— Тогда ничего не понимаю, — признался Каттнер. — Я-то думал… Но если это не лаборатория, тогда что? Можно подумать, торн в вашем Городе прямо на улицах валяется.
— Почти угадал, — посерьезнев, ответил Рон. — Дело в том, что я выкрал у вас одну коробку. И спрятал.
Каттнер удивленно поднял брови.
— Ну да, — сказал Рон. — А что здесь необычного? Должны мы были убедиться, что же именно вы там таскаете? Хотя, Кэт и без того почти не сомневалась.
— Надо же, — сказал Каттнер. — А мы почему-то ничего не заметили.
— Еще бы, — ухмыльнулся Рон. — Вы эти коробки даже не считали.
— Конечно. Мы же не знали, что на этой планете водятся воры.
Рон нахмурился, после чего произнес тоном, из которого враз исчезли теплые нотки и доброжелательность:
— Так меня еще никто не называл. А вообще-то, кто из нас кто, — об этом суд высказался вполне определенно.
Каттнер мгновенно понял, что сболтнул лишнего, и сделал попытку вернуть расположение собеседника.
— Ладно, не обижайся, — сказал он. — Беру свои слова обратно. Мы, в общем-то, тоже грабители, причем не слишком-то удачливые. Скорее всего, опыта в этом деле все-таки маловато. Если посмотреть на итоги, то каков, спрашивается, результат? Вообще никакой… Коробки с торном сгорели, контейнеры захватила Служба Безопасности, а сами угодили за решетку. Вот и все достижения. Хотя, честно говоря, я до сих пор не понимаю, в чем именно мы прокололись.
— Да, в общем-то, ни в чем, — сказал Рон. — Провал вашей миссии — наших рук дело. Моих и Кэт.
— Ага… Э-э-э… Так, значит, демон, привидевшийся Гюнтеру….
— Ну да, это был я, — сообщил Рон с оттенком гордости в голосе. — А Кэт сожгла коробки с торном в грузовом отсеке. После чего, под занавес, мы увели у вас из-под носа контейнеры и врубили сигнал SOS.
«Пусть только попробует еще раз сказать, что мы воры,» — подумал он.
— Вот оно, значит, как, — задумчиво произнес Каттнер. — А я-то считал, что здесь безопасники потрудились. Выходит, опять вы…
— Ирония судьбы, — сказал Рон. — Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мы снова встретимся здесь, на Лорелее, и более того, будем работать в одной команде. Удивительно, не находишь?
— Пожалуй. Хотя, изменчивая фортуна преподносит иногда и не такие сюрпризы.
Несколько минут прошли в полном молчании, после чего Рон решительно произнес:
— Ну все, хватит отдыхать. Времени у нас, вообще-то, в обрез.
— И то верно. Слишком долго выбирались из этих чертовых джунглей, — заметил Каттнер. — Надеюсь, они закончились?
— Не совсем, — отозвался Рон. — Но почти. Такого безобразия, как это, больше не будет. Вот-вот выберемся на равнину, и уж тогда полетим.
— Не забывай про обратный путь, — заметил Каттнер. — Дьявол!.. Слишком долго получается, Жаклин может и не дождаться. Да и мерзавец Лейн на орбите наверняка дремать не станет. С ним тоже придется что-то решать.
Рон приподнял антиграв над поверхностью и осторожно повел его в обход скалы.
— Обратно выйдет быстрее, — сказал он. — Смотри… здесь справа есть удобный съезд на побережье. Вот он, весь в сугробах… видишь? Так что обратно полетим над морем, по прямой. Вот где можно будет разгуляться по полной! А скорость у нашей малютки, надо признать, весьма и весьма приличная. Видно, наш шейх тоже был не против езды с ветерком. Так что, надеюсь, успеем, но если все-таки нет… Мы с Джошуа договорились, что в критической ситуации Кэт начнет лечение немедленно.
Каттнер лишь покачал головой. Рон прекрасно понимал, о чем хотел сказать, но так и не сказал его напарник. Всего лишь о том, что простое излечение, скорее всего, не устроит ни Жаклин, ни Джошуа. Безвозвратно упустить возможность обрести вечную жизнь, будучи всего лишь в одном шаге от нее — достаточно веская причина для того, чтобы отравить горечью и сожалением все последующие отпущенные тебе годы. Так же как и любовь. Казалось бы, способная дарить счастье до скончания времен, но тем не менее обреченная на угасание и гибель всего через каких-то несколько десятков лет. Оставив неутихающую боль в душе на всю оставшуюся бесконечность.
Антиграв все быстрее и быстрее мчался прямо сквозь заледеневшие заросли. На пути больше не встречалось мощных завалов, способных существенно затормозить движение, а потому Рон наращивал и наращивал скорость. Наконец, разбив вдребезги очередную хрустальную конструкцию, машина вырвалась на укрытое мощными сугробами снежное поле. Словно хороший скакун, обрадованный отсутствием досадных препятствий, антиграв буквально взвился на дыбы и во весь опор рванул к далекому горизонту.
— Город, — сказал Рон. — Видишь?
Каттнер молча кивнул. Темные развалины у самой кромки равнины просматривались достаточно отчетливо. Угрюмые полуразрушенные небоскребы вырастали прямо на глазах.
Справа по курсу внезапно возник глубокий котлован, окаймленный высоким снежным валом. Место посадки угнанной пиратами «Ириды».
— Поле бывшего космодрома, — сказал Рон. — Узнаешь?
Каттнер снова кивнул, а затем произнес:
— Не думал, что когда-нибудь доведется побывать здесь снова… Огибай вот тут, слева… а затем сразу же бери правее. Там должен остаться четкий след, ведущий прямо в Город. Давай по нему, он выведет…
— Я знаю, — ответил Рон. — Твой феерический заезд с целой сетью картонных коробок не скоро забудешь.
— А что? Разве плохо придумано?
— Напротив. Достойно восхищения.
Рон заложил крутой вираж, огибая снежный котлован, вырытый гравитационной подушкой «Ириды» и, заметив широкую плоскую борозду на нетронутом белом поле, свернул прямо на нее.
«Словно нить Ариадны, — подумал он. — Доставит нас точно на место, если, конечно, не помешает какой-нибудь рухнувший небоскреб. Тут Каттнер, несомненно, прав. Не всякая конструкция устоит под натиском льда и снега. Страшно подумать, но заветная коробка вполне может оказаться погребенной под сотнями тонн бетона и стали. Даже не представляю, что же в таком случае я скажу Джошуа. Он-то на меня надеется.»
Каттнер тоже умолк, одолеваемый, судя по всему, теми же мыслями.
Антиграв легко мчался вперед, глубоко вспарывая прекрасно различимый сглаженный след. Разрушенные небоскребы приближались прямо на глазах, и у Рона отчего-то сложилось впечатление, что покинутые безжизненные здания неожиданно обратили внимание на незваных пришельцев и принялись недобро вглядываться в них темными провалами разбитых окон. Нельзя сказать, что ощущения были из приятных. Почти как на кладбище.
«Спокойно, Рон, спокойно, — сказал он сам себе. — Не позволяй дурацким фантазиям овладеть воображением. Ты ведь однажды уже бывал здесь, и ничего страшного тогда не случилось. Сам посуди, разве может что-нибудь в этом мире напугать метаморфа? Пусть другие боятся. Вон, Каттнера, похоже, вообще никакие страхи не одолевают, слишком толстокожий он что ли? Вот и бери с него пример.»
Равнина, наконец, закончилась, и как-то сразу вдруг обнаружилось, что машину со всех сторон обступили городские кварталы. Двигаться с прежней скоростью стало окончательно невозможно. После лихого полета над равниной осторожное продвижение по улицам, засыпанным снегом и обломками рухнувших зданий, казалось топтанием на месте. Путеводный след оставался прекрасно различим, и это было прекрасно, поскольку не давало никаких поводов для сомнений в правильности выбранного пути. Оставалось лишь надеяться, что так пойдет и дальше, и новоявленная нить Ариадны не прервется какой-нибудь грудой строительного мусора на месте рухнувшего некстати здания.
