— Это бьянки! — взволнованно воскликнул Хенрик. — Нужно уходить.
— Сейчас, я возьму лошадь, — Гюнтер бросился к поводьям.
Старая кляча, запряженная в телегу, мирно стригла ушами и никуда торопиться не собиралась. Не было ей дела и до беснующихся фанатиков. Заметавшийся от волнения из стороны в сторону, Гюнтер потянул лошадь за поводья, но уперлась уперлась и лишь протестующе тоненько заржала.
— Брось телегу! — выкрикнула я вслед кинувшемуся к лошади юноше. — Уходим во дворы.
Прижимистый Гюнтер долго не решался оторваться поводьев, из-за чего мы потеряли несколько драгоценных моментов. Толпа продолжала надвигаться быстро и неумолимо.
Мы проскользнули в темную сырую подворотню, когда между нами и бьянками оставалось не больше ста метров. Они, безусловно, нас заметили и обрадовались, как родным. У меня все еще оставалась надежда, что фанатиков ненадолго задержит телега, но эта хлипкая надежда таяла с каждым новым ударом сердца.
Под ногами чавкала смрадная липкая грязь. В переулках, подобных этому, нечистоты скапливались особо богато — дождям просто некуда было все это смыть. Тягучая грязь собиралась в неглубоких сточных канавках, переливалась через край и наводняла мостовую.
Крики, отражавшиеся от стен домов позади нас, неумолимо приближались, и я даже смогла различить пару заковыристых фраз. То, что разозленные мужики обещали сделать со мной, когда поймают, заставляло старческие ноги доктора шевелиться несколько быстрее. Я не решалась обернуться, но и без того прекрасно понимала, что расстояние между нами неумолимо сокращалось.
Колено снова разболелось, но я изо всех сил старалась игнорировать засевшую в нем раскаленную иглу. Мои помощники бежали далеко впереди. Их молодые тела, привыкшие к извилистым улицам Бремена, скользили вдоль коридора из нависающих над головой домов, словно юркие серебристые рыбки в ручье. Мне же приходилось совсем туго.
Рядом с виском пронеслось что-то маленькое и стремительное. Оно врезалось в стену дома, выбив фонтан каменного крошева. Плохо дело, у кого-то из преследователей отыскался арбалет. На мое счастье, пользовался им стрелок из рук вон плохо. Кривой выстрел значительно прибавил мне прыти, а новая мощная доза адреналина притупила боль и немного прояснила сознание.
То и дело поскальзываясь и отчаянно хромая, я продолжала бежать, придерживая полы неудобного одеяния. О том, что впереди может оказаться тупик, я старалась не думать.
Глава 1. Первое погружение
— Эй, Бри, чего ты там копаешься?
Ланс ухмыльнулся, глядя на мою борьбу с компрессионным костюмом. Сам француз уже давно переоделся, и теперь просто бездельничал, сидя в раскоряку на узкой скамейке. У меня же не было ни времени, ни возможности отвечать болтуну — последние две застежки костюма не желали сдаваться. Хуже дела обстояли лишь у Роуз. Она умудрилась располнеть перед испытанием на несколько килограмм, отчего потратила уйму времени, проталкивая свой зад в узкое отверстие персонального костюма.
Девять капсул для глубокого погружения в виртуальную реальность ожидали за дверью. Одна из них предназначалась мне. Через час должно было начаться испытание, которое перевернет жизни девяти человек. Возможно, даже оборвет некоторые из них.
У меня дрожали руки. Я старалась унять тремор, но ничего не помогало. Последние три года я училась и работала, словно проклятая, чтобы получить шанс стать кем-то большим, чем просто врачом. Теперь, когда я была уже почти у цели, больше всего мне хотелось отступить.
Академии содружества по-прежнему ежегодно выпускали сонмы медиков. Все как обычно, как и в старые добрые времена. Появлялись специалисты по правому глазу или левой почке, или какой другой части тела. Но была и особая каста. Универсальный доктор или просто универсал. Эти слова звучали для большинства врачей как нечто невероятно желанное, но практически недостижимое. К этому званию стремились, но лишь единицам удавалось его получить.
Со стороны это может показаться нереальными, но каждый универсальный доктор обязан уметь все. Вот буквально все, что связано с жизнью, здоровьем и выживанием. Такой человек, который по сути становится чем-то большим, чем просто врач, должен уметь блестяще импровизировать, поскольку жизнь универсального доктора — это всегда лотерея. Изо дня в день его жизнь какая угодно, но только не скучная.
За приобретение особых навыков приходилось платить высокую цену. Захотел стать универсалом — и у тебя никогда не будет своей семьи, разве что ближе к старости, если доживешь. Твоя свобода перестанет принадлежать тебе. Твой дом будет там, где в тот момент потребуются знания и способности универсала. И да, смерть постоянно ходит за универсалом по пятам, поскольку простых заданий у него не бывает. Сюда же стоит добавить и бесконечное обучение с практикой. И наконец, универсал — это человек, который живет не ради себя.
Звучит не слишком обнадеживающе, однако эта добровольная каторга обычно длится не больше пятнадцати лет. Сумеешь выжить — получишь пенсию и безбедно проживешь остаток жизни. В комплекте прилагается почет, уважение и ключи ко многим дверям, которые простые смертные никогда не смогут открыть, как бы ни старались. Так что оно все-таки того стоит, и каждый обычный врач хотя бы раз в жизни задумывался о таком будущем. Одним словом — работа мечты.
Многие врачи хотят стать универсалами. Но хотеть — еще не значит стать. Для получения заветного звания универсала нужно лишь всего одно — быть лучшим. Или, на худой конец, одним из лучших. В учебе, в работе, в образе жизни. Нужно быть умным, талантливым и здоровым. Нужно избавиться от привязанностей и не бояться смерти.
В свои тридцать лет я умудрилась вписаться по всем параметрам. С трудом, на грани фола, но вписалась. И вот теперь я сражаюсь с чертовой застежкой, боясь даже предположить, какие испытания меня ожидают впереди.
Кто-то ложится в капсулу глубокого погружения чуть ли не каждый день. Обычно по работе. Для меня же это станет новым опытом. Погружение в виртуальную реальность, да еще и на самый последний слой, где ты теряешь себя, а взамен получаешь нечто новое — это не рядовое событие. Последний слой погружения давал возможность ощущать запахи и вкусы, чувствовать все, словно в реальной жизни, иметь возможность умереть.
От подобных мыслей меня начало подташнивать. Вслед за морской болезнью пришел легкий приступ клаустрофобии, стоило мне представить, как я лежу в тесной капсуле, доверху заполненной голубоватой вязкой жидкостью.
Наконец, застежки сдались. Костюм, напичканный электроникой, тут же ожил. Он плотно сжал все тело, отчего двигаться стало неудобно. Я с трудом слезла со специального круглого подиума, на котором полагалось втискиваться в этот неудобный черный кокон, и неуклюже поковыляла к дверям.
За спиной глухо заворчала Роуз, когда ее костюм, сдавив располневшее тело, сообщил звонким пиликаньем о перегрузке. Чтобы сосуды совсем не пережало, Роуз теперь непременно вкатят мочегонное, а ведь у нее аллергия на один из компонентов. Значит в капсулу она ляжет, усыпанная чешущимися красными пятнами.
Вся мужская часть испытуемых дружно заулюлюкала, а Камилла, третья и последняя из нашей женской команды, уже стоявшая у выхода, лишь печально покачала головой.
— Не перестаю удивляться мужчинам, — девушка взъерошила густые, вьющиеся широкими кольцами волосы. — Даже в такой момент, как сейчас, они не могут думать ни о чем, кроме пухлых женских задниц.
— Да ладно, малышка, о чем же еще перед испытанием думать? — с усмешкой спросил Ланс.
— Например, о медицинской теории и практике, — довольно резко ответила девушка.
— Ты слишком серьезная. Сама же прекрасно знаешь, что все твои умения и знания не особо помогут в этой бредовой игре. Вот не могу я взять в толк, зачем вообще его придумали.
— С таким настроем, как у тебя, Ланс, про испытание лучше забыть, — вмешался низкорослый смуглый толстячок, в своем компрессионном костюме слегка смахивающий на тюленя. — Испытание — не игра. Оно может убить тебя. К тому же, даже если ты пройдешь его, еще не факт, что Комиссия тебе его засчитает. Сам знаешь, среди универсалов клоунов нет. Будь хоть немного серьезнее.
