. У нас была голограмма Уркварта «Последний защитник», одна из программ Нэнси Уайт. В подготовку выставки мы вложили немало средств и сил.
– И ты считаешь, что без нескольких артефактов ничего не получится.
– Именно.
– Винди, сомневаюсь, что артефакты что-либо изменят. Но я передам твою просьбу Алексу, хотя более чем уверена, что он будет вынужден отказать. Думаю, ты недооцениваешь публику. Организуй выставку как следует, призови на помощь ваших пиарщиков, и все будет отлично.
Я поняла, что Винди ничего большего не ожидала. Она лишь кивнула в ответ.
– Рада, что ты выздоравливаешь, Чейз, – сказала она и отключилась.
Теперь нам не следовало ждать никаких милостей от разведки.
Сразу же после взрыва полиция задержала и допросила нескольких соотечественников маджи, которые жили в городе, но арестов не последовало. То было самое страшное из всех преступлений в Андикваре, о которых помнил народ. Впервые в жизни я услышала, как люди призывают вернуть смертную казнь. Страсти накалялись, и от нас требовалось четко обозначить свою позицию.
Правительство маджи принесло извинения, пообещав выплатить деньги пострадавшим и выделить средства на восстановление «Проктор юнион». К моему удивлению, мне позвонил сам маджа, удалившийся в безопасное горное убежище (или не такое уж безопасное?). Он видел мое имя среди пострадавших. Хорошо ли я себя чувствую? Обещают ли мне, что я полностью поправлюсь?
Странное ощущение – сидеть на диване в собственной гостиной и разговаривать с человеком, внушающим страх всему миру.
– Мне хотелось бы извиниться за тупоумие несостоявшихся убийц, – сказал он. – У них нет ни малейшего понятия о приличиях.
– Да, – согласилась я.
– Мы постарались принять все меры предосторожности. Но никогда не знаешь, как далеко могут зайти эти фанатики.
– Знаю. Вы совершенно правы, ваше превосходительство.
– Не сомневайтесь, Чейз, нам известно, кто за этим стоит, и мы приложим все усилия, чтобы никто больше не пострадал от их рук.
– Да. Хорошо. Я им нисколько не сочувствую.
– Само собой. – Он сидел в кожаном кресле, одетый в черные брюки и белый пуловер. С шеи свисала золотая цепь, а правое запястье украшал золотой браслет. Какой-то пижонский вид. – Но я рад, что ваши травмы неопасны.
– Спасибо.
– Я за вас беспокоился.
Я вдруг сообразила, что не осведомилась о его здоровье.
– Вы хорошо выглядите, ваше превосходительство. Как я понимаю, вы не пострадали?
– Нет. Спасибо. Ни единой царапины. – За его спиной тянулись ряды книжных полок. – Мне хотелось бы пригласить вас с Алексом посетить Коррим-Мас в качестве моих гостей. У нас все отлично устроено. Уверяю, вы получите захватывающие впечатления.
Да, я знаю, что вы подумали: я сижу и мило беседую с человеком, который не видит ничего предосудительного в массовых казнях и пытках. Но со мной он был вежлив, и я не считала возможным говорить то, что думаю о нем на самом деле. Я ответила, что благодарна за приглашение, но намерена вскоре выйти замуж и, увы, крайне занята. Сперва я решила добавить, что после свадьбы мы с мужем будем рады принять его предложение, но потом сообразила, что он может попросту позвать нас в свое горное убежище.
– Могу я полюбопытствовать, как зовут этого счастливца? Александр?
– Нет, – ответила я. – Это мой давний знакомый.
– Превосходно.
– Он хороший человек.
Идиотка.
– Что ж, Чейз, – сказал он, – от всей души желаю вам долгого и счастливого будущего. И поздравьте жениха от моего имени.
– Да. Спасибо.
– Я пришлю приглашение еще раз, когда все немного успокоится.
Корпорации «Рэйнбоу» следовало принять несколько решений. Мы получили заказы от девяти клиентов и приобрели девять артефактов. Могло показаться, что план выполнен полностью, но на самом деле это было не так. Два предмета – командирский китель и бокал – были зарезервированы для нашего офиса. Из оставшихся семи золотой браслет Нэнси Уайт отходил к Гарольду Эставесу, рубашка Мэдди – к Марсии Кейбл, старому и уважаемому клиенту, а капитанский комбинезон – к Иде. Влад Коринский, профессор философии из Университета Корчного, получал табличку с историей предыдущих экспедиций. Сумочка Мэдди со всем ее содержимым предназначалась Диане Голд. Для остальных четверых заказчиков были только Библия Уркварта и жилет.
– Мы должны выполнять свои обязательства, – сказала я Алексу. – Предметов хватит на всех. Оставить что-нибудь себе не получится.
– Но мне хочется иметь хотя бы один артефакт в офисе, – возразил Алекс. – Он будет напоминать о том, чем мы занимаемся.
– Да. Но ничего не поделаешь.
Я поняла, что он не собирается уступать.
– На самом деле нет никаких причин отдавать их, Чейз. Все знают, что случилось. Мы получили сорок сообщений от наших клиентов: они выражают радость по поводу нашего спасения. Кроме нескольких человек в разведке, никто вообще не знает, что часть артефактов уцелела. – Он сидел у окна и потягивал напиток, отражавший солнечные лучи. – Итак, у нас есть повод разочаровать пару заказчиков. Переживут. Черт возьми, пусть будут нам признательны уже за то, что мы едва не погибли при выполнении заказа. Пятью предметами мы уже распорядились. Мне кажется, можно предложить еще двоим Библию и жилет, а остальным принести извинения. Никто не предвидел такой страшной потери, спасибо за проявленный интерес, к сожалению, мы не смогли выполнить свои обязательства, возможно, в следующий раз, и все такое.
– А что будет в следующий раз, когда они придут в офис и увидят на стене китель Мэдди в рамке? Или бокал?
– Все просто. Уберем их с глаз долой.
– Тогда какой в них смысл?
Алекс откашлялся:
– Что, так и будем все утро пререкаться?
Наконец мы решили, кому отойдут артефакты, и он сам позвонил тем двоим, которые ничего не получали. Предпочитаю, чтобы он брал это на себя: мне уже доводилось работать с теми, кто готов был убить принесшего дурное известие.
Алекс звонил из гостиной, сидя на диване спиной к окну, за которым открывался вид на реку Мелони. Так всегда и было – я звонила из офиса, он с дивана. Он отлично справился с задачей, описав кровавое побоище и выразив искреннее сожаление по поводу множества погибших экспонатов. Он тщательно строил фразы, говоря только правду – более или менее, – поскольку знал, что правда все равно всплывет. Ему удалось спасти несколько предметов, но, к несчастью, не из тех, что предназначались клиенту… и так далее. Он надеется, что в следующий раз нам повезет больше. Конечно, он постарается возместить потерю.
