— Это Гипатия Кейд, дочь Поты Андрополус-Кейд и Брэддона Мартенса-Кейда, — пояснил Кенни. Он в нескольких словах изложил, кто она такая, и поведал ее короткую и трагическую историю, особенно напирая на ее ум, гибкость и чувство ответственности. — Боюсь, прогноз весьма печальный, — говорил он, тщательно следя за хронометражом, чтобы закончить свою речь прежде, чем начнется вторая половина записи. — Мы сделали все возможное, но тем не менее она обречена провести остаток своих дней в каком-нибудь лечебном учреждении. Единственный способ вернуть ей подвижность — это провести операцию на нервных окончаниях, а мы здесь этим не занимаемся. Это больше по части хирургов, работающих в Институте экспериментальной медицины, в программе подготовки капсульников…
Кенни умолк. Экран моргнул и потемнел. Тия осталась одна.
Механическая рука ее кресла протянулась и взяла печального голубого медвежонка, которого до сих пор было не видно за столиком и подушкой. Рука поднесла игрушку к лицу девочки, и она прижалась щекой к мягкому голубому меху. На этом кадре была отчетливо видна молния Курьерской службы на рубашке медвежонка — одна из причин, почему Кенни выбрал именно его.
— Они уехали, Тед, — шепнула девочка медвежонку. — Мама с папой уехали обратно в Институт. Теперь у меня тут никого не осталось, только ты.
В уголке ее глаза возникла крупная прозрачная слеза, которая медленно покатилась по щеке девочки, слабо поблескивая в тусклом свете.
— Что? Да нет, что ты, Тед, они не виноваты — у них просто не было другого выхода. Так приказало начальство — я сама видела депешу. Там б-было написано, что… что п-поскольку мне в-все равно н-не станет лучше, н-нет… н-нет смысла б-больше т-тратить вре-емя-а…
Она всхлипнула и зарылась лицом в шубку медвежонка.
Спустя некоторое время снова послышался ее приглушенный голос:
— Они т-так п-переживают из-за меня… Им т-так т-трудно с-сохранять му… мужество… Если бы я заплакала, им… им было бы только хуже. Я д-думаю, может, оно так и лучше, а? Так проще… Д-для… для в-в-всех…
Запись снова моргнула; это было то же время суток, и ракурс почти тот же, но день уже другой. На этот раз девочка плакала открыто, слезы катились по ее щекам, она всхлипывала, уткнувшись в медвежонка.
— Мы предоставили ей возможность свободно пользоваться библиотекой и нашей коллекцией фильмов, — объяснил Кенни вполголоса. — Обычно это ее подбадривает и развлекает, но перед тем, как была сделана эта запись, она посмотрела эпизод из «Покорителей космоса», и… Видите ли, ее родители рассказывали, что она мечтала стать пилотом…
Девочка все плакала, беспомощно всхлипывала, что-то бормотала себе под нос — разобрать можно было только отдельные слова:
— Тедди… я хотела… полететь… видеть звезды…
Запись кончилась. Кенни снова включил свет в своем кабинете. Он взял салфетку и, не стыдясь, вытер глаза.
— Боюсь, я принимаю ее судьбу слишком близко к сердцу, — сказал он и слабо улыбнулся. — Вот вам и профессиональное хладнокровие…
Большой человек торопливо моргал, глядя в сторону.
— Почему же никто ничего не сделает для этой девочки? — осведомился он хриплым голосом.
— Все, что мы могли сделать здесь, мы уже сделали, — ответил Кенни. — Единственный способ сделать для нее хоть что-то — это ввести ее в программу подготовки капсульников. Но тамошние психологи, похоже, полагают, что она уже слишком взрослая. Они даже не хотят прислать эксперта, который мог бы проверить ее пригодность, несмотря на то что ее родители просили об этом и мы дали свои рекомендации…
Он многозначительно умолк на середине фразы. Генеральный секретарь пристально взглянул на него.
— А вы, я так понимаю, с ними не согласны?
Кенни пожал плечами.
— Это не только мое личное мнение, — уклончиво ответил он. — Наш штатный психолог, прикрепленный к девочке, считает так же, и того же мнения капсульник, управляющий этой космической станцией, а также знакомая девочки, мозговой корабль из Курьерской службы. Та самая, что подарила ей медвежонка, — мягко добавил он.
Упоминание о медвежонке решило дело — Кенни видел это по лицу большого человека.
— Мы попробуем что-нибудь с этим сделать, — сказал генеральный секретарь. — Люди, с которыми вы общались, знают далеко не все, и они не главные в этом вопросе.
Он встал и снова протянул Кенни руку.
— Обещать я ничего не могу — но не удивляйтесь, если в ближайшие несколько дней здесь появится кто-нибудь из Института экспериментальной медицины, чтобы ее посмотреть. Много ли времени вам потребуется, чтобы подготовить ее к перемещению — в случае, если ее все-таки примут?
— Двенадцать часов, сэр, — ответил Кенни, мысленно поздравляя себя с тем, что догадался уговорить ее родителей подписать разрешение, дающее ему право поступать с девочкой по своему усмотрению. Разумеется, родители Тии думали, что речь пойдет всего лишь об экспериментальных медицинских процедурах…
Но, с другой стороны, именно Пота и Брэддон обратились в Институт экспериментальной медицины с просьбой включить Тию в программу подготовки капсульников. И получили отказ из-за ее возраста.
Большой человек вскинул бровь.
— Двенадцать часов?
Кенни ответил ему прямым взглядом.
— У ее родителей контракт с Институтом археологии, — объяснил он. — Институт отозвал их обратно на раскопки, поскольку их отпуск, взятый по уходу за ребенком, подошел к концу. Они не хотели уезжать, но в противном случае их бы просто уволили. А при их профессии не так-то просто найти работу, не имеющую отношения к Институту. — Он кашлянул. — Они сочли возможным положиться на меня и перед отъездом назначили меня полноправным опекуном Тии.
— Так что вы имеете право устраивать ее судьбу, как сочтете нужным. Очень предусмотрительно!
Генеральный секретарь усмехнулся. Он явно понимал, что его поставили в положение, из которого был только один выход, но не имел ничего против.
— Хорошо. В течение недели сюда прибудет представитель Института экспериментальной медицины. И если с девочкой все обстоит именно так, как вы мне рассказывали, ему потребуется не более двух дней, чтобы оценить ее профпригодность. Ну а там…
Он многозначительно поднял бровь.
— Быть может, он и увезет с собой новую ученицу. Как знать?
— Посмотрим, сэр! — сказал Кенни. — Посмотрим!
Если бы не репутация доктора Ухуа-Зорга и не просьба бывшего воспитанника, Ларса Мендосы, Филип Гриффин бин Броген с удовольствием сказал бы комитету, куда следует засунуть запрос генерального секретаря. И что сделать с ним потом. Пропихнуть неподходящего кандидата в программу подготовки капсульников не позволят никакие связи! Может, в Академии такие штучки и проходят, но только не в их Институте!
