Голоса Вездесущего Бога помедлили, выбирая удобное положение. Их роль мог выполнять один из послушников или сам Прелат, а также любые другие служители храма. На мгновение Палатона насмешила мысль, не был ли Голосами на сей раз тот самый чоя, который пытался помешать ему забить решающий гол. Походка чоя показалась ему упругой – интересно, от молодости или увлечения атлетикой?
Разумеется, спросить об этом Палатон не мог, да и знал, что ему не ответят. Прошло еще несколько мгновений, и эти мысли улетели, как сухой лист на ветру.
Голоса заговорили – тенор и высокий баритон, их звуки радовали и успокаивали. Голоса прочитали ритуальную молитву, Палатон ответил тем же, и они перешли к обряду Голоса и Слушателя, хотя это название было не совсем точным – Голос отзывался на вопросы Палатона. Ему хотелось поговорить о своей боязни лишиться бахдара, но он не мог этого сделать – несмотря на тайну обряда, об этом случае все равно стало бы известно. Он лежал, томясь неуверенностью. Голоса молчали, а затем осторожно спросили:
– О чем ты думаешь, готовясь ко сну?
Палатон почувствовал, как запылало его лицо, а затем понял, что Голоса спрашивают отнюдь не о его сексуальных фантазиях или желаниях.
– Ты имеешь в виду – когда я хочу, но не могу уснуть?
– Да.
– О чистом полете, – эти слова вырвались у него неожиданно, но Палатон знал, что не кривит душой.
– О чистом полете?
– Да, полете не за плату, не по контракту, без помощи техники.
И без похожего на светильник сияния бахдара.
– Как на планере, или же ты имеешь в виду левитацию?
– Нет, не левитацию, – медленно отозвался Палатон. – Да, я сижу в летательном аппарате, но мне не нужно заботиться о топливе, мне не мешает гул моторов – значит, это не планер. Я управляю им и чувствую его, как вторую кожу. Он не зависит от термальных потоков. Я могу лететь наперерез ветрам, сквозь смерчи, если это понадобится. Но самое удивительное – я знаю, где я нахожусь, куда лечу и зачем. Я знаю, какая судьба меня ждет и каковы будут последствия этого полета.
– Всемогущество? – предположили Голоса.
Такое истолкование вызвало у Палатона прилив беспокойства.
– Пожалуй.
– Или, если не всемогущество, тогда… просветление?
– Да, просветление. – Палатон почувствовал телом скамью и завозился, пристраивая поудобнее бедра и плечи. Он ощущал, как роговой гребень на его голове упирается в стену, смягченный только тонким слоем волос. Незадолго до прихода в храм у него разболелась голова. Боль ушла, а он только теперь заметил это. И он во второй раз повторил: – Да, может быть, просветление.
– Почему же ты стремишься к этому чистому полету?
– Потому что так надо, – ответил Палатон, и был изумлен, услышав нетерпение в собственных словах.
Послышался негромкий шелест, как будто Голоса пристраивали блокнот на коленях.
– Дитя, – вновь заговорили Голоса. – Ты знаешь, чего ищешь?
– Я не ищу, – медленно ответил Палатон, не переставая удивляться самому себе. – Когда я вижу это… – он остановился, припоминая, как приходило к нему видение, – …я чувствую, что уже нашел, что бы это ни было. Я совершенен и чист, потому что исполнил то, что задумал.
– Значит, ты счастливец. Большинство из нас знают только, что они должны искать, – Голоса придвинулись поближе, и Палатон вновь ощутил сладкий аромат их дыхания. – Вероятно, ты нужен нам больше, чем мы тебе. Тебе грезится конец пути, в то время как большинству из нас – только опасности этого пути. Но ты должен спросить себя, не потому ли происходит это, что ты желаешь избежать пути, или же потому, что ты знаешь судьбу и знаешь, что путь будет успешным. Почти все мы живем день за днем, смиряясь с неудачами. Тебе приходилось когда-нибудь познать этот тяжкий урок или признать, что ты испытываешь слабость?
– Не знаю, – нехотя ответил Палатон. Перо легко прикоснулось к его бровям жестом благословения.
– Ты должен искать, Палатон. Ты совершил очищение. Ты волен оставить убежище, когда пожелаешь. Насколько я знаю, тебя ждет работа. До свидания.
Палатон почувствовал неудовлетворенность. Неужели это истолкование его грез означает, что священнику известно о его тайном позоре? Или же что он переживет свой бахдар? Или даже переборет болезнь – редчайшее явление среди тезаров? До сих пор было известно о двух подобных случаях. Он сел на скамье.
– Но как я узнаю?..
– Пройди путь. Ты все узнаешь только в конце пути.
– Подожди… – Палатон потянулся, надеясь поймать Голоса за руку или край одежды. Но рядом была только пустота. В келье остался только он один. Он не чувствовал даже самого слабого свечения ауры, указывающего на чужое присутствие. Он выпрямился. Он попытался уверить себя, что Голоса были просто телепортированы, а движение и шум ему всего-навсего почудились.
– Вездесущий Боже, – пробормотал Палатон. – С кем же я говорил?
Он откинул волосы со лба, убирая их под естественную тиару рогового гребня. Он вышел из кельи разочарованным, не зная, было ли это разочарование вызвано самими Голосами, или же его невниманием к их словам.
ГНаск приказал закрыть комнату, где они остались втроем – посланник людей, его ребенок и сам абдрелик. Ребенок посланника выглядел как бледная, толстая личинка; он решительно высвободился из рук отца и принялся бегать по комнате на ножках, которые казались слишком неуклюжими, чтобы развивать такую скорость. Абдрелик наблюдал за ним с чувством, с которым охотник смотрит на запретную добычу.
Джон Тейлор Томас с беспокойством произнес:
– Я очень рискую, решив вот так встретиться с вами.
ГНаск ответил:
– Мой риск не менее велик. Однако других способов осуществить задуманное нет.
– Зачем вы хотели увидеть моего ребенка?
Абдрелик не мог оторвать глаз от стремительных, ловких движений малышки. Он с трудом произнес:
– Мои возможности не безграничны. Мне не удалось найти информацию, необходимую для ее безопасности. Следовательно, в интересах нашего союза, нам надо внести изменения в наши планы.
Томас протянул руки, подзывая к себе дочь, но она с криком увернулась и побежала прочь, болтая короткой торчащей косичкой. Томас повернулся и в страхе взглянул на ГНаска.
– Изменения?
– Если она нужна чоя, они ее получат. Однако мы предпримем меры…
– Нет. Вы говорили не об этом. У нас была другая договоренность, посланник.
ГНаск поднял мускулистую лапу. Он был выше человека и примерно втрое толще. Он ничуть не боялся этого существа, хотя в его голосе явно звучало раздражение. ГНаску стоило великих усилий, чтобы сдержаться.
– Мы договорились о том, что я помогу вам – вот я и помогаю. Мои осведомители докладывают, что корабли чоя совершают постоянные перелеты: мы не можем узнать ни их цели, ни назначение, и, по-видимому, они не имеют отношения к трем основным домам чоя. Планета Чо закрыта для нас уже много столетий, и как бы мы ни старались быть в курсе событий, мы не настолько осведомлены об их делах.
