Ее пищевые руки бесцельно заметались, потом раздался сдавленный шипящий звук. Виктория рыдала.
– Я только надеюсь, что Хранкнеру она сказала. Он был нашим самым преданным другом. Он любил нас несмотря на то, что мы были для него извращением. Но мама просто не могла этого принять. Она слишком многого хотела от дяди Хранка, и когда он не смог измениться, она…
Триксия обняла ее рукой за середину спины – самое лучшее приближение к многорукому объятию, на которое способен человек.
– Ты знаешь, как сильно папа хотел рассказать Хранку о контрразведке. В последний раз в Принстоне мы с папой думали, что сможем это устроить, а мама примирится. Но нет, генерал была такая… не прощающая. Но под конец… в общем, она хотела, чтобы Хранк летел с ней в Зюйдвиль. Если она доверила ему это, ведь наверняка доверила и остальное. Правда ведь? Она должна была сказать ему, что все не напрасно.
Эпилог
Прошло семь лет…
У мира пауков была луна: груду скал L1 перевели на синхронную орбиту на широте Принстона. По стандартам большинства обитаемых миров лунишка была жалкая, еле видимая с поверхности. На высоте сорока тысяч километров кусок алмаза и льда слабо блестел в свете звезд и солнца. И все же она напоминала половине мира, что вселенная не такова, как они думали.
Впереди и позади груды скал тянулась цепочка крошечных звезд, бисерин, которые с каждым годом становились все ярче: обитаемые базы и фабрики пауков. Сначала это были самые примитивные конструкции, которые только видел космос, дешевые, перегруженные и перенаселенные, взлетевшие на крыльях кейворита. Но пауки учились хорошо и быстро…
Перед этим в Большой Арахнинской Базе прошли официальные обеды. Сам король поднялся на орбиту проводить отбывающий к Триленду флот. Он состоял из четырех звездолетов, подновленных промышленностью его империи и всего мира. И в экипаж флота входили не только люди Кенг Хо, трилендеры и бывшие эмергенты. На борт кораблей поднялись двести пауков под командованием Джирлиба Лайтхилла и Рахнера Тракта. На звездолетах установили первые усовершенствованные двигатели и новое анабиозное оборудование. Что еще важнее, звездолеты несли ключи к зашифрованному знанию, посланному ранее направленными лучами к Триленду и Канберре.
К этому отбытию в космос поднялись почти десять тысяч пауков, сам король на одном из первых всеарахнийских космических паромов, и «обед» растянулся больше чем на 300 Ксек. С этого времени в космосе возле Арахны пауков стало больше, чем людей.
Фама Нювена это вполне устраивало. Цивилизация Клиентов должна господствовать в пространстве около своей планеты. Черт побери, для Кенг Хо это было самой важной функцией туземцев – обеспечивать гавани, где можно ремонтировать и переоборудовать корабли, быть рынком, который делает путешествия между звездами прибыльными.
На этом втором отбытии Большая База была почти так же наводнена народом, как при отлете на Триленд, но сам обед был куда меньше – всего на десять-пятнадцать персон. Фам знал, что Эзр, Чиви, Триксия и Вики организовали все именно так, чтобы можно было говорить и слышать друг друга. Может быть, это последний раз, когда столь многие уцелевшие участники игры могут друг с другом увидеться.
Бальный зал Большой Арахнинской Базы был для вселенной чем-то новым. Пауки вышли в космос едва ли 200 Мсек тому назад, или семь своих лет. Бальный зал был первой попыткой величия в невесомости. До биоинженерии парков Кенг Хо они еще не доросли. На самом деле пауки в большинстве своем не понимали, что для космонавта живой парк – это и есть самый большой символ возможностей и силы в космосе. Вместо этого инженеры короля взяли неорганические конструкции Кенг Хо и попытались приспособить к невесомости собственные архитектурные традиции. Конечно, через столетие-другое они сами будут считать эти попытки смешными. Или же эти ошибки станут частью традиции.
Внешняя стена была мозаикой сотен прозрачных пластин, закрепленных в титановой сетке. Были пластины алмазные, были кварцевые, некоторые для глаз Фама были почти непрозрачными. Пауки предпочитали прямой вид. Видеообои и человеческая технология отображений не соответствовали их зрительному диапазону. Многогранная поверхность расходилась и образовывала пузырь диаметром пятьдесят метров. В основании его инженеры пауков заложили насыпь, поднимающуюся к обеденным столам у вершины. Склон по арахнианским меркам был пологим с широкими ступенями. С точки зрения людей это был крутой уступ с приставными лестницами. Но общий эффект – для людей или пауков – состоял в том, что где бы ты ни сидел, тебе была видна половина неба. Большая база была длинной конструкцией, стабилизированной приливным трением, и бальный зал находился в том конце, который выходил на Арахну. Для глядящего прямо вверх почти весь вид занимал мир пауков. Глядящему в сторону представлялся упорядоченный хаос скопления скал и людских баз, удлиняющийся с каждым годом. В другую сторону были видны Королевские Верфи. Издали Верфи казались неразличимым скоплением огней, то и дело полыхающих крохотными вспышками. Пауки строили орудия для строительства орудий. Еще год-другой, и они запустят собственный межзвездный корабль.
Анне и Фам прибыли точно в назначенное время – как бы ни был мал этот банкет, но хозяева определили формальности. Они восходили на возвышение ярус за ярусом, касаясь время от времени ступеней, направляясь к круглому столу наверху. Хозяева уже присутствовали – Триксия и Вики, Чиви и Эзр, и другие гости тоже уже собрались – и люди, и арахнианцы. Анне и Фаму полагалось прийти последними – гости Прощания.
Когда все уселись, служители-пауки вышли из основания возвышения, разнося паучьи и человеческие блюда. Обе расы могли есть вместе, хотя каждая находила еду другой более чем странной.
Закуски поглощались в традиционном для пауков молчании. Потом Триксия Бонсол поднялась со своего места среди пауков и произнесла речь такую же торжественную, как при отлете Джирлиба. Фам про себя застонал. Кроме Белги Андервиль, здесь все были близкими друзьями, и он знал, что эти формальности им нужны вряд ли больше, чем ему. Но сегодня было печально как-то больше, чем полагалось бы на простой отвальной. Он украдкой оглядел стол. Все так торжественно, люди в официальных костюмах для невесомости с покроем, сохраняющимся уже тысячу лет. Но вообще здесь вряд ли необходимо следовать дипломатическому протоколу. Андервиль, наверное, была здесь самой чопорной, но и она не особо соблюдала формальности. Теперь если слово возьмет еще кто-нибудь, так и весь обед может пройти без нормального разговора.
Так что когда Триксия закончила речь и села, Фам аккуратно опрокинул в воздух над столом пол-литра вина. Темно-красная жидкость закачалась – очень смущающее обстоятельство, и оно могло стать еще более смущающим, если на кого плеснет. Фам сунул в раскачивающуюся каплю палец и раскрутил. Клякса вытянулась, заплетаясь в косички под действием поверхностного натяжения. Фам теперь определенно привлек внимание всех, пауков даже больше, чем людей. Движением руки он отогнал служителя, поспешившего с вакуумной салфеткой. И ухмыльнулся своей аудитории:
– Правда, ловкий фокус?
Чиви наклонилась в его сторону:
– Еще ловчее он будет, если ты эту штуку чисто посадишь. – Она тоже ухмылялась. – Я-то знаю, моя дочка точно так же играет со своей едой.
– Это да. Ладно, я ее сохраню без распадения как можно дольше. – Его рука вернула вертящуюся косичку в форму колеблющейся сферы. Пока что он даже кружева манжет не запачкал. Чиви смотрела на него с напряженным профессиональным интересом. Примерно такой фокус она проделывала с миллиардом тонн скал. Фам не сомневался, что Кира Винж-Лизолет играет с едой, наверняка Чиви этого дьяволенка поощряет.
Он оставил красную каплю плавать над своим местом и махнул официантам, чтобы несли следующую перемену.
– Другие фокусы я покажу вам потом, вы только смотрите.
