– Кто ты? – задал он мысленный вопрос, повторив все настройки сознания, при которых он сам его услышал.
– Ограниченно разумный второго ранга номер четыреста двадцать один. Осуществляю руководство ста шестьюдесятью ограниченно разумными третьего ранга и управление носителем второго ранга. Связь с ограниченно разумным первого ранга номер три утеряна сто сорок семь оборотов планеты назад.
– Теперь будешь подчиняться мне. Что у тебя с энергией?
– Энергозапас полный, системы находятся в «спящем режиме» и энергопотери полностью компенсируются движением вблизи от планеты. Готовность к выполнению основной задачи полная.
– Основную задачу я отменяю – обстановка изменилась. При обращении ко мне используй формулировку «Разумный Дуб». Визуализируй базовые программные алгоритмы.
На голографическом экране, вспыхнувшем в паре метров от Семёна, побежали строчки символов. Некоторое время Семён вглядывался в них, практически ничего не понимая, после чего потребовал:
– Преобразуй в двоичный код!
Теперь дело пошло быстрее. Примерно полчаса он просматривал кодировку, мысленным усилием замедляя или ускоряя прокрутку, потом потребовал полный доступ, заявив:
– Надо кое-что поправить и оптимизировать. Тут тебе какой-то ламер целую кучу багов насовал.
Ограниченно разумный ничего не понял про ламера и баги, но распоряжение выполнил в точности.
Ещё через полчаса Семён решил прерваться, потому что голова уже пухла от информации. Теперь надо было переходить к практике.
– Ворота можешь открыть? – спросил он у четыреста двадцать первого.
– К ним не подведена энергия.
– А дистанционно, с помощью своего запаса?
– Это потребует расхода четверти от полного энергозапаса.
– Не жмоться, полетаем – наберёшь опять до полного. Открывай! И сделай мне экран. Я хочу всё это видеть.
Створки ворот на кольцевом голографическом экране, мгновенно возникшем по периметру зала, медленно поползли в стороны.
– Олег Германович, – связался Семён с Артемьевым, возглавлявшим вахтовый отряд на корабле-матке. – Дуб на связи. Я тут полетаю немного, вы предупредите Землю, чтобы не волновались.
– В смысле полетаешь? На чём?
– На тарелке, естественно!
– Ты уже разобрался с ней?! Молодец! Сейчас сообщу Петрову. Хочешь по эллингу полетать? Аккуратней там, не раскокай посудину.
– Нет, вы не поняли, я снаружи полетаю. Вы не Петрова предупредите, а военных, чтобы не сбили меня.
– Знаешь, Дуб, меня предупреждали, что ты наглец, но чтобы настолько… Как ворота планируешь открывать?
– Говно вопрос, Олег Германович, я их уже открыл. Вы Землю предупредите!
– Подожди десять минут, потом можешь вылетать. Но не долго и аккуратно. Посадку на Землю запрещаю. И снижение ниже линии Кармана. Смотри там у меня!
* * *
Герой Российской Федерации инструктор-космонавт-испытатель Олег Германович Артемьев был одним из самых опытных российских космонавтов. При этом белорусы считали его самым опытным белорусским космонавтом. В Латвии, несмотря на рождение в Риге, его теперь вообще не считали своим, но Олегу Германовичу на мнение Сейма европейской демократии, занимающей первое место в Евросоюзе по правам женщин и ни в грош не ставящей права двухсот тысяч своих жителей, имеющих статус неграждан, было глубоко фиолетово. Рождённый в Советском Союзе, он не делал больших различий между Россией и Белоруссией, понимая, что эти две части великой страны всегда будут вместе.
За свои пятьдесят четыре года он побывал во многих экстремальных ситуациях и никогда не боялся брать на себя ответственность. Именно поэтому он сразу разрешил полёты лопоухому нахалёнку, быстро обзвонил оперативных дежурных Космических войск Большой Тройки и только после этого связался с Петровым. Разговаривали они долго.
– Надо наградить парня, – сказал он в заключение разговора.
– Обязательно, – согласился Петров. – Буду сегодня же ходатайствовать перед Самим.
Закончив разговор, Петров сделал несколько звонков и направился на доклад к президенту. Им многое нужно было обсудить ввиду качественно изменившихся обстоятельств. Если раньше о технологиях будущего велись только разговоры, и их реализация рассматривалась, скорее, в качестве гипотетической возможности, то теперь дело определённо входило в практическую плоскость.
* * *
Семён прошёлся по залу, пытаясь отыскать что-нибудь, куда можно присесть во время полёта. Ничего годного не обнаружив, он задал вопрос четыреста двадцать первому:
– Сиденье мне можно организовать?
В центре зала сдвинулся в сторону кусок пола и снизу поднялось нечто, отдалённо напоминающее кресло, причём рассчитанное явно не на человеческую задницу. Семён устроился в нём полулёжа и пристегнулся, быстро разобравшись с устройством фиксаторов. После этого задал ещё один вопрос:
– Какие ускорения компенсирует антиграв носителя второго ранга?
– До двадцати стандартных величин ускорения свободного падения на поверхности этой планеты. Для больших ускорений на носителе первого ранга установлены анабиозные транспортные капсулы, заполняемые жидкостью.
– А какое движение требуется для пополнения запаса энергии?
– Любое изменение положения относительно массивного тела. При увеличении скорости приток энергии возрастает. При удалении от массивного тела приток энергии уменьшается обратно пропорционально квадрату расстояния до его центра тяжести.
– Ускорение влияет на энергозапас?
– При ускорении энергозапас расходуется, при торможении возрастает.
– А что происходит при изменении направления движения, развороте?
– Ничего. Носитель круглый и может произвольно менять направление движения. Ему не нужно разворачиваться.
– У носителя второго ранга есть активная защита от метеоритов и других встречающихся на пути предметов?
– Нет. Активная защита есть только у носителей первого ранга. Носители второго ранга для уклонения от предметов, угрожающих целостности их корпуса, изменяют положение в пространстве.
Десять минут прошли. Семён подождал, на всякий случай, ещё парочку и дал четыреста двадцать первому команду выводить носитель второго ранга наружу.
Тарелка мягко приподнялась над полом и плавно скользнула в ворота. Сиденье под Семёном крутнулось таким образом, что он оказался лицом в сторону движения. Отлетев от ворот на несколько сотен метров, тарелка замерла.
– Сделай два оборота вокруг носителя первого ранга, на расстоянии в полтора его радиуса, – распорядился Семён. – Уменьши скорость.
Сиденье под Семёном опять крутнулось по ходу движения, и ему пришлось повернуть голову вбок, чтобы осмотреть развалины межзвёздного корабля. К этому времени от корабля-матки осталось примерно две трети. Три пока ещё не демонтированных эллинга, в центральном из которых была найдена уцелевшая тарелка, выступали как ручка из её основательно «погрызенного» корпуса со стороны, противоположной месту, где произошёл взрыв «Нудоли». По-видимому, именно это и спасло тарелку от разрушения.
Семён посмотрел на Землю. Голубой шарик удалялся – корабль-матка приближалась к апогею своей сильно вытянутой эллиптической орбиты.
– Лети к планете, – отдал он следующую команду. – Можешь ускориться. Приблизившись на полтора радиуса, начинай облёт по кругу в сторону направления её вращения.
Земной шар, обращённый к тарелке Африкой, быстро приближался, но Семён вообще не почувствовал ускорения. Сила тяжести оставалась постоянной, составляя, по его ощущениям, примерно одну десятую от земной. Приблизившись к Земле примерно на три тысячи километров, тарелка начала её облёт по полярной орбите. Зрелище было завораживающим, под Семёном медленно вращался огромный бело-голубой шар. Океан сменился сушей, потом внизу появилось обширное белое пространство Северного Ледовитого океана и снова суша. Ему захотелось увидеть Землю с более близкого расстояния.
– Опустись ещё ниже, до одной двадцатой радиуса планеты от её поверхности, – велел Семён четыреста двадцать первому.
