Никогда я так отчаянно не напрягал свой мозг в поисках хотя бы щели выхода, и никогда еще не были так пусты мои мозговые извилины.
— Откройте входы, или мы вас уничтожим, — повторил разрушитель.
Дальше молчать было нельзя.
— Вас не задержали закрытые входы, — сказал я.
— Меня — нет, но мои солдаты не могут проникать сквозь вещественные барьеры.
Я повернулся к Камагину:
— Эдуард, хоть и без сражения, но мы еще можем погибнуть, как вы призывали нас. — Я с ненавистью посмотрел на Орлана. — Убирайтесь и можете уничтожить звездолет.
Ни один из разрушителей не пошевелился. Голос Орлана зазвучал мягче:
— Уничтожить вас мы сумеем и без разрушения корабля. Мы доставим его в целости на базу — с вами или без вас.
Я сразу не подыскал возражений. На помощь пришел Ромеро:
— Ваш приказ не может быть выполнен, завоеватель, уже по одному тому, что мы утратили командование механизмами корабля. Восстановите нашу связь с аппаратами.
— Чтобы вы попытались взорвать корабль? — В голове разрушителя зазвучала вполне человеческая ирония. — Ваши аннигиляторы блокированы нашими полями.
— Тогда чего вам бояться? Другого пути к открытию входов в корабль нее существует — для нас, по крайней мере.
Я добавил:
— И сделаем это мы лишь в том случае, если вы гарантируете всем, сдавшимся в плен, жизнь и свободу.
— Жизнь мы вам гарантируем, как обещали. Что касается свободы, то я не волен давать или отнимать ее. Через три минуты, по вашему счету, обретете утраченную связь.
Я взглядом попросил у друзей совета, забыв, что при пропаже связи с МУМ могу прибегнуть к помощи наручного дешифратора ДН-2, последнего творения Андре.
Мои помощники раньше обрели ясность сознания. Я расслышал внутренний, одними мыслями, шепот Осимы: «Адмирал, нам, кажется, дадут этот шанс. Я помню ваш приказ о МУМ!» И сейчас же во мне зазвучал голос Камагина: «Будьте покойны, Эли, мы с Осимой постараемся!»
Я закрыл глаза, чтоб разрушители не увидели, как они заблестели. Сердце билось во мне, как затравленное, я страшился, что нежданные пришельцы услышат его стук.
Связь с МУМ восстанавливалась медленно, МУМ словно просыпалась от долгого сна, делала первые неуверенные шаги в яви, не сбросив полностью дремоты.
И когда я почувствовал, что порванные нити с мозгом корабля заново обретены, я судорожно, одной резкой мыслью, пытался связаться с аннигиляторами, но связи не получилось: аннигиляторы были прочно блокированы. Я не сомневался, что такие же попытки совершили мои друзья, у Камагина вдруг вырвался стон, Петри чертыхнулся.
— Почему так долго? — спросил Орлан.
— Плохое соединение, — ответил я.
У Осимы было сонное лицо, Камагин раскрыл рот от напряжения, глаза его, вдруг ослепшие, полубезумно вперлись в точку на экране. «Хорошо!» — подумал я с надеждой.
Из миллиардов возможных сочетаний элементов, составлявших МУМ, только одно делало ее работоспособной, — теперь сама МУМ, под диктовку Осимы и Камагина, составляла схему своей перемонтировки. Когда кто-то из них, Осима или Камагин, скажет: «Все. Действуй», эта единственная комбинация будет заменена другой, любой возможной, случайной, бессмысленной, одной из многих миллиардов бессмысленных сочетаний.
— Все! — воскликнул Осима, энергично поворачиваясь в кресле.
— Все! — эхом откликнулся Камагин и радостно вскочил.
Я испытал болезненный удар в мозгу и теле, по нервам промчался электрический разряд. Прежней разумной МУМ, хранительницы знаний всего человечества, больше не существовало. Была игрушка с бессмысленным сочетанием тысяч элементов — один возможный вариант из многих миллиардов бессмысленностей, творимых природой в каждом углу Вселенной…
— Адмирал! — торжественно проговорил Осима. — Приказ выполнен.
— Петри, откройте вход, — распорядился я. — Надо же выполнить условия капитуляции. Ручное управление помните?
— Справлюсь, — проворчал Петри, направляясь к двери. Он поманил пальцем разрушителей. — Призраки, пойдет кто-либо из вас со мной?
Один из разрушителей растаял — не исчез, не удалился, уменьшаясь, как люди, а потускнел и стерся. Оба других продолжали стоять на старых местах.
Ромеро в восторге хлопнул себя ладонями по коленям. За всю нашу многолетнюю дружбу я не помнил у него такой несдержанности.
— Как дурачков! — лепетал он, давясь смехом. — Нет, как дурачков!..
— Радости мало, Павел! — возразил я печально. — Плен остается, звездолет захвачен. Да и нет комбинации, которую теоретически нельзя бы было восстановить…
Ромеро скосил глаз на молчаливых разрушителей и внушительно проговорил:
— Дорогой Эли, теоретически возможное на практике чаще всего неисполнимо. Один из древних мыслителей говорил: «Случайно могут выпадать любые комбинации, это бесспорно, но если мне скажут, что типографский шрифт, рассыпанный по улице, сложился при падении в «Энеиду», я и ногой не пошевельну, чтоб пойти проверить». Я думаю, этого мыслителя можно принять в качестве примера для подражания.
— Валом валят, твари, — сумрачно сказал возвратившийся Петри.
Оба разрушителя потеснились, словно пропуская кого-то в командирский зал, но новых фигур не появилось. Вместе с тем я с физической ясностью ощутил, что свободного пространства стало меньше.
— Невидимки! — предупреждающе сказал Ромеро.
До нас донесся бесстрастный голос Орлана:
— Вам разрешается идти к своим товарищам.
Ромеро направился в парк, мы четверо шли за ним. Из всех служебных помещений людей выгоняли головоглазы. В коридорах мы их наконец увидели: бронированные опухоли с перископами вместо голов неуклюже шествовали от причальной площади, захватывая одно помещение за другим. На площади стояли легкие корабли, похожие на наши планетолеты, из люков сыпались все новые головоглазы.
Нам не дали смотреть, как оккупируется звездолет. Внезапно возник Орлан и приказал удалиться от площади.
— Настройте дешифраторы! — посоветовал Ромеро и, когда мы проверили свои наручные ДН-2, продолжал — уже одной мыслью: «Если у невидимок и нет тела, то уши, вероятно, имеются, а разобраться в индивидуальных излучениях им будет непросто».
И каждому, кого встречал, он говорил: «Настройте дешифратор».
В аллеях парка было полно народу. Вокруг каждого из командиров образовалась толпа, главным образом команда его звездолета. Меня расспрашивали меньше, чем Осиму, Петри и Камагина. Я сел на скамью с Мэри и Астром, с другой стороны поместился Ромеро.
