Андрей Ливадный - Зона отчуждения

Ознакомительная версия.

Такие же бледные и осунувшиеся, с огромными глазами на исхудалых лицах, они смотрели на открывшийся их взглядам нетронутый войной мир с равнодушием стариков…

Вадиму стало жутко от этих сцен.

Хьюго, с которым он успел не только свыкнуться, но и сдружиться в период изматывающих тренировок, стоял рядом, будто изваяние, ни разу не взвизгнув своими сервомоторами, словно и он понимал трагизм момента, страшась нарушить гробовую тишину, окутавшую космопорт.

Ее внезапно разорвал другой звук.

По правой аппарели, которая предназначалась для груза, внезапно пробежала конвульсия, будто металл пандуса испытал несвойственную, запредельную для него нагрузку.

Вадим невольно вздрогнул, переведя взгляд в сторону нового источника звука.

В недрах космического корабля что-то глухо взвыло. Нечаев еще не знал, что с таким характерным воем раскручиваются гироскопы самостабилизирующих систем шагающих аграрных исполинов Дабога.

Прошло не менее минуты, прежде чем раздался звук мощных сервомоторов, и пандус содрогнулся, когда на его наклонную плоскость, покрытую рифленым железом, ступил четырехпалый ступоход, с одним коленным шарнирным соединением и четырьмя свободно сочлененными, цепкими, как когти птицы, механическими пальцами, каждый из которых был размером в половину человеческого роста.

Шагающий механизм, появившийся из чрева корабля, выглядел жутко и необычно. Огромная, покрытая броней камуфлированная птица — вот первое впечатление, возникшее у Вадима при взгляде на вытянутый контур пятнадцатиметровой высоты, в лобовой части которого зеленовато светились два узких, чуть раскосых разреза брони, исполняющих роль оптических триплексов.

Если проводить аналогии с доступными разуму биологическими прототипами, то у машины были ноги кузнечика, вытянутое туловище хищной птицы, а все остальное не поддавалось никаким сравнениям. Над загривком машины, чудь сдвинутые к ее задней части, выступали два горба горнопроходческих лазерных установок, каждая из которых имела мощность в двести пятьдесят мегаватт и могла резать скалы, как режет горячий нож кусок затвердевшего масла.

Неудивительно, что боевые планетарные машины Земного

Альянса, высадившиеся на Дабог, потерпели сокрушительное поражение при встрече с этими аграрными кибермеханизмами.

Техника колонистов за четыреста лет изоляции развивалась, сообразуясь с нуждами освоения той или иной планеты, и в мирах, которых не коснулись деградация и упадок, некоторые образчики робототехники намного превосходили разработки далекой Земли, а ступоходы Дабога вообще не имели аналогов ни на одной из планет…

Они были созданы из-за топкой болотистой почвы материков, где вязли и тонули вездеходы, а также из-за царивших на Дабоге огромных чудовищ, которых первые колонисты по привычке называли «динозаврами».

Силы вторжения Земного Альянса потерпели поражение и не смогли овладеть планетой по той причине, что вся первичная инфраструктура колонии, из-за упомянутых факторов местной биосферы, располагалась под землей, в глубоко эшелонированных бункерах. Две сотни лет люди жили и работали в убежищах, пока механические исполины, подобные этому, только что сошедшему с аппарели «Иглы» шагающему роботу, расчищали и мелиорировали топи, боролись с гигантскими жизненными формами планеты, вытесняя их с расчищенных территорий, где насаждались гибридные растения, позже получившие название «Дерево Бао». Только в течение двух последних столетий жители Дабога смогли постепенно переселиться на поверхность освоенного машинами участка материка, где и заложили пять городов, соединенных инфраструктурой дорог, между которыми располагались плантации упомянутого дерева, чьи плоды, богатые растительным протеином, стали основой сельского хозяйства и главной статьей импорта в зарождающейся межзвездной торговле.

Кроме плодов дерева Бао, Дабог производил много робототехники.

Все автоматические производства по-прежнему оставались под землей, — не было смысла переносить их на поверхность, а шагающие исполины остались не у дел, — казалось, их время прошло, кануло в лету, пока не грянул тот роковой день орбитальной бомбежки…

Глядя на изможденных людей, поврежденный в космическом бою корабль и огромного робота невиданной конструкции, броню которого также покрывали выщербины и ожоги, Вадим впервые увидел войну…

Он еще не знал, что буквально на следующий день она докатится до родного Кьюига.

Вадим проводил взглядом удалявшегося в сторону ангаров для техники огромного шагающего робота и подумал, что разгрузка окончена, но он ошибся… Если вид космического корабля, покинувших его беженцев и шагающей машины дали ему возможность визуально соприкоснуться с некоторыми внешними признаками идущих далеко отсюда боевых действий, то секунду спустя состоялось первое моральное соприкосновение души Вадима Нечаева с войной…

…Человека, который последним появился в открытом проеме пассажирского люка «Иглы», он знал очень хорошо, — с Димой Дороховым они учились на одном курсе в школе астронавтики на Элио… Но когда пилот севшего корабля остановился на верхней ступени трапа и усталым движением стянул с головы мягкий полушлем, подставляя разгоряченное лицо прохладному ночному ветру, то Вадима будто ударило током. Трудно было не заметить, что короткий ежик волос на голове Дорохова был абсолютно седым, словно у столетнего старика…

Узнав Диму, Нечаев дернулся навстречу, но замер, внезапно осознав, что на верхней ступени трапа, глядя вслед нестройной толпе беженцев, стоит совершенно иной, незнакомый ему человек.

«Сколько же они не виделись?!..»

Каких-то полгода, услужливо подсказало сознание, — с того рокового дня, как по каналам гиперсферной частоты прошло злополучное выступление Джона Хаммера…

Нечаев снова посмотрел на Диму и опять вместо улыбчивого, добродушного ровесника увидел иного человека — молчаливого, собранного, смертельно усталого, со взглядом, устремленным в глубь самого себя…

Это было… страшно. Оставаясь вне освещенного прожекторами круга, Вадим видел, как Дорохов медленно спустился по трапу и вдруг присел на его нижней ступени, глядя в кромешную тьму кьюиганской ночи. Он выглядел так, словно только что выкарабкался со дна собственной могилы…

Вадим еще не знал, что Дима был единственным, кто остался в живых из всего личного состава «Иглы», а седина его коротко стриженных волос не могла отразить и сотой доли того, что сломалось, состарилось и умерло в душе молодого пилота…

Ознакомительная версия.