– Да-а? – с сомнением протянула Нойс, и все взоры устремились туда, куда показывал ее взгляд.
Свыше тысячи лет смотрит с икон Мария Дева, даря людям надежду и утешение.
Внимательные голубые глаза – самая приметная деталь ее простоватого лица. Плотно сжатые губы – попытка сдержать улыбку. Из-под косынки выбиваются светлые с золотистым отливом локоны. Ворот рубашки расстегнут – не вовремя оторвалась проклятущая пуговица.
Каждая черточка облика и мельчайшие складки одежды – не подлежащий изменению живописный канон.
Как и белый квадратик на груди с буквами и номером: МТ 402.
Эм. Ти. Эмти.
Minore Technician – младший техник.
Дочь Бога.
Заступница.
Маша Гартойг.
– Все разошлись по каютам… Пойдемте и мы. Холодно… – сказал Сонгер.
Солнце у горизонта, похожее на гаснущий уголь, опускалось в сизое марево. Завтра будет плохая погода.
Наоми молчала. Ее лицо, которое Сонгер видел в профиль, освещали последние лучи уходящего дня. «Странно. Про себя я называю ее истинным именем…»
– Лишь бы вслух не вякали.
Он вздрогнул.
– Вам понравилось демонстрировать на мне свое превосходство!
– Все люди – немножко пси. Вы даже в большей степени, раз вы успешный журналист. Но не все умеют закрываться. Хотите, научу?
– Очень хочу, не в обиду будь сказано.
– Представьте абсолютно прозрачный кокон, окруживший вас. Непробиваемое и невидимое стекло. Он становится все толще. Мои мысли отразятся от него, не затронув вас; я не смогу незаметно диктовать вам свою волю. А ваш внутренний мир станет для меня невидим.
– Чем эта фантазия мне поможет?
– Включит дремлющий защитный механизм вашего подсознания. Вы открыты для людей, чтобы чувствовать их настроение, реагировать на них – это важно для вашей профессии. Но лично вам – вредит. Научитесь отгораживаться! Так же, как вы делаете, когда дядюшка Ив прет на вас буром.
Сонгер тихо рассмеялся.
– Попробую.
– У вас есть брелок? Мелкая безделушка, талисман?
– Свинцовый карандашик. Раритет. Сто лет, как их не делают.
– Дайте сюда.
Сонгер расстегнул кармашек куртки. Наоми взяла маленький тонкий бронзовый цилиндрик со свинцовым стержнем внутри. Коснулась им лба, подержала и вернула Сонгеру.
– Повернете винт вправо – защита включена. Обратно – стержень спрятан, выключено. Могла бы вам запонки заколдовать, но так проще.
– Плацебо? – предположил Сонгер. – Сахарная таблетка вместо лекарства?
– Да. Жульничество, а работает великолепно. Я проверяла.
– Спасибо. «Включу», если не возражаете.
– Еще бы я возражала. Давайте-ка уберемся с палубы, а то к утру вместо нас здесь найдут пару эскимо.
Сонгер проводил ее до двери каюты.
– Когда ошвартуемся в Норденке, вы намерены посетить ГИН? Из-за Тины? Надеетесь, что ее состояние улучшится?
На ее лице не дрогнул ни один мускул.
– Да. Я все еще надеюсь.
– Вернетесь к занятиям медициной под именем Альты Зикр.
– Конечно.
– Я вам не верю. Вы – лжете.
Она широко распахнула дверь.
– Зайдите. Я выбью с вас дурь.
Показала ему на кресло у стола. Пинком затворила дверь, лязгнул замок. Плюхнулась на убранную постель. Отшвырнула мешавшую ей подушку.
– С чего вы вдруг решили, что я вам вру?!
– Не мне. Вы себе врете. И не в первый раз.
– Продолжайте… великий ясновидец. Вы забыли, кто из нас двоих – пси.
– Помните, как грубо пошутил Великий Магистр, подсказав Мадариану лучший способ сохранить единство Эгваль после отделения Суора? Позволить Суору ее завоевать. Логично, но Мадариана аж перекосило. После этого страна навсегда изменится. Прежняя Эгваль исчезнет, перестанет существовать.
– На память не жалуюсь… И что?
– На краткий миг я увидел вашу реакцию. Вы были счастливы. В вас живет память о блестящих победах. О горьких поражениях. А нынешняя ситуация… вовсе открыла перед вами необъятное поле деятельности. В потаенном уголке вашей души живет неутоленная жажда реванша!
– Вы наблюдали пьяную женщину – вот и всё.
Сонгер вздохнул. Правда ли, что она больше не видит его мыслей? Как это проверить?
Наоми на самом деле счастлива. Не без причины, что бы по этому поводу ни говорила и ни думала. Исчезает страна, с которой она враждовала большую часть прожитой жизни. Страна, ставшая новой родиной для ее нелюбимого сына. Кир Маут, он же – Ариэль Солтиг. Останься он жив, что сталось бы с Наоми? Довлевшее над нею чувство вины заставило бы подчиниться Солтигу. Принять его таким, каким он был – талантливым и коварным честолюбцем. Обожавшим шагать по головам окружающих. Тайно мстящим всему человечеству за свое несчастливое детство. О, каким инструментом в его руках оказалась бы Наоми! С ее талантом телепата и суггестора. Подчиняющего людей… уже не своей воле, а воле своего хозяина – Солтига, чьей рабой она бы стала. А со временем оказалась бы выброшена за ненадобностью. Выжатая, как лимон, физически сломленная, растоптанная морально. Покончила бы она с собой или пала жертвой «несчастного случая»?
Жизнь распорядилась иначе. Узнав в Солтиге сына, которого столько лет считала погибшим… Очарованная им, вне себя от радости обретения единственной, как полагала, близкой души… Наоми забыла об одной важной подробности. Что ментальный приказ, отданный Хозяйкой Острова своенравной дочери Солтига – Тине – не отменен! Первое, что сделает Тина, увидев отца – это попытается его убить. Наоми об этом запамятовала. Нет… неверно!
Методичный ум Хозяйки никогда ничего не упускал из виду. Наоми помнила об опасности, угрожавшей Солтигу. Но ее подсознание заставило ее об этом забыть.
Сонгер осторожно взглянул на Наоми. Она мягко спросила:
– Что вы коситесь на меня? Хотите извиниться или придумываете новую небылицу?
Она не видит его! Иначе не была бы так спокойна. У Сонгера отлегло от сердца. «Я никогда ей не скажу. Что смерть Солтига – с ее стороны не случайный просчет, не нелепая нестыковка разных замыслов, а вполне грамотно спланированное убийство… Отныне моя защита включается не дурацкими талисманами или мысленными заклятиями; а при одном только виде этой женщины! Пусть думает, что я ее попросту боюсь…»
Сонгер ответил:
– У нас на руках больше тысячи юных пришельцев из другого мира. С которым вы – единственное связующее звено. Никто не знает, что с ними делать… Никто не знает, как, в конце концов, поступит народ Новтеры, потерпев очередное, страшное и унизительное поражение. Как бы вы не утешали нас рассказами о тамошних хладнокровных приверженцах дарвинизма… Как бы мы сами не оправдывались, что не ведаем, отчего погиб Скайтаун… «Ксанаду», как вы его называете.
