я.
— Я из ЦУП, проедемте с нами.
— Зачем?
— Поговорите с вашей мамой.
— Что? Где она?
— Там, — мужчина кивнул на «Зведное небо» в небе. — Это она всё.
— Моя мама? — изумилась женщина. — Да моя мама даже машину не водит!
Мужчина кашлянул:
— Ваша мама не водит машину, потому что ей это слишком просто.
…Один час, полет нормальный. Захват прошел успешно. Раскрытие сети визуально на контрольные 70 процентов. Наполняемость — на 30 процентов. На расчетную массу ещё не вышли. Работы идут согласно графика. Ну, почти…
А, всё равно никто не слышит! Но бодрит, сдавать такой отчет даже самому себе — бодрит. Красиво, всё-таки. Не буду про бархат и бездонность черных глуби и оттенки звездного света. Я не поэт. Дочке понравилось бы. Художнице моей.
Зато я вижу как рой космического мусора то и дело идет волнами. В него по касательной входят куски извне. Приветы из давнего прошлого. Из истории космонавтики 20 века. Заря космической эры, «холодная война», соревнования двух сверхдержав, спутника с ядерными энергетическими установками.
Как быстро, однако, прошли те 200 лет на раздумья, которые обещали тогдашние ученые! Придумать мы ничего не придумали. Зато привыкли к серому небу и мусорным «звездопадам». Ядерные звезды теперь небосвод ещё и красным подсвечивают. Да люди бы и к этому привыкли, не так часто сейчас смотрят на небо. Совсем другое дело, когда лишаешься привычных благ. Устойчивой спутниковой связи, например. А уж потом замечаешь ядерные взрывы на орбите.
— Чайкина, это ЦУП! Ты что делаешь?!
— Готовлюсь к маневру, Сергей Иванович! Вас очень плохо слышно!
— Чайкина, не дерзи!
Всегда любила слегка позлить начальство.
Ничем не пахло. У беременных вроде бы должно обостряться обоняние, но в военном автомобиле действительно ничем не пахло. Он был стерильный внутри. Белый, с жестковатой обшивкой сидений.
Вел автомобиль человек. Марина не видела его лица — сидела на заднем сиденье. Другой, который завел с ней разговор, сидел рядом. Он представился, но Марина не запомнила. Зато рассмотрела его: ещё моложавый, наверное, около сорока, рыжий, худой, со светло-голубыми глазами. Достаточно. Ей с него портрет не писать.
— Расскажите, что мама сделал, — почти потребовала Марина. — Раз вы за мной приехали, значит, я нужна и имею право…
— Марина Сергеевна, я бы и так объяснил, — прервал ее военный. — Вы помните, какую книгу читала ваша мама, прежде чем уехать.
— «Старик Хоттабыч», — Марина сегодня уже отвечала на этот вопрос. И снова удивила ответом.
— Ваша мама, всё-таки гений! — сказал военный. — Но, к делу. Вы заметили, конечно, заметили, что начались проблемы со связью. Стали выходить из строя приемники, давать сбой даже бытовые приборы, плохо настраиваются навигаторы и так далее. И в небе участились алые вспышки. Мы с вами в средней полосе, а наблюдаем северное сияние. Вам это не кажется странным? Хотя это риторический вопрос и вы, как художница, может быть, даже рады этому.
Марина не прерывала. Лишь сложила рука на животе.
— Одновременно с этим в сводках погоды стали сообщать о повышении радиоктивного фона в атмосфере. Заметили? Не буду дальше говорить, как раздвигалось окно овертона, чтоб жителей Земли удержать от паники, назову только причину. Космический мусор с дальней орбиты захоронения. Пришло время и части ядерных зарядов древних спутников, отправленные на низкие орбиты разлагаться в космосе, дождались своей очереди вернуться на землю.
Марина попыталась связать одно с другим, и со звездным небом Ван Гога. Пока не получалось.
Военный продолжал:
— Слой космического мусора на орбите сейчас такой толщины, что ядерные осколки врезаясь в него взрываются. Происходит маленький атомный взрыв и дальше возникают сразу несколько проблем. В атмосфере сгорают уже не просто части отработавших свое спутников, а радиоактивные части отработавших свое спутников. Отсюда — повышение фона и «Северное сияние» по всем лицу земли.
От взрывов на орбите образуются узкие электромагнитные пояса, временно выводящие из строя всю аппаратуру на всей своей протяженности. Действуют они недолго, но и спутников сейчас гораздо больше, чем в тихом 20 веке, в котором этот эффект обнаружили. Неуправляемые более аппараты сталкиваются с другими, такими же и дальше — каскадный эффект. И вот уже под угрозой не только программы освоения космоса, но и откат к проводному интернету и доспутниковому телевидению с рогатыми антеннами на каждом доме. Не говоря уже о вреде радиоактивных дождей для всего живого. Ведь сгорая в атмосфере, зараженный мусор не исчезает. Он просто переходит в иное состояние.
— Всё равно как измельчить бумагу до состояния пыли и пыль рассыпать по комнате, или закоптить потолок свечкой, сжигая на ней сломанные игрушки. — Марина смотрела в затылок водителю. — Так мама всегда говорила. От такой пыли и небо перестало быть голубым.
Военный кивнул:
— Очень похоже на Валентину Андреевну. Красивые аналогии, понятные даже ребенку. Я был на ее свободных лекциях по космической экологии. Вы знали, что она закончила школу звездных кадетов? Последний выпуск, который ручному управлению аппаратами с орбиты из центра управления полетами. Мы уже использовали симпатические кресла и виртуал. Личное присутствие пилота на орбите как-то уже и не требовалось — спутниковая связь с роботами отлично заменяют человека в агрессивной среде космоса. Но они стали бесполезны, когда рухнула система связи, — военный, чьего имени Марина не запомнила, сжал кулаки. — Бесполезными. Космос словно взбесился и стал бомбардировать Землю нашими же ядовитыми отходами.
Марина мотнула головой. Она, конечно, помнила с детства, что ее мама была очень смелой, но много ли знают дети про работу родителей?!
— Я всё равно не понимаю, причем тут звездные туманности и в небе и моя мама? Какая связь?
Опуская технические подробности военный объяснил, что Валентина Чайкина предложила план большой уборки. Она предложила скатать космический мусор, подобно как скатывается пыль в пыльные шарики. Локализовать и убрать.
— Понимают теперь, причем тут «Старик Хоттабыч», — сказала Марина. Там глава есть про злобного брата доброго джина. Он стал одним из спутников Земли, а потом пожелал, чтоб у самого был спутник, но не рассчитал с массой. Наколдовал себе гору и сам стал вокруг нее вращаться. Такой принцип?
Военный поглядел на женщину чуть более уважительно, чем минутой раньше.
— Да, и вместо пояса миллионов мелких неконтролируемых предметов на орбите мы имеем крупные локальные скопления, которые гораздо легче контролировать.
Марина выглянула в окно и ещё раз посмотрела на самую величественную репродукцию Ван Гога, которую только можно было бы себе представить! Дух захватывало!
— То, что вы видите, то, что сейчас видят все, способные поднять глаза и смотреть на небо — это те
