— А спать как будем? — прошептала я.
— По очереди, — бодро ответила Лола и даже глазом не моргнула. — Я знаю всех холостяков на "Стремительном". Красивые, смелые, умные. Обхождение у них что надо. Конечно, Власов тоже холостяк, но он убежденный холостяк. Нам таких не надо.
Она перевернула меня сильными, ловкими руками и — о, вероломство! — наградила меня сразу двумя уколами. Я обиделась и заплакала.
— Не пойду я к тебе жить, — всхлипнула я. — А с ребятами все равно познакомь.
Знакомиться ребята пришли сами. На следующий день после вероломных Лолиных уколов в палату шумно ввалились трое: толстый с вислыми хохляцкими усами, тощий с коротко стриженой черноволосой головой и рыжая деваха, которую не пускали в рубку во время боя. Толстого и рыжую я уже знала в лицо, это были связист Иваненко и Мария.
— Привет, Алечка, — поздоровался со мной Иваненко. Все трое расселись по табуретам и воззрились на меня с приветливым любопытством.
— Здравствуйте, — осторожно ответила я и, в свою очередь, неторопливо уселась на краю койки.
— Меня зовут Федор, я туточки связист, — представился толстый. — Это охламон…
— Вадим, — перебил его тощий вертлявый парень лет тридцати пяти на вид. — Лучше уж я сам представлюсь, а то этот негодяй… — тут они попытались подраться, но через секунду бросили эту затею. — А я туточки пилот. А это — наша Маша.
Мария по-птичьи склонила голову набок. Она улыбалась мне открыто, но немного отрешенно. Я снова подумала, что эта девушка живет где-то у себя внутри и за окружающими просто наблюдает.
— Мария у нас лоцман. Учится на штурмана, — сообщил Федор.
— Женщина-штурман на военном судне? — удивилась я. — А чем она будет заниматься во время боя?
— Воевать, — тихонько ответила Мария, по-прежнему улыбаясь. Вояка хоть куда!
— Как же вас пропустил Иван Сергеевич? — спросила я.
— Обыкновенно, — пожал плечами Вадим. — У него не было причин нас к тебе не пускать. Ты замечательно выглядишь, зачем же тебя от нас прятать? Как самочуйствие, кстати?
— Самочуйствие? — повторила я, развеселившись. — Со мной все в порядке.
А сама вспомнила Власова, которого не далее как вчера трижды выгоняли из медблока. Где же он теперь, мой Ромео?
— Наши медики быстро ставят на ноги, — заметил Федор. — Медики у нас хорошие. Мы тут, на "Стремительном", все отборные. Нет, я не хвалюсь, это только констатация факта. Вот, к примеру, этот охламон…
Вадим стукнул Федора кулаком в спину. Федор отмахнулся и продолжил:
— Как-то раз он угодил в пренеприятнейшую историю. Случилось это на Курионе, где этот оболтус имел неосторожность нализаться в баре.
— Так это когда было! Ты еще бабушку мою вспомни…
— Погоди, дойдет очередь и до бабушки.
— Алика, это был единичный случай, — весело заверил меня Вадим.
— Нализанный, он полез в кабину своего "конька-горбунка" с твердым намерением добраться до "Седого короля", на котором он тогда ходил.
— Какой такой "Седой король"? — потребовала я уточнений.
— "Седой король" — это крейсер. Списали два года назад за старостью лет. Отбегался, — ответил Вадим меланхолично.
— Не слушай его, иначе ты его не переслушаешь, — подала голос Мария.
— А "конек горбунок"?
— "Конек горбунок"? Так это же челнок! — объяснил Федор. — Так вот. Как раз в тот момент четверо отменных негодяев спасались бегством от курионской полиции. А тут как раз — открытый челнок, в который лезет Прыгунов. Преступнички наши цапнули его за шиворот — и в челнок. Сами-то они такую технику водить не умели, вот и прихватили его с собой. Гони, говорят, нам от полиции оторваться надо. Тот: ладно, мужики, сейчас мы полицию с хвоста скинем.
"Ворон ворону глаз не выклюет", — подумала я, слушая байку. Настроение мое пошло наверх.
— Курионская полиция, знаете ли, не лыком шита, подняла вдогонку часть портофлота плюс еще собственные дреналёты задействовала. Они ж не знали, кто беглым челноком управляет. Бандиты тоже не знали, иначе бы они сдались полиции сразу. Прыгунов сначала дал форсаж, а потом такие пируэты принялся выписывать, что бандюков в челноке по бортам размазало, а у полицейских, которые смотрели на это безобразие, шеи набок посворачивались. Бандюков полиция из челнока на руках выносила.
— Весь челнок уделали, паршивцы, — ругнулся Вадим с брезгливой миной.
Я не могла понять, шутят бандиты или нет. К сожалению, эти приятные люди не были похожи на бандитов, и я теряла ориентацию в собственных ценностях. Приходилось делать некоторые усилия, чтобы не подпасть под их обаяние. Собственно, все эти люди были загипнотизированы мутантом и даже не подозревают об этом.
— Мы, собственно, зачем пришли, — спохватился Федор. — Хватит тебе уже скучать взаперти на своей яхте. У нас тут существует некоторая культурная программа. В смысле, бассейн имеется, тренажерный зал, видеосалон, библиотека, да и новости приятнее смотреть с кем-нибудь в компании, чем одной. Наконец, в команде у нас служат не только мужчины, есть и женщины, с которыми ты можешь свободно общаться, — тут Федор коснулся ладонью замысловатой прически Марии. — При первой же возможности будет организована вечеринка. Заодно поздравим всех именинников.
— Только попробуй отсидеться на яхте! Возьмем штурмом! — пригрозил Вадим. — Правда, Маша?
— Они умеют, — невозмутимо подтвердила Мария. — Мы, женщины, по вечерам пьем чай в столовой, в двадцать ноль-ноль. Приходи. А еще мы время от времени все вместе лепим пельмени. Ты человек новый, а нам только того и надо.
На следующий день Алика почти поправилась, но вставать с кровати я ей не разрешил. Пусть отдыхает до вечера. Да и на "Фениксе" ей одной нечего делать. Алика с утра посмотрела новости Содружества, потом новости Солнечной Федерации, потом новости каждого государства Содружества. Все они начинались с репортажей о героической борьбе с бандой Власова. Алика смотрела их с особым интересом, и кое-что уже вызывало у нее откровенные смешки. После просмотра новостей она без особого интереса посмотрела два фильма. Села, подложив подушку под спину, полистала книгу. Ей было скучно и тоскливо. Общество Лолы утомило ее. Я жалел Алику, отвлекал пустыми разговорами, но она не обращала на меня внимания. Наконец я сел на табуретку рядом с ее кроватью и взмолился:
— Поговори со мной, Алика.
Она сумрачно посмотрела на меня и отложила книгу в сторону.
— О чем?
— О том, что тебя все время гнетет.
— Я смогу вернуться домой?
— Безусловно, девочка. Что у тебя случилось дома?
