— Что вы собирались сделать, высадиться на Марс прямо вот так? — спросила одна из них.
— Я был на лифте, — ответил он надтреснутым голосом. — Нам пришлось выпрыгнуть. Вы подобрали еще кого-нибудь?
— Мы больше никого не видели. Хотите спуститься?
Он сумел лишь сглотнуть. Они рассмеялись над ним.
— Как же мы удивились, что наткнулись здесь на человека! Сколько g вам нужно, чтобы было комфортно?
— Не знаю… три?
Они снова рассмеялись.
— А что, сколько вы можете поставить?
— Гораздо больше трех, — ответила женщина, которая звала его из окна.
— Гораздо больше, — усмехнулся он. — А сколько может выдержать человек?
— Давайте узнаем, — сказала вторая и рассмеялась.
Их небольшой корабль начал ускоряться в направлении Марса. Юноша, обессиленный, устроился в гравитационном кресле перед двумя женщинами, задавал вопросы и высасывал воду и сыр чеддер из тюбиков. Они находились на одном из зеркальных комплексов и, когда зеркало разлетелось на множество молекул, сели на этот аварийный корабль. Кроме того, их спуск был осложнен тем, что они находились на полярной орбите и теперь должны были приземлиться в районе южной полярной шапки.
Питер молча впитывал информацию. Потом их сильно затрясло, и в окнах замелькали белые, затем желтые и, наконец, ярко-оранжевые оттенки. Под действием гравитации он вжался в кресло, у него помутнело в глазах и заболела шея.
— Какой же слабенький, — заметила одна из женщин, и он не понял, относилось ли это к нему или к их кораблю.
Затем перегрузка прекратилась, и в окнах прояснилось. Выглянув, он увидел, что они падали прямо на планету в крутом пике и до поверхности оставалось всего несколько тысяч метров. Он не верил своим глазам. Женщины сохраняли корабль в таком положении, пока не показалось, что они вот-вот врежутся в пустыню, но в последний момент выровняли его, и Питера снова прижало к креслу.
— Мило, — заметила одна из женщин, а затем бах! — и корабль уже двигался по напластованной земле.
Снова гравитация. Питер выбрался из корабля вслед за обеими женщинами, спустился по трубе и залез в крупный марсоход, ошеломленный и готовый расплакаться. Внутри оказалось двое мужчин, которые громко приветствовали и обнимали женщин.
— А это кто?! — закричали мужчины.
— О, мы подобрали его там, он спрыгнул с лифта. Он еще немного в ступоре. Эй, — позвала его одна из спасительниц, улыбнувшись. — Мы сели, все хорошо.
Некоторые ошибки не исправляются никогда.
Энн Клейборн сидела в задней части марсохода Мишеля, расположившись на трех сиденьях, чувствуя, как колеса скачут вверх-вниз по камням. Ее первой ошибкой было то, что она прилетела на Марс, а второй — что влюбилась в него. Влюбилась в место, которое все жаждали уничтожить.
Снаружи марсохода планета менялась навсегда. Внутри же главное помещение освещалось окнами на высоте уровня пола, из которых была видна полоса местности, затененная их каменной крышей. Неровная гравийная дорога, тут и там заваленная обрушенными породами. Они находились на трассе Лабиринта, но ее во многих местах усеивали всякого рода валуны. Мишель не объезжал мелкие камни — марсоход двигался со скоростью примерно шестьдесят километров в час, и, когда наехали на слишком крупную глыбу, все подпрыгнули на своих сиденьях.
— Прошу прощения, — извинился Мишель. — Нам нужно выехать из Шанделье как можно скорее.
— Из Шанделье?
— Из Лабиринта Ночи.
Энн знала, что это место было названо так геологами с Земли, знавшими его по фотографиям долин Маринер. Но ничего не сказала. Желание говорить в ней погасло.
Мишель продолжал разговаривать негромким болтливым тоном, словно успокаивая их.
— Здесь есть несколько мест, в которых, если дорога разрушена, мы не сможем проехать на этих машинах. Поперечные уступы от стенки до стенки, огромные скопления валунов, все такое. Как только доберемся до Маринер, все будет нормально, там уже есть всевозможные маршруты по бездорожью.
— В этих машинах достаточно запасов, чтобы проехать по всему каньону? — спросил Сакс.
— Нет. Но у нас есть склады по всей его территории.
По-видимому, великие каньоны были чем-то вроде основных транспортных коридоров для тайной колонии. Когда построили официальную Каньонную трассу, это доставило им неудобств, обрезав многие из их маршрутов.
Энн слушала Мишеля из своего угла так же внимательно, как и остальные, — жизнь тайной колонии будила в ней любопытство, с которым невозможно было совладать. Они использовали каньоны весьма искусно. Марсоходы, созданные для того, чтобы всегда оставаться здесь, маскировались так, чтобы походить на миллионы тех валунов, что лежали в больших скоплениях обломков, отколовшихся от склонов. Крыши машин и в самом деле представляли собой валуны, полые снизу. Высокая теплоизоляция не позволяла крышам нагреваться, и они не подавали инфракрасного сигнала, «тем более что повсюду разбросаны мельницы Сакса, которые путают общую картину». Также у марсоходов имелась изоляция снизу, благодаря чему они нагревали землю и не оставляли, как улитки, следов, по которым было бы видно, где они проезжали. Тепло, выделяемое гидразиновым мотором, шло на отопление жилых помещений, а весь его избыток передавался катушкам для дальнейшего использования; если же они вырабатывали его слишком много за время в пути, то катушки сбрасывались в ямы, которые выкапывали под машиной и засыпали реголитом. Ко времени, когда земля над катушками нагревалась, марсоход был уже далеко от того места. Так что они не подавали никаких тепловых сигналов, никогда не пользовались радио и передвигались только по ночам. А днем отсиживались где-нибудь среди камней, «и даже если бы они стали сравнивать фотографии и заметили, что раньше нас не было на том или ином участке, мы все равно могли оказаться лишь одним из тысяч других камней, которые откололись от скал в ту ночь. Гравитационное перемещение пород сильно ускорилось с тех пор, как вы запустили терраформирование, потому что они замерзают и оттаивают каждый день. По утрам и вечерам что-то случается здесь каждые несколько минут».
— То есть нас не смогут заметить, — подытожил Сакс, и в его голосе слышалось удивление.
— Точно так. Ни визуального сигнала, ни электронного, ни теплового.
— Марсоход-невидимка, — добавил Фрэнк по внутренней связи из второй машины и хрипло рассмеялся.
Точно так. Настоящая опасность в этих местах — это обвалы, которые могут нас подстерегать. — Красный огонек, горевший на приборной панели, погас, и Мишель усмехнулся: — Мы продвигаемся так хорошо, что нам придется остановиться и закопать катушку.
