– Господи, ты откуда выпрыгнул?
– Я ждал тебя здесь, – по-деловому кратко ответил Зарнивуп.
Он поставил чемоданчик на пол, и сел на другой стул.
– Рад, что ты точно последовал указаниям, – сказал он.
– Я боялся, что ты выйдешь из моего кабинета через дверь, а не через окно. Тогда бы ты попал в беду.
Зафод затряс головами, и попытался что-то сказать.
– Когда ты вошел в дверь моего кабинета, ты вошел в мою электронно смоделированную Вселенную, – объяснил Зарнивуп, – и если бы ты вышел через дверь, ты вернулся бы в настоящую. А моя моделируется здесь.
Он похлопал по своему чемоданчику.
Зафод глядел на него с отвращением.
– Чем они отличаются? – выговорил он.
– Ничем, – сказал Зарнивуп. – Они идентичны. Разве что
– да, я думаю, что в настоящей Вселенной жабулонские эсминцы серого цвета.
– Что происходит? – завопил Зафод.
– Все очень просто, – заявил Зарнивуп. Его самоуверенность и чувство превосходства вызывало у Зафода дикое желание врезать ему.
– Очень просто, – повторил Зарнивуп. – Я нашел координаты точки, в которой можно найти этого типа – человека, который правит Вселенной, и обнаружил, что, по всей вероятности, его мир защищен полем невероятности. Чтобы защитить свой секрет – и себя самого – я удалился в свою безопасную абсолютно искусственную Вселенную и спрятался в заброшенном туристическом лайнере. Я был в безопасности. Тем временем, ты и я…
– Ты и я ? – вскричал Зафод. – Ты хочешь сказать, что мы были знакомы?
– Да, – сказал Зарнивуп. – Мы прекрасно знали друг друга.
– Не очень-то я был разборчив, – сказал Зафод, и погрузился в обиженное молчание.
– Тем временем ты и я сделали так, чтобы тебе удалось украсть корабль, работающий на принципе невероятностного полета
– только на этом корабле можно добраться до мира правителя – и доставить его сюда. Мне кажется, ты это сделал, с чем тебя и поздравляю.
Он тонко улыбнулся, и Зафоду захотелось размазать эту улыбку по стене большим кирпичом.
– Да, кстати, если хочешь знать, – добавил Зарнивуп, – эта Вселенная была создана специально для тебя. Значит, ты в ней самое главное лицо. Ты бы не пережил Тотально-Воззренческого Вихря в настоящей Вселенной, – сказал он с еще более просящей кирпича улыбкой. – Пошли?
– Куда? – обиженно сказал Зафод.
– На твой корабль. Золотое Сердце. Я надеюсь, он при тебе?
– Нет.
– Где твоя куртка?
Зафод поглядел на него в полном изумлении.
– Моя куртка? Я ее снял. Она там, снаружи.
– Отлично, пошли найдем ее.
Зарнивуп встал, и пригласил Зафода следовать за ним.
Выйдя в шлюз, они снова услышали вопли пассажиров, которых потчевали кофе и бисквитами.
– Ожидание, надо сказать, было не из приятных, – сказал Зарнивуп.
– Для тебя ! – огрызнулся Зафод. – Можно подумать, я…
Зарнивуп поднял палец, останавливая Зафода, и люк открылся. Неподалеку валялась куртка Зафода.
– Замечательный, изумительно мощный корабль, – сказал Зарнивуп. – Видишь?
И Зафод увидел, как карман его куртки надулся, лопнул, и из него появился тот странный металлический предмет. Он рос, и теперь Зафод понял, что это точная модель Золотого Сердца.
Через две минуты корабль достиг своих прежних размеров.
– При уровне невероятности, – сказал Зарнивуп, – около… ну, в общем, очень большом.
Зафода зашатало.
– Ты хочешь сказать, что все это время я носил его в кармане?
Зарнивуп улыбнулся. Он поднял свой чемоданчик и открыл его.
Он нажал на единственную кнопку внутри.
– Прощай, искусственная Вселенная, – сказал он. – Здравствуй, настоящая!
Пейзаж перед ними дрогнул – и остался точно таким же, как прежде.
– Видишь? – сказал Зарнивуп. – Все точно так же?
Зафод уже был на взводе.
– Ты хочешь сказать, – повторил он, – что все это время я носил его с собой?
– Ну конечно, – сказал Зарнивуп, – конечно. В этом-то все и дело.
– Ну вот что, – сказал Зафод, – можешь считать, что я выхожу из игры, с этого самого момента. Мне хватает всего того, что уже случилось. Сами играйте в свои игры.
– Боюсь, что ты не сможешь сбежать, – сказал Зарнивуп.
– Ты запутался в поле невероятности. От него никуда не денешься.
Он улыбнулся. У Зафода его улыбка и раньше вызывала дикое желание врезать прямо по ней. На этот раз он по ней и врезал.
Форд Префект ввалился в рубку Золотого Сердца.
– Триллиан! Артур! – кричал он. – Корабль ожил! Все работает!
Триллиан и Артур спали прямо на полу.
– Вставайте, ребята, скорее! Поехали! – Форд попытался растолкать их.
– Привет, ребята! – защебетал компьютер. – Как здорово снова быть всем вместе! Хочу сказать вам…
– Заткнись, – сказал Форд. – Скажи, где мы, черт побери.
– Вторая планета системы Жабулона. Паршивое местечко, скажу я вам, – вмешался Зафод, вбегая на мостик. – Привет, ребята, вы должны быть так рады меня видеть, что у вас, наверное, слов нет, чтобы сказать, какой я крутой.
– Какой что? – невнятно спросил Артур, который только что проснулся и не успел понять, что происходит.
– Я не знаю, каково вам сейчас, – продолжал Зафод. – Я теперь тоже робею и заикаюсь, когда говорю сам с собой. Очень рад вас всех видеть, Триллиан, Форд, Обезьян. Эй, компьютер!
– Привет, мистер Библброкс, сэр, большая честь говорить…
– Заткнись и поехали отсюда, быстро-быстро-быстро!
– Ухватил, приятель, куда едем?
– Да куда угодно, все равно! Нет, не все равно, – добавил он, резко остановившись. – В ближайшее место, где можно поесть.
– Ухватил, – счастливым голосом ответил компьютер и мощный взрыв сотряс мостик.
Когда минутой позже на мостик вошел Зарнивуп с синяком в полфизиономии, он с интересом оглядел четрые облачка дыма, быстро скользящие к решетке кондиционера.
Четыре неподвижных тела падали сквозь черную пустоту. Сознание умерло, холодное забвение затягивало эти тела глубже и глубже в колодец небытия. Грохот безмолвия эхом отдавался вокруг них, и наконец они погрузились в темный и горький океан, тягуче красные волны которого медленно поглотили их – казалось, навсегда.
После того, как они всплыли на поверхность, и их целую вечность носило по волнам этого океана, он отступил и оставил их лежать на холодном жестком берегу – останки кораблекрушения в океане Жизни, Вселенной, и Всего Такого.
Их сотрясала дрожь, вокруг них бешено плясали огни. Холодный жесткий берег дернулся, еще раз дернулся, и наконец, успокоился. Он слабо светился – именно так, как в полутьме светится очень хорошо полированный холодный жесткий берег.
