Здесь же все обглодало хищное, не знающее жалости время.
Люди молча обошли несколько «кварталов» и не обнаружили ничего заслуживающего внимания. Файрли приблизился к мрачному Де Витту и сказал:
– Гленн, уже ясно, это пустой номер. Мы можем бродить так годами и не найти даже пуговицы. А если сунемся к развалинам, нас мигом накроет камнепад – здесь все держится на одном честном слове. Надо действительно покопаться где-то в земле…
Де Витт поджал губы.
– Не паникуйте, Боб, мы совершаем лишь легкую прогулку.
Скоро вертолеты будут готовы для тщательной аэроразведки.
С воздуха все выглядит совершенно иначе; быть может, они найдут остатки административных зданий. А там вполне могли сохраниться какие-нибудь сейфы, архивы, подземные хранилища.
Наверняка сохранились! Надо только набраться терпения и поискать как следует. И мы их найдем.
– Верно, Гленн, но нам очень понадобится удача, – сказал подошедший Кристенсен. Вид у него вновь стал неважным: лицо посерело, грудь тяжело вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Не выдержав, он уселся на округлый валун и с силой потер лицо руками.
– Вам надо вернуться к вездеходу, – с сочувствием сказал Файрли. – Хотите, я вас провожу?
Кристенсен натужно улыбнулся.
– Ничего, Боб, это так, минутная слабость. Помогите-ка мне встать…
Файрли протянул ему руку и поразился, насколько вялой была ледяная рука главы экспедиции. Только сила духа не позволяла Кристенсену отступить.
– Не кажется ли вам странным, что вражеская бомбардировка не коснулась города? – словно ни в чем не бывало заговорил он. – Ллорны, возможно, не были лишены гуманизма. Они уничтожили космопорт, и только его. А ванриане…, ванриане ушли отсюда сами и увезли все сколько-нибудь ценное.
– Согласен, – кивнул Де Витт. – Кстати, из слов Калбера нечто подобное и следовало. Он говорил о гибели ванрианской цивилизации, но вовсе не о гибели ванриан.
– Что он мог знать о будущем? – покачал головой Кристенсен. – Ладно, пора возвращаться. С голыми руками мы здесь ничего не найдем, это ясно.
Никто не стал возражать, даже Де Витт – город уже изрядно действовал всем на нервы. Усевшись в вездеход, земляне молча поехали в сторону звездолета, размышляя каждый о своем. Только Де Витт и Томасон, сидевшие на переднем сиденье, о чем-то тихо разговаривали, наклонившись близко друг к другу.
– Похоже, этим закадычным приятелям больше всего понравился «шрам» на месте космодрома, – сказал Файрли, обращаясь к сидевшему рядом Кристенсену. – Гленн просто расцветает, когда глядит на это кладбище – словно в зеркало смотрится.
– Ничего, пусть поищут, – ответил Кристенсен, недобро усмехаясь. – Времени у нас не так много, а планета велика. Ванриане явно перенесли свою столицу куда-то в другое место. Не так-то просто будет ее найти…
– Почему?
– Хм…, мы можем просто ее не заметить. Проехать рядом и не заметить.
– Города-невидимки?!
– Боб, вы неисправимый романтик. Попомните мое слово: мы увидим несколько хижин из местного тростника и даже не догадаемся, что это столица. Гленн мечтает о «звездной дубинке», и он ее там найдет. Только не атомную, а деревянную.
Файрли посмотрел в сторону равнины. Далеко на горизонте поднималась гряда округлых холмов, кое-где заросших густым лесом.
– Вы думаете, Крис, мы все-таки найдем людей?
– Не исключено.
– Они что-то не спешат вступать с нами в контакт.
– Может быть, просто не хотят.
Три дня и две ночи Де Витт упорно производил раскопки на окраине города, около особенно крупной груды камней, которая с высоты чем-то напоминала контуры небоскреба. Настала третья ночь, а результатами и не пахло.
Файрли сидел на валуне с кислым видом. Он устал до предела: устал рассматривать сотни булыжников, на которых кому-то привиделись какие-то буквы; устал от пронизывающего холодного ветра; устал от неукротимой энергии Де Витта. От угрюмой настойчивости Томасона он тоже устал. Рин же просто вызывал у него тошноту. Они увязли в чужом мире, как мухи в клею, и растратили большую часть энтузиазма первооткрывателей на дурацкую суету вокруг здоровенной ямы, которая с каждым часом становилась все глубже, а груда земли рядом – все больше.
«Я просто брюзжу, словно старик, – подумал Файрли. – Все обстоит не так плохо. Мы обнаружили фундамент могучего здания и очистили от грунта большую его часть. Фундамент недурно сохранился для своих почтенных лет. Томасон громогласно восхищался стойким пенобетоном в стеклянистом водонепроницаемом покрытии. Ванриане строили на века…, но срок в триста веков оказался чересчур велик даже для них».
Прожектора освещали место раскопки, создавая глубокие тени среди руин. Мини-экскаватор копошился рядом с солидным холмом земли, осторожно запуская вглубь свой ковш. Никаких следов подземного хранилища и в помине не было.
Де Витт расхаживал взад и вперед, заложив руки за спину. Вид у него был довольно бодрый.
– Ничего, – бормотал он, – попробуем копать где-нибудь в другом месте. Рано или поздно что-нибудь найдем.
– Почему вы так уверены в этом? – раздраженно спросил Файрли. – Знаете, Гленн, я пойду на корабль, что-то я замерз.
Позовите меня, если найдете что-либо стоящее. И прошу не принимать любую трещину в камне за следы письменности.
Де Витт пожал плечами.
– Вас подвезти на вездеходе? – безразличным голосом предложил он.
– Ничего, дойду сам.
Файрли засунул руки в карманы утепленного плаща и не спеша побрел прочь. Далеко впереди стояла башня вездехода, переливающаяся сотнями огней, а над ней раскинулся темно-синий купол небес, густо усеянный незнакомыми созвездиями.
Среди них невидимыми тенями проплывали редкие бледные облака.
Файрли нашел укатанную вездеходами дорогу среди километровой травянистой полосы и зашагал по упругой земле. "Мать Земля, – подумал он, – колыбель расы людей. Только где они, твои первенцы? Воздушная разведка не дала никаких результатов, окрестности были дикими и нетронутыми руками человека.
Может быть, ванриане покинули эту планету и заселили другие миры? Или мы ищем самих себя, поскольку других людей в Галактике не осталось?"
Кристенсен уже спал. Файрли был разочарован этим. Ему хотелось потолковать с главой экспедиции – так, ни о чем особенном, просто чтобы рассеять гнетущее чувство одиночества. Ему было страшно даже подумать о том, что Крис мог вскоре умереть, а судя по мрачному виду Райхера, такое вполне вероятно.
В глубине души Файрли считал Кристенсена едва ли не своим вторым отцом, хотя никогда бы не рискнул признаться в этом.
Бодрствовали только дежурные, каждый на своем посту.
