— Какой?
— Что нас не убьют сразу.
— Может, ты и прав…
— В любом случае — вы, трое, садитесь, чтобы не маячить, мы держим оборону, а дальше уже по обстоятельствам, — подытожил Ит.
— Хорошо, — сдался Ри. — Собственно, ничего другого нам не остаётся.
* * *
Складской ангар, в котором сейчас стояли ящики, оказался сделан из дюраля и, конечно, не отапливался, поэтому к ночи все порядком подмёрзли. Дождь барабанил по металлу, пахло свежей землёй, соляркой, сыростью. Час тянулся за часом, а сигнала всё не было и не было. Скрипач начал нервничать, оба Мотылька тоже. Ри, Берта и Ит старательно изображали спокойствие, но на самом деле их терпению уже подходил конец — в общей сложности они просидели в ящиках уже почти восемнадцать часов.
— Ну когда же, а?.. — с тоской спросила Берта.
— Думаю, скоро, — Ит погладил её по голове. — Ты только держись хорошо, ладно? Смотри, не упади.
— Главное, не задушить Ри случайно, — тихо засмеялась она.
— Ничего, он крепкий, — Ит обнял Берту, прижал к себе. Она положила голову ему на плечо, вздохнула. — Совсем замёрзла?
— Не совсем, но замёрзла… только любовь и греет.
Конечно, целоваться, сидя в деревянном ящике — полный идиотизм, но сейчас они целовались… Ит мельком подумал, что, может быть, вообще в последний раз в жизни, и, наверное, правильно, что она сейчас плачет… беззвучно, просто слёзы из глаз, и губы солёные, и щека совсем мокрая… он изо всех сил гнал от себя сейчас это проклятое чувство вины и беспомощности, но оно возвращалось снова и снова…
— Я ни о чём не жалею, — прошептала она. — Разве о том, что Рыжий не здесь…
— Душою с вами, — шепнул тут же Скрипач. — Бертик, я тебя люблю. Ит, поцелуй её и за меня тоже, ладно?
— Хорошо. Ребята, вы заметили, что стало тихо?
— Правильно, ночь уже, — согласился Ри.
— Значит, скоро. Ри, как ноги?
— Порядок.
— Отлично.
* * *
Первого человека очень удачно снял Скрипач — тот, кажется, и сообразить ничего не успел. На выходе из ангара остановились, сначала вышел Ит, через несколько секунд позвал остальных. Площадь и дебаркадер оказались совершенно пустыми, но это пока что ничего не значило. Весь комплекс ИВК был отлично освещён, причём свет использовался не местный, а автономный — в воздухе парили флерлайты, длинные, прозрачные, и светло было почти как днем.
— Так, идём спокойно, — вполголоса приказал Ит. — Не бежать.
Они двинулись по краю площади к двухметровому бетонному забору, расположенному по периметру площадки.
Давно уже канули в Лету те времена, когда площадки прибытия никто не охранял, ох и давно. Больше сотни лет назад на эту самую площадку забирались местные, даже одежду у «гостей» воровали. Теперь вокруг домодедовской площадки размещался целый исследовательский комплекс и два представительства — Официальной службы и Антиконтроля. Народу тут было полно, комплекс считался военизированным объектом и охранялся так, что муха не смогла бы пролететь незамеченной. И площадка, конечно, охранялась тоже.
— Если бы мы знали, во что это выльется, мы бы… — Скрипач не договорил, резко остановился.
— Что… — начал Ри.
— Патруль, — коротко ответил Скрипач. — Ри, назад. Приготовься.
Схватка получилась короткой, всё-таки внезапность сыграла свою роль. И внезапность, и отчаяние, и, самое главное, то, что патруль нападения совершенно не ожидал — за всё время существования комплекса тут не случалось ничего подобного. Максимум, что до этого доставалось патрулям, — это мальчишки из местных, на спор пытающиеся перелезть внешнее ограждение. Такие вылазки для пацанов заканчивались всегда одинаково: первый забор им давали перелезть, потом брали за ухо, отводили на пост, а через полчаса приезжала милиция. Нападения, да ещё и вооружённого, никто не ждал.
— Стажёры, — констатировал Ит, укладывая последнего патрульного рядом с товарищами в тень, отбрасываемую стеной стоящего рядом здания. — Боевики, но стажёры. Повезло.
— Пробежимся? — предложил Скрипач.
— Надо бы. У нас максимум три минуты. Ри, Берта, вы как?
— Нормально, — ответил Ри. Берта согласно кивнула. — Давайте скорее.
— Тогда рванули.
Вход на площадку был, разумеется, перекрыт — железные ворота, добротные и крепкие. С воздуха площадку защищал тент. В своё время был большой спор о том, строить вокруг площадки ангар или не нужно. Где-то построили. Тут — не стали.
И на том спасибо.
— Ри, прикрывай, — попросил Скрипач. Ри в ответ снова кивнул.
Ворота. И двое караульных на входе. И уже вспыхивают ярче флаерлайты там, где они только что были, а это значит, что патруль уже нашли и через минуту тут будет человек пятьдесят. Или больше…
На часовых ушло секунд тридцать. Непозволительно много. Следующие полминуты Ит лихорадочно возился с запорами, а Ри и Скрипач с тревогой смотрели на пока ещё пустую дорогу.
— Не соврала эта Марина, — Ит потянул на себя створку, ворота начали открываться. — Что же они такое сделали, чем задержали?..
— Ты открыл? — спросил Скрипач.
— Да, заходим…
Ворота удалось захлопнуть до того, как по железу грохнула первая пуля. Ит очумело потряс головой: на такое везение он не рассчитывал. Никак не рассчитывал.
Остальные думали явно о том же самом.
— Быть не может, — пробормотал Ри. — Ребята, быстрее на нужную долю, пока они не перелезли через…
Ит взмахнул рукой — по ту сторону забора раздался чей-то вскрик. Скрипач, упав на одно колено, хлестнул невидимым щупом под ворота — судя по воплю, его удар тоже достиг цели.
— Ри, ответный блок и активатор! — крикнул Ит. — Скорее, ребята, скорее! Мы их долго не удержим!..
Над забором снова показалась чья-то голова, в это время с другой стороны, уже с площадки, раздался вскрик Берты, а затем — короткое «тсс-ша», Ри начал стрелять из импульсника. Ит оглянулся — Берта уже стояла у колонны активатора ответной точки, включавшего ливийскую противофазу; Ри, зажимая в одной руке коробку портативного активатора, палил из импульсника куда-то в темноту — от ворот было не разобрать, куда именно.
И затем — долгожданное. Низкий звук начавшей включаться площадки.
— Рыжий, бежим!
— Сам беги, твою мать, чего встал!
Нарастающий звук, а затем — белое сияние, в котором мгновенно утонуло всё и вся.
* * *
Ослепительное полуденное летнее солнце над головой, тонкий слой серого песка под ногами. Вместо осенней хмари и ночи — сухое жаркое лето и ясный день.
И тишина, от которой закладывает уши — вместо криков и выстрелов.
