Ознакомительная версия.
Челноков было с полсотни. Оживленное место — Хикси-43, восьмая планета Сириуса-А. Единственная в этой системе, где бывают люди.
Я побрел к гостинице, втягивая голову в плечи, чтобы не напекло шею. Многие не понимают, почему мы, пилоты, при наших заработках, предпочитаем отдыхать не южнее Прибалтики.
Им бы разочек позагорать под Сириусами, сразу возненавидели бы Гавайи…
Отель, теоретически, принадлежал ООН. Как и Центральный пост земного сектора космопорта. На самом деле он управлялся «Хилтоном». Я помахал морским пехотинцам у входа пропуском — безумное правило, введенное еще при постройке сектора, и действующее до сих пор. Кого, интересно, собирались отлавливать эти здоровые парни с «М-16» за спиной? Людям вход в гостиницу разрешен без ограничений, чужаков и без пропуска отличить несложно.
Один из морпехов на меня вообще не отреагировал, другой приветливо улыбнулся. Мы с ним вчера поболтали в баре. Морпехов прикрывал от света зеркальный пластиковый козырек, за спиной у каждого крутился вентилятор. Им было не столько жарко, сколько скучно. Глазеть на взлеты-посадки, ухмыляться знакомым, да заигрывать с редкими девушками — вот и все занятие…
В номере я принял холодный душ, не экономя лимитированную воду. Вечером она мне уже не понадобится. Вытираться не стал, слабо гудящий кондиционер все равно не разгонял духоту. Постоял у зеркала, изучая свое лицо.
Ну да, конечно, крутым пилотом я смотрюсь только на Земле. Когда иду по улице провинциального города… да и то, в Москве на космонавтов особого внимания уже не обращают. «Хороший мальчик…» Вспомнив Эльзу, я с досадой выскочил в гостиную. Хоть бы усы росли погуще! Добродушный двадцатипятилетний теленок с соломенной шевелюрой и пухлыми щеками! Любой пилот видел мою биографию насквозь — ВВС, пара самостоятельных вылетов, ускоренные астро-курсы и старой шаттл, на который жалко сажать опытного человека.
Ну и ладно.
По большому-то счету разница между нами всеми невелика.
Я оделся, покидал в чемоданчик немногочисленные пожитки. Вышел, прихлопнув дверь, отдал горничной на этаже ключи. Постоял, пока она оформляла на терминале мой выезд.
Девчонка была замотанная и усталая. Персонала в космопортах вечно не хватало. Каждый человек влетал в такую копеечку! Налог на потребляемый воздух, налог на амортизацию почвы, налог на изменение массы планеты — мало ли их выдумано чужими? Это не считая прямых расходов. Лучше бы поувольняли дармоедов-морпехов, чем выматывали диспетчеров КЦ и обслугу…
— Щасливо долететь, — ставя безумные ударения сказала девушка. — Пан еще вернется?
— Наверное.
— Хорошо отдохнуть, пане, — девушка вздохнула. — Мой отпуск… ой-ой… полгода!
Я сочувственно покачал головой.
— Пан знае Бориса Косуху? «Аэрофлот»?
— Нет, — признался я. С основными конкурентами мы общались нечасто. Вовсе не потому, конечно, что компания проводила такую политику. Просто наши рейсы пересекались редко.
— Веселый человек, — сказала девушка. Вздохнула: — Думала, все русские пилоты веселые…
Глупо улыбнувшись я пошел к лифту. Что она этим хотела сказать? Можно подумать, что я — грустный человек!
Время еще было, и забежав в бар на первом этаже я выпил чашку крепкого кофе «по-звездному» — с корицей и имбирем. Очень полезная штука, чтобы отбить запах пива. Здесь пилоты никогда не собирались, как-то так повелось, что «Дональд» был нашей территорией, а бар при гостинице оккупировали наземники. Но кофе готовили правильный.
Теперь — врач.
Административные корпуса были недалеко. Все здесь рядом, в космопортах на других планетах. И все-таки я успел вспотеть, пока добежал по бетонной дорожке к аккуратненьким трехэтажным зданиям. Юркнул в ближайшее — между собой здания соединялись переходами из зеркального стекла, и мучаться больше положенного не стоило. Охранник сочувственно кивнул:
— Жарко?
— Жарко, — подтвердил я.
На этом наша содержательная беседа как-то сама собой затихла. Я пошел по коридорам к госпиталю.
Двенадцатый кабинет был открыт, доносились голоса, хохот. От души сразу отлегло — речь слышалась русская. Постучав по косяку я заглянул.
— А! — врач, невысокий крепыш в зеленом хирургическом костюме выбрался из-за стола. — «Трансаэро»?
— Так точно.
— Да заходи, чего встал!
Он облапил меня, представился:
— Костя! Просто — Костя.
Было ему лет тридцать, а может немного побольше. Жизнерадостность и румянец мешали понять точнее.
— Петя, — буркнул я.
Две медсестры, чинно сидевшие на диванчике у окна, прыснули.
— Месяц земляков не видел! — продолжал шуметь врач. — Когда летишь?
— Через два часа.
— Жалобы есть? — доктор тщетно пытался принять официальный вид. — А, о чем я… Садись.
— Все в порядке, — я достал полетную карту, едва не выронив Эльзино письмо, протянул ее врачу.
— Ты откуда родом?
— Из Москвы.
— У… далеко. А я из Абакана. Так, колись, парень. Сколько сегодня пил?
Похоже, придется признаваться…
— Полкружки пива.
Врач погрозил мне пальцем, взял со стола алкогольный детектор.
— Если больше двух кружек — сегодня никуда не пущу! Дыши!
Я послушно дохнул в раструб.
— Еще раз, — вглядываясь в шкалу потребовал врач.
Я задышал, как спринтер после дистанции.
— Слушай, а может ты кефир пил? — полюбопытствовал врач. — Ну, молодец! Молодец, парень! Наши словно решили поддержать общее мнение — всегда пьянствуют перед стартом!
— Вчера вот… перебрал, — признался я.
— Сколько?
— Три кружки.
Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик в карман, задумчиво изрек:
— Да, случай интересный… Где твои бумаги?
Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоской магнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил:
— А летаешь давно?
— Два года.
Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне улыбаться.
Очень милая девушка…
— Ты почаще к нам заглядывай, — заметил врач. — Я диссертацию пишу, «Влияние экстремальных экстратерральных условий на поведенческие императивы». Мне нужны самые полярные случаи.
— Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, — признался я. — Жарко слишком. И местные… совсем уж хмурые.
— А чего им веселиться, у них через неделю сезон коллективной эфтанзии, — хмыкнул доктор. — Личинки дозревают, надо обеспечивать свободные пространства. Ладно… Петя. Счастливо долететь.
— Спасибо, — я начал быстренько отступать к двери.
Ознакомительная версия.
