Минуту назад он чувствовал себя таким одиноким, а сейчас начал понимать, что это вовсе не так. Просто он до сих пор был убежден в том, что способен повлиять на Лондо. И когда Лондо отторгнул его, он растерялся. Но, ведь ничего страшного не случилось, если только себя не накручивать. Благодаря стараниям коварной любовницы Мэриел, его самоуважение и представление о нем среди дипломатов Альянса было с треском подорвано…. но ее можно победить. И, возможно, использовать в своих интересах.
Что ж, возможности действительно были, главное — захотеть их увидеть.
— Да, — медленно произнес Вир, лихорадочно обдумывая все это. — Да, у меня есть… кое-какие связи.
— Тогда мы будем поблизости.
Вир машинально кивнул, не вдумываясь в смысл слов. А потом до него дошло.
Вир повернулся и спросил:
— И, раз вы будете рядом, что вы будете?..
Но они исчезли. Финиан. Гвинн. И тот, кого они называли Галеном. Даже корабль.
Корабль, на котором он сюда прилетел.
— И что мне теперь делать? Идти на Вавилон 5 пешком? — потребовал ответа Вир. Но отвечать было некому. В его собственной голове ни одной разумной идеи на этот счет не родилось, и поэтому он просто пожал плечами. Но главной причиной дискомфорта было то, что техномаги, пусть даже техномаги-отшельники, по-прежнему, чертовски его пугали. Он найдет другой способ добраться до Вавилона 5… и тогда, вот тогда начнется настоящая работа. Работа, которая приведет его к…
К чему? Куда она его заведет?
Он сказал Лондо, что останется его другом…. даже если тот причислит его к своим врагам. Тревожное предчувствие овладело Виром — если он продолжит действовать в том же духе, то этот миг настанет раньше, чем ему бы того хотелось. И тогда он выяснит, сохранятся ли на самом деле те дружеские чувства, о которых он заявлял.
От этих мыслей Виру стало еще хуже — ему все меньше нравилась возможная перспектива.
Из дневников Лондо Моллари
Датировано (по земному календарю, приблизительно) 9 января 2268 года
Полагаю, что здесь наиболее уместно выражение, которое любил повторять мой давний друг мистер Гарибальди: «Это была типа вечеринка». Все было именно так, и даже круче, уверяю вас.
Празднования неслись безостановочной чередой. Естественно, я не мог принять в них участия. Официально я должен был считать радость неуместной и осуждать веселье, и такое публичное выражение неодобрения даже вызвало недовольство среди части моих возлюбленных подданных. Ведь они, несмотря ни на что, ждали формальной поддержки со стороны своего императора. Да как я посмел даже намекнуть на то, что их радость при виде чужого несчастья неуместна и является признаком дурного тона, если не сказать, недальновидности!
Народ не станет долго слушать то, что ему не хочется слышать.
А если еще учесть количество желающих сбить меня с пути, который привел меня на этот проклятый трон, то я, определенно, последний, кто имеет право делать подобные замечания, не так ли?
Я пишу эти строки спустя неделю или, возможно, две по земному календарю, после того, как дракхи заразили чумой беспомощную Землю. Я не могу сказать точно, когда это случилось, потому что большую часть времени провел в алкогольном тумане. Как всегда, я пьянствовал отчасти из-за маленького приятеля на моем плече, а точнее — из-за его непереносимости алкоголя. Также это было вызвано моим номинальным участием в лихорадке празднеств, охвативших Приму Центавра и ввергнувших ее в пучину веселья. Такие поступки всегда опасны, ибо имеют обыкновение притягивать внимание Судьбы и ее проклятых сестер: Божественного Правосудия и Иронии.
С каждым прошедшим годом изоляция Примы Центавра все усугублялась. Мы будто сплели кокон вокруг себя и повесили на нем огромный знак с призывом ко всем остальным держаться от нас подальше. Раз Межзвездный Альянс решил прекратить с нами всякие отношения, то и мы будем питать к нему такую же антипатию. И, как обычно бывает в подобных случаях, нам пришлось пристально взглянуть на себя — как с точки зрения духовности, так и политики. Мы искали ответы, пытались понять, как и почему судьба оказалась столь жестокой и несправедливой к нам и бомбами едва не стерла нашу расу с карты галактики.
Кое-кто без передышки вопил о том, что наше общение с «низшими» расами вызвало гнев Великого Создателя. Мы позволили себе стать слабыми и утратили цель. Но сойтись во взглядах на цель они не могли и ударялись в философию. Межзвездный Альянс напал на нас, потому что на то была воля Великого Создателя. Такое странное сочетание паранойи и духовного смирения было распространено среди нас.
Но бытовала и другая точка зрения. Если мы постараемся вернуть себе милость Великого Создателя, восстановим Приму Центавра и поймем, что единственным другом центаврианина является другой центаврианин, в общем…. возможно, тогда Великий Создатель смилостивится над нами. Он направит нас по пути возрождения былого величия. И, что более важно, обрушит на наших врагов волну своего гнева и покарает их своей могучей дланью.
Возможно, поэтому министр Дурла назначил своего бывшего учителя религии, некоего Валлко, на недавно введенную должность министра духовности. Я счел ее совершенной нелепостью и был абсолютно уверен в том, что поднимется крик.
Я был прав. Я всегда прав. Это мое проклятие. Ну…. одно из многих.
К сожалению, крик поднялся в знак всеобщего одобрения. Многие были уверены в том, что это станет новым и, несомненно, положительным шагом к улучшению положения многих несчастных жителей Примы Центавра. Министр Дурла решил поддержать Валлко, устраивая ему добровольно-принудительные встречи с гражданами. Но оказалось, что нужды в этом нет. Службы Валлко проходили всякий раз в переполненных храмах. По крайней мере, так мне говорили. Я сам ни разу на них не был.
Министр Дурла укорял меня за это. Ну и пусть. Я ответил ему так: если Великий Создатель вездесущ, то почему его присутствие более ощутимо в храме министра Валлко, чем в тронном зале? У него гораздо больше поводов находиться именно в тронном зале, где сосредоточена истинная власть Примы Центавра, так что именно там Великий Создатель будет обладать наибольшим влиянием.
Возможно, я говорил обо всем этом не так настойчиво, как хотелось бы.
Вероятно потому, что мы оба понимали, какой бред я несу. Власть находится в другом месте. Несомненно, Дурла думает, что власть принадлежит ему, и я уверен, что он считает меня достаточно глупым, чтобы верить в то, будто она находится в моих руках. На самом деле, глупец — именно Дурла. Но я не спешу сообщить ему об этом его… заблуждении.
