Теперь тарелка летела ниже орбиты МКС. Значительно медленнее, сбросив скорость до жалких двадцати километров в секунду, потому что тут уже слегка ощущалось влияние атмосферы. Самую малость, конечно, давление воздуха на этой высоте составляло доли Паскаля, но при слишком большой скорости даже этого хватало для нагрева корпуса. Семён, как и почти любой русский человек, любил быструю езду. Но если бы ему кто-нибудь раньше сказал, что он будет выписывать над Землёй пируэты на скорости, превышающей третью космическую, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Сейчас ему было не до смеха. Он очень хорошо понимал важность происходящего. И как Семёну ни хотелось слетать сейчас ещё и на Луну и лично посмотреть, были там американцы или нет, он решил не рисковать. Воздуха в баллонах осталось меньше половины, а дышать тем, который привезли с Альфа Центавра… В конце концов, Луна теперь от него никуда не денется.
– Пополнил энергозапас? – спросил он у четыреста двадцать первого.
– Полностью.
– Тогда полетели обратно.
Назад тарелка летела практически по прямой, напрочь игнорируя все законы небесной механики. Иногда она дёргалась в сторону, пропуская мимо себя космический мусор, которого за последние месяцы весьма существенно прибавилось.
Приблизившись к кораблю-матке, тарелка нырнула в эллинг и, замерев в его центре, плавно опустилась на пол.
– Ворота не закрывай, – приказал Семён четыреста двадцать первому. – Через половину оборота планеты ещё полетаем. Открывай люк. Когда я выйду, закрой его и никого кроме меня внутрь не впускай.
Затвор плавно пополз вбок, открывая проём. Семён присел, встал на носки и бросил тело вверх стремительным толчком распрямляемых ног. Пролетая через проём, он ухватился рукой за край, изогнулся и встал на ноги. Проделать без репетиций такой акробатический трюк, находясь в скафандре, было не просто, но Семён только выглядел типичным ботаном. На самом деле он отнюдь не игнорировал спорт и даже имел первый разряд по спортивной гимнастике.
На МКС Семён возвращался пешком, так как было недалеко – она теперь стояла в соседнем эллинге. Сначала он доложил обо всём Артемьеву. Потом долго общался с Петровым по видеосвязи. Не столько докладывал, сколько отвечал на вопросы. К сожалению, на большинство из них у него пока не было ответов.
Семён теперь знал, как добиться от искусственного интеллекта тех или иных действий, но не имел ни малейшего представления о том, как и за счёт чего они происходят. К работе нужно было подключать физиков, но тащить их в космос было не рационально. Проще было доставить гору к Магомеду, или, если другими словами – слетать в тарелке на Землю. Почему именно слетать, а не просто доставить её туда? Потому что теперь носитель второго ранга можно было использовать в качестве универсального транспортного средства, для доставки людей и грузов на корабль-матку и обратно.
С другой стороны, тарелка была одна, и никто не имел ни малейшего представления об её моторесурсе и времени наработки на отказ. Было известно, что уцелевшие тарелки совершали по три полёта на Землю. Ни одна из них четвёртый не выполняла. Скорее всего этого просто не требовалось. Но имелась вероятность, что они изначально были рассчитаны всего на три полёта. Был в этой истории ещё и немаловажный политический момент. Как отнесутся остальные члены Большой Тройки к тому, что транспортное средство пришельцев узурпировано русскими? Как говорится, и хочется, и колется, и мамка не велит. Роль мамки в сложившейся ситуации играл президент России. Именно к нему и отправился Петров, дав наконец утомлённому Семёну возможность поспать. Поел и попил он ещё в процессе разговора.
Глава 10
Гравитация
Президент принял Петрова ближе к вечеру. Однако никого больше не пригласив. В принципе, Николая это не удивило – слишком уж важным был разговор. Он хорошо помнил поговорку: «Если о чём-то знают трое, то знает и свинья». Разговор тет-а-тет полностью исключал такую возможность.
Сначала Петров доложил президенту о том, что узнал от Семёна Дубовкина, и выложил свои соображения.
– Да, – согласился с ним президент. – Нам выпал уникальный шанс, и мы просто обязаны его использовать на все сто процентов. Другой возможности у нас не будет. Учёные Большой Тройки уже почти пять месяцев бьются над загадками, подкинутыми нам инопланетянами, излазили эти тарелки от и до, исследовали всё, что могли, но так ни на миллиметр и не продвинулись в понимании их устройства. А тут сразу такой бешеный скачок. Рисковать единственной рабочей тарелкой мы не можем, но и не предоставлять сведения американцам и китайцам тоже нельзя. Они уже знают о ваших подвигах. Что предлагаешь?
– Сажать тарелку на Землю, и пускай Дубовкин помогает физикам разбираться с принципом работы гравитационного двигателя. Показать её остальным руководителям Большой Тройки можно. Можно даже экскурсию по ней провести. Пусть их учёные тоже подключаются. Но не толпа, а по два-три человека от каждой страны. Как разберутся – пусть доставит грузы на корабль-матку и попробует её передвинуть на безопасную орбиту. Если получится, конечно. А дальше будем использовать эту тарелку для транспортировки на орбиту больших грузов. Вот только куда её посадить? На улице держать нельзя – зима на подходе, да и охрана нужна серьёзная. Строить специальный ангар, в который она поместится – слишком долго.
– Предложения дельные, возьмём их за основу. Куда её поставить, я знаю. На Авиастар-СП в Ульяновске есть сборочный цех, где «Русланы» ремонтируют. Там должно хватить места. Сейчас я свяжусь с управляющим директором и уточню. Какие у неё размеры?
– Диаметр восемьдесят метров, высота – почти двадцать. У «Руслана» размах крыльев поменьше будет.
Президент вызвал помощника и дал ему поручение:
– Соедини меня с Шереметовым из Ульяновска!
Через несколько минут на экране появился сухощавый коротко стриженный мужчина навскидку лет пятидесяти, в чёрных как смоль волосах которого пока ещё не завелась седина, а в лице проглядывало что-то восточное.
– Здравствуй, Сергей Константинович, – поздоровался президент. – Я вас вызвал, чтобы уточнить, каковы размеры того цеха, где вы ремонтируете «Русланы»?
– Здравствуйте, товарищ президент. По осям длина пятьсот метров, ширина сто и высота тридцать шесть метров. В чистоте, с учётом кранового оборудования, немного меньше.
– Это хорошо, а ворота на всю ширину открываются?
– Почти на всю, они секционные.
– Сейчас всё пространство цеха занято?
– Процентов на девяносто.
– Сколько вам потребуется времени, чтобы освободить ближайший к воротам участок сто на сто метров?
– Двое суток. Придётся выкатывать Ан-124 и демонтировать часть конструкций.
– Приступайте прямо сегодня. Освобождённый участок нужно отгородить от остальной части цеха на всю высоту. Примете на недельку-другую один очень интересный объект.
– Тот самый, я вас правильно понял?
– Именно его.
– Товарищ президент, можно уточнить габариты объекта?
– Диаметр восемьдесят метров, высота двадцать.
– Понятно. В ворота пройдёт с запасом. Транспортёры нужны?
– Нет, он своим ходом и доберётся, и внутрь заберётся. Всю остальную информацию получите у генерала Петрова. Он с вами свяжется и даст все необходимые пояснения. И ещё. О том, что за объект к вам будет доставлен, не должен знать никто, кроме начальника первого отдела. А план, с учётом форс-мажора, мы вам обязательно скорректируем. Насчёт этого не беспокойтесь. До свидания, Сергей Константинович.
– До свидания, товарищ президент.
– Мне завтра слетать в Ульяновск? – спросил Николай, когда президент закончил разговор.
– Нет, завтра ты мне тут будешь нужен. Проведём видеоконференцию Большой Тройки, обговорим совместный визит в Ульяновск и прикинем ближайшие задачи с учётом изменившихся обстоятельств. В Ульяновск полетишь послезавтра вместе с представителями ФСБ, моей службы охраны и Министерства иностранных дел. Обеспечите там приём тарелки и подготовите встречу Большой Тройки. Так что связывайся с Дубовкиным, пусть два дня работает на орбите, разбирается с искином тарелки и блюдец, перепрограммирует их, но больше никаких полётов. А после того как в Ульяновске всё будет готово – перелетает туда. Ночью, чтобы людей не пугать, и предварительно поставив в известность ПРО и ПВО.
