лет после кровавой битвы при Кайдоре. Двенадцатилетняя девочка теперь стал женщиной. И, с тревогой подумал Кирон, угрозой для набирающей силу леди-консорта Айвен…
Высокие бронзовые двери внезапно распахнулись, и Кирон обернулся. Но в проёме стоял не Император и даже не леди-консорт. Там замерла украшенная драгоценностями фигура Ландора, Первого Лорда Пространства.
Кирон презрительно фыркнул. Первый Лорд! Призраки могучих воинов, носивших этот титул в тысячах сражений Империума Земли, вероятно, были возмущены выбором молодого Торана… или Айвен… в пользу жеманного придворного, стоящего теперь перед ним.
Самые циничные придворные говорили, что Ландор добился своего положения в постели Айвен, и Кирон вполне мог в это поверить. В бескрайних пустошах Края люди жили по другим стандартам. Там женщина была женщиной (её можно было любить или бить, лелеять и наслаждаться ею или бросить), но не гарантом богатства и власти. Кирон возненавидел Ландора с первого взгляда, и были все основания полагать, что Первый Лорд отвечал ему взаимностью. Никому, даже полководцу, не подобало открыто насмехаться над фаворитами леди-консорта, но сдержанность не входила в число добродетелей лорда Валькира, хотя даже Невитта предупреждал его быть осторожнее. Убийство было изящным искусством в Имперском Городе, и Первый Лорд Пространства его щедро субсидировал.
— Ну что, Ландор? — спросил Кирон, пренебрегая титулом Ландора.
На красивом лице Ландора не было никакого выражения. Его бледные глаза были полуприкрыты, как у змеи.
— Я сожалею, — спокойно сказал Первый Лорд Пространства, — что Его Императорское Величество удалился на ночь, валькир. Обстоятельства… — он беспомощно развёл руками.
Ложь была очевидна. Из открытых дверей королевских покоев доносились приглушённые звуки смеха и пронзительная мелодия волынки менестреля, исполнявшего старинную балладу о Леди Гринсливз. Кирон слышал неровный голос Торана, тянувшего:
Гринсливз была моей радостью,
Гринсливз была всей моей радостью,
А кто, как не леди Гринсливз?
Кирон мог представить, как мальчишка дурашливо расхаживает перед блистательной Айвен, пытаясь стихами добиться того, что любой мужчина мог бы получить в качестве клятвы верности леди-консорта.
Валькир сердито посмотрел на Ландора.
— Меня не хотят принимать, да? Семеро чертей! Почему бы тебе не сказать прямо?
Ландор презрительно улыбнулся.
— Вы, внешнемиряне! Вам стоит научиться себя вести. Возможно, позже…
— К чёрту «позже»! — рявкнул Кирон. — Мой народ голодаетсейчас! Ваши не в меру усердные сборщики налогов выжимают из нас все соки! Как долго, по-вашему, они будут это терпеть? Как долго, по-вашему, я буду это терпеть?
— Угрозы, валькир? — спросил Первый Лорд, и его взгляд внезапно стал ядовитым. — Угрозы в адрес твоего Императора? Людей забивали плетьми до смерти и за меньшее.
— Не людей Валькира, — возразил Кирон.
— Люди Валькира больше не занимают то привилегированное положение, что было у них раньше, Кирон. Советую тебе помнить об этом.
— Верно, — презрительно ответил Кирон. — При Гилмере сила Империи заключалась в воинах. Теперь Торан правит руками женщин… и танцмейстеров.
Лицо Первого Лорда помрачнело от оскорбления. Он положил руку на рукоять своего богато украшенного меча, но взгляд валькира оставался дерзким. Огромный Невитта пошевелился, оценивающе глядя на янычар с Плеяд, замерших у двери и готовых к любым неприятностям.
Но Ландор не был настроен на поединок на мечах, особенно с таким молодым и ловким бойцом, как полководец Валькира. Его острый язык был оружием лучшим, чем сталь. Он с трудом заставил себя улыбнуться. Это была холодная улыбка, таящая в себе скрытую угрозу.
— Суровые слова, валькир. И неразумные. Я их не забуду. Сомневаюсь, что ты сможешь увидеть Его Величество, поскольку не думаю, что его волнуют беды планеты дикарей. Ты зря тратишь здесь время. Если у тебя есть другие дела, лучше займись ими.
Теперь настала очередь Кирона почувствовать жаркий укол гнева.
— Это слова Торана или танцмейстера Айвен?
— Леди-консорт Айвен, конечно, разделяет это мнение. Если ваш народ не может платить налоги, пусть продаст в услужение нескольких своих отпрысков, — мягко сказал Ландор.
«Что ж, жребий брошен», — в ярости подумал Кирон.
Вся надежда на то, что аудиенция у Торана что-то изменит, исчезла, и теперь перед ним был только один путь.
— Невитта! Позаботься о том, чтобы наши люди и лошади были погружены на корабли сегодня вечером, а сами корабли были готовы к выходу в космос!
Невитта отдал честь и повернулся, чтобы уйти. Но помедлил, дерзко посмотрел на Первого Лорда и демонстративно сплюнул на пол. Затем пошёл, звеня шпорами, и исчез в высоком арочном проёме.
— Дикарь, — пробормотал Ландор.
— Настолько дикарь, что верен мне и достоен всяческого доверия, — сказал Кирон, — но тебе этого не понять.
Ландор проигнорировал выпад.
— Куда ты теперь, валькир?
— Прочь с планеты.
— Конечно, — Ландор слегка улыбнулся, приподняв брови над бледными проницательными глазами. — Прочь с планеты.
Кирон почувствовал укол подозрения. Как много знал Ландор? Проникли ли его шпионы сквозь контршпионский кордон Фреки Неизвестного и сообщили ли уже о собрании звёздных королей на Калгане?
— Тебя не должно волновать, куда я направлюсь, Ландор, — мрачно сказал Кирон. — Ты победил здесь. Но… — Кирон шагнул ближе к блистательному фавориту. — Предупреди своих сборщиков налогов, чтобы они вооружились, перед прибытием на Валькир. Хорошо вооружились, Ландор.
Кирон развернулся на каблуках и вышел из приёмной, стуча сапогами по каменным плитам, а его серебристый плащ развевался, как гордое знамя.
За высокой аркой императорской приёмной находился Зал Тысячи Императоров. Кирон прошёл сквозь него, и мерцающие огоньки настенных светильников прочертили за ним длинные тени — тени, танцевавшие и метавшиеся по обитым гобеленами стенам и прикасавшиеся к строгим лицам великих людей Земли.
Это были задумчивые люди, смотревшие на него из глубин своего тысячелетнего прошлого. Люди, стоявшие у трона планеты и наблюдавшие, как слава их Империи простирается от горизонта до горизонта по ночному небу Земли, — люди, которым поклонялись как богам на других планетах; люди, наблюдавшие и направлявшие имперский прилив до тех пор, пока он с грохотом не обрушился на берега десяти тысяч миров за пределами Веги и Альтаира. Люди, облачённые в соболиные мантии, расшитые алмазными звёздами, люди, видевшие, как их цивилизация разрасталась от Великого Трона, сияющий ярус за сияющим ярусом, пока наконец не достигла Края и не потянулась через ужасную бездну к грозным солнцам могучей Андромеды…
Последние из этих, подобных богам, людей наблюдали за крахом Первой Империи. Они видели, как волна уничтожения прокатилась по Внешним рубежам Периферии; видели, как блистающая драгоценность цивилизации была сокрушена разрушительными силами, столь ужасными, что призрак Великого Разрушителя, словно мантия смерти, навис над Галактикой, внушая вечный страх и отвращение. Так наступило Междуцарствие.
Кирон не обращал внимания на этих угрюмых гигантов; его мир был не похож на тот, какой знали они. В следующем зале воин Внешних миров остановился. Это было огромное пустое помещение. Здесь находилось всего пять фигур, а места хватило бы ещё на тысячу. Это была та самая Империя, известная Кирону. Та Империя, за которую он сражался и которую помогал укреплять,
