складывать на место то, что Шиндари принял за пыточные инструменты. Конечно, мой маникюрный набор несколько отличался от того, которым обычно пользуются гуманоиды, и больше бы подошел моднице-рептилоидке. Но и я занималась им не только для красоты.
— Не ожидал, — признался Шиндари, наблюдая за моими движениями. — Ты не производишь впечатления человека, которому интересны такие вещи.
— Почему? — я вскинула брови. — Потому что в космосе я не наряжаюсь, а ношу то, в чем удобно в любой момент впрыгнуть в скафандр?
Нергит задумчиво почесал подбородок.
— Мои сестры даже перед лицом конца света не вышли бы из комнаты без наведенного марафета. Ты на них не похожа.
Я пренебрежительно фыркнула.
— Если бы про меня можно было все узнать с первого взгляда, мы бы сейчас не разговаривали.
Агент, который похож на агента — мертвый агент.
— Страшно представить, сколько секретов еще таится под симпатичной мордашкой, — задумчиво протянул нергит и зачерпнул ложкой то, что выдал ему пищевой аппарат. Скривился и подозрительно принюхался.
Ну да, на качество ароматизаторов я в спешке внимания не обратила. Не ядовито, и ладно.
— Не больше, чем под твоей. Тебя, например, сложно представить членом большой семьи.
Он внезапно улыбнулся, искренне и нежно, и преобразился. Сейчас передо мной сидел не опасный преступник, а молодой и симпатичный мужчина с располагающим к себе лицом.
От неожиданности рука дернулась к бедру, на котором обычно висел бластер. Слишком внезапным оказалось преображение, а приятными сюрпризами меня жизнь до этого не баловала.
Шиндари сделал вид, что ничего не заметил.
— Да, мне повезло, — мечтательно протянул он. — У нас редко рождаются дети. Семья с двумя детьми уже считается многодетной. А нас у родителей трое. А у тебя большая семья?
Я криво усмехнулась и отвернулась. Придумывать что-то не хотелось, но Шиндари, кажется, уже сделал свои выводы.
Семья? Я не знаю, что это такое. У меня никогда ее не было.
… Нас было одиннадцать, самых дорогих проектов белого крыла Пхенга. Мы должны были стать его гордостью и принести славу и прибыль.
Мы были самыми одинокими детьми Галактики.
Вместо родителей или хотя бы нянек, живых, теплых, со своими привычками и характерами — андроиды, за неподвижными лицами которых нет ничего, кроме программного кода.
Вместо нормальных братско-сестринских отношений — внушаемая извне мысль, что стоит тебе оступиться и они, самые близкие, единственные близкие, тут же на тебя донесут. И будут правы.
Ибо правильно только так — Империя и служение ей превыше всего.
…наверное, мне хотелось бы иметь семью. Такую, как в этих глупых голофильмах, где все друг за друга горой и прочие гуманистические глупости. Наверное, интересное ощущение, когда рядом есть кто-то, кому можно доверять. Кто не предаст, стоит лишь измениться ветру галактической политики. Для кого я буду ценна не набором уникальных свойств и навыков, а сама по себе.
Глупость какая.
Последний раз, когда я доверилась близкому, как мне казалось, человеку, закончился лабораторией, оковами и крысами, жрущими мои руки. Седьмой, которому я верила, как себе, потом сказал, что просто не мог упустить случай проверить мои способности в действительно экстремальной ситуации.
Я тогда восстановилась. Даже шрамов не осталось.
От Седьмого же остался лишь органический бульон, медленно растворяющийся в кислоте. Не прониклась я тогда идеями научного прогресса во славу Пхенга. И постаралась скрыться, да так, чтобы меня не нашли лучшие из лучших — мои товарищи по играм под прицелом множества камер.
Я всегда считалась не самым удачным экспериментом Крыла — не умела читать мысли, поджигать предметы взглядом, взламывать технику при помощи одного лишь желания… Сейчас меня искали по всей Галактике, и не могли найти. Пожалуй, это можно считать поводом для гордости.
18
Вселенная велика, и не все ее обитатели согласны с законами Галактического содружества. Этот факт ужасно раздражал власти и силовые структуры, а также безгранично радовал меня и подобных мне — тех, кто хотел бы провернуть пару дел без пристального внимания закона.
Очередная полулегальная станция, прилепившаяся к орбите планеты под контролем Зиневии, гостеприимно распахнула перед “Осой” свои шлюзы. Поменьше “Солянки”, она, там не менее, пыталась не уступить ей в статусе гнезда контрабандистов. Некоторые частные услуги частным лицам за умеренную плату здесь также охотно оказывали.
Чем я охотно и пользовалась.
За отдельную плату корабль не регистрировался в системе, чем я, по обыкновению, воспользовалась. И порадовалась этой привычке перестраховываться, которая стоила мне немалых денег. Не зря нас учили не оставлять следов, совсем не зря.
В базе галаполиции, в которую я залезла тоже по-привычке, красовалась моя физиономия в разделе “Разыскивается”. Я полюбовалась суммой, которую обещали за любую информацию о моем местонахождении, и развернула окошко, чтобы почитать, в чем меня обвиняют.
Однако, Пхенгу сильно пригорело меня найти, раз они пошли на такое. Пособничество терроризму, не меньше. Статус “Особо опасна”, особые приметы, портреты с разных точек, регистрационные данные “Осы”…
Вот последнее было совсем нехорошо.
Похоже, хозяев “Солянки” неплохо прижали, раз они выдали всю мою подноготную.
— Пытаешься испепелить взглядом панель управления? — возник рядом со мной Шиндари. — Не хочу расстраивать, но наукой официально доказано, что это невозможно.
— Ага, — механически поддакнула ему, против воли вспоминая Твину, рядом с которой нужно было быть готовой в любой момент тушить пожар. Она управлялась со способностями хуже всех, и при этом обладала самой разрушительной силой. — Мы знаменитости, ты знаешь?
И вывела на экран рядом со своим портретом изображение бритоголового Шиндари. Тоже со статусом “Разыскивается” и всеми вытекающими.
— Твою голову оценили дороже. Может, соблазниться и разбогатеть?
Нейдан не обратил на поддразнивание внимания. Понял уже, что ничего подобного я не сделаю. Дура совестливая…
— Это создаст определенные сложности, — он внимательно смотрел на меня.
Я кивнула, соглашаясь. Но тут же добавила:
— Скорее финансовые. Деньги и связи решают все. И то, и другое у меня есть.
Шиндари почесал щеку. Я уже
