На последнем слове голос Ариартиса чуть дрогнул, но это было единственное, чем выдал своё состояние этот сильный духом старик.
— А сыновья выросли и ушли… Ушла следом и Паиликка… Ушла по тому пути, по которому рано или поздно уходит всякий.
А одному плохо в этом мире, очень плохо…
Гриффит надолго замолчал, и Джейк молчал тоже. Тишина стояла такая, что стало слышно, как на улице по двору ходит Кайна, напевая какую-то песенку. Ариартис чуть склонил голову, прислушиваясь, улыбнулся с тайной гордостью, но, чувствуя на себе взгляд Джейка, нахмурился почти сердито, будто вспомнил о каком-то важ-ном деле, снова стал серьёзным, а потом повернулся к столу, даже не вставая, дотя-нулся, взял заготовку, принялся внимательно осматривать со всех сторон начатую работу.
Это была небольшая широкая, но неглубокая чаша без ручек и без подставки. Аккуратно сделанная вещь. Но Ариартис был чем-то недоволен. Он хмурился, ка-чал головой, оглаживая гладкие бока чаши, и взялся за резак.
Деревом по дереву! На это стоило посмотреть.
Джейк сидел неподвижно, спина и плечи напряжённые, прямые, только глаза сле-дили за движениями рук и за резцом. Резцом из дерева!
Из-под этого резца по верхнему краю чаши тончайшим переплетением заскользи-ли листья, цветы, бутоны и ягодки. Поразительная точность! Можно было даже растение угадать: знакомая каждому лиана, паразитирующая на деревьях и опле-тающая всё вокруг плотной сеткой непролазной паутины.
С невообразимой лёгкостью! Резец только чуть касался, да и руки работали почти без нажима. Джейк смотрел не дыша завороженным взглядом. А Ариартис загово-рил, придирчиво изучая сделанный узор:
— Я помню, как ты в прошлый раз всё на ножи мои глядел… Сам-то попробовать не хочешь?
Джейк не успел ответить, не успел отказаться, а гриффит уже протянул ему нож. Резак ещё хранил в себе тепло его рук, поблёскивал тускло, предупреждая о своей остроте и требуя уважительного к себе обращения.
Да, дерево как есть!
— Это пайя, чёрная ямса, — пояснил Ариартис, разглядывая другой резак так, будто видит его сам впервые. — Дерево-камень. Пока свежее, хоть чем режь… А полежит, застынет, — так, что камень… И сам камень брать может, если хорошо заточить… Главное, найти вовремя, пока дерево молодое, когда оно только-только сок по жи-лам гонит. Хоть и надо его немного, ветку одну хорошую, столько обойдёшь… Не любит пайя суету вокруг себя, от глаз хоронится. Вот это-то я давно срезал, случай-но наткнулся — и срезал. Чуть старше тебя был… — гриффит любовно погладил острие ножа. — Свои ножи сам сделал, они мне так всю жизнь и прослужили.
— Попробуешь? — снова предложил, но Джейк отрицательно двинул подбородком. Старик принял отказ без объяснений, уговаривать не стал, сказал лишь. — Ничего, поживёшь — научишься.
Встал с трудом, доковылял до окна, поставил новоиспечённую посуду на подо-конник, на солнышко. Постоял немного, глядя на улицу, на лес за окном, подсту-пивший вплотную к дому.
Джейк смотрел на гриффита, стоявшего к нему спиной, и вдруг поразился самому себе за то, что мысли его сейчас совершенно ничем не заняты. Он ни о чём не ду-мал, пытался лишь различить звук шагов и голос Кайны, как мог это делать не-сколько минут назад. Мозг улавливал её близкое присутствие, и поэтому ни о чём другом Джейк уже не мог думать.
— Она нравится тебе, да? — вопрос, неожиданный как удар, заставил Джейка не-вольно вздрогнуть. Он вскинулся, будто встать хотел, но, натолкнувшись на взгляд Ариартиса, осел, сник, опустил голову, глядя в пол.
Откуда?! Откуда он знает?! Почему? Ведь я же…
Джейк заглушил болезненный отчаянный вздох, повёл только плечами. Справив-шись с нахлынувшими чувствами, снова глянул на гриффита: "Ну и что? Что вы мне сделаете? Разве от меня одного всё это зависит?"
Но Ариартис не выглядел рассерженным. Отнюдь! Он улыбался! Улыбался всем лицом! Губами и глазами, и даже морщинками!
И Джейк опять растерялся, сильнее, чем в первый раз.
А старик рассмеялся совсем беззвучно.
— Ладонью солнце не закроешь! Нельзя спрятать то, что спрятать невозможно! Многое можно скрывать, скрывать от всех, и даже от себя, но есть то, чего не скрыть, как ни старайся. Можно управлять голосом, лицом, взглядом, но невозмож-но управлять мыслями и уж тем более сердцем… Она тебе нравится. — Уже не во-прос — констатация факта! — Что в этом удивительного? Вы молоды. Вас двое таких в нашем посёлке и на всю округу… Но ты не глуп, я вижу, и сам понимаешь, что это ещё не всё. Чувства чувствами, но есть ещё и правила, которые нельзя нарушать.
Джейк слушал старика, не перебивая, сидел, не шевелясь, руки на коленях, паль-цы стиснуты до боли в костяшках. "Как мальчишка! Нашкодивший мальчишка! Боже! Хуже некуда! Ведь я же ни на что не рассчитываю! Я знаю своё место в этом мире! Ничего не прошу! Ничего не требую! Уберусь тихо — и всё! Какие, к чёрту, чувства?! Это же моя только забота! Мои проблемы!.. Зачем нотации эти? Нраво-учения? Упрёки?.."
— Да, я человек! Я не забыл… — он заговорил шёпотом, глядя Ариартису прямо в глаза, всё также продолжая сидеть в прежней напряжённой, сжавшейся позе, как зверь, приготовившийся к обороне. — Да, мне нравится Кайна. Очень нравится. Воз-можно, это даже любовь… Не знаю!.. Видите, я больше не скрываю этого! — усмех-нулся то ли устало, то ли разочарованно, но взгляда не отвёл. — Но, поймите, я ниче-го не жду. Ничего! Мало ли, кому кто нравится!.. Через два дня я уйду отсюда, вы меня никогда больше не увидите. Никогда! — голос Джейка, и без того чуть слыши-мый, сорвался на беззвучный шёпот. Он замолчал.
— Если бы всё было только в тебе, сынок. — Вот оно, начало откровенного разго-вора! Первым во всех своих чувствах признался Джейк, но теперь и Ариартис смот-рел на него так, будто просил помощи или совета. — Если бы всё было лишь в тебе, то да. Ты бы ушёл — и всё! Всё так, как ты говоришь. Но… Есть ещё кое-что…
Ариартис не договорил, взял со стола статуэтку (Джейк даже не успел заметить, какую) — и без предупреждения бросил вперёд. Джейк перехватил её ещё в воздухе. Фигурка человека. Ну и что? А когда вгляделся, лишь сглотнул.
Он узнал себя! Себя самого в этой небольшой, немногим больше десяти санти-метров статуэтке. Лицо, фигура — один к одному! В военной форме, но без знаков отличия. Во весь рост. Расстёгнутый ворот. Закатанные рукава, автомат на груди, левая рука, расслабленная рука отдыхающего человека, — на прикладе автомата, а — правая сжимала ствол оружия у самой мушки.
Джейк дотянулся до стола, поставил статуэтку, покрутил, разглядывая со всех сторон. Да, придраться не к чему. Портретное сходство просто поразительное. Да и форма, и автомат с такой точностью, на удивление. "Где он мог меня видеть таким? Да ещё и с оружием? Где? Когда?"
