— Ладно, — ответила Наташа и потащила Эдди за собой на левую сторону площадки. Остановившись рядом с ближайшим креслом она немедленно потянула через голову надоевшее платье. Эдди бросил короткий взгляд в сторону матери и тоже принялся раздеваться.
Катя заметила, что Рон смотрит на процедуру освобождения дочери от одежды с нескрываемым неодобрением.
— Она поразительно похожа на свою бабушку, — вдруг произнес Алексей. — Та же непосредственность.
— Да, — ответила Катя. — Очень похожа.
Две маленькие фигурки, наконец, забрались в лифт и исчезли из виду.
Рон сразу же подошел к Кате и недовольно сказал:
— Тебя не смущают подобные игры?
Катя молча смотрела на него, нахмурив брови.
«Опять он за свое, — думала она, разглядывая мужа так, словно увидела впервые. — И когда же ему все-таки надоест? Как же я устала снова и снова доказывать очевидное…»
— Что тебя не устраивает? — наконец, спросила она.
— Ну, хотя бы то, что мальчик и девочка десяти лет играют друг с другом на берегу абсолютно обнаженные, — пояснил Рон. — Они уже далеко не дети.
— Они и не люди, а ты почему-то об этом все время забываешь. Уясни, наконец, что они метаморфы и дети метаморфов.
— Ты знаешь, Рон, а ведь Катя права, — неожиданно поддержал свою приемную дочь Алексей. — Они действительно не люди, по крайней мере чисто физиологически. И тем не менее, тебя я тоже понимаю.
Алексей вдруг заметил, что к его словам внимательно прислушиваются не только Рон и Катя, но также Жаклин и даже Джошуа, и продолжил чуть громче:
— Подумайте сами… Взять хотя бы всех присутствующих. В основе каждого из нас лежит человеческая природа, наша мораль и этические нормы веками устанавливались людьми и для людей. И мы вольно или невольно продолжаем цепляться за прошлое просто потому, что изначально рождены людьми и только потом стали кем-то другим. Лучше ли, хуже — это отдельный вопрос. Заметьте, мы продолжаем бережно хранить даже наш человеческий облик, хотя в изменившихся условиях это вовсе не обязательно. А ваши дети — другие, они рождены метаморфами и от метаморфов. И как результат — их моральные и этические устои неизбежно должны стать совершенно отличными от принятых в человеческом обществе. Просто потому, что сменить форму тела для них куда проще и естественней, чем для нас поменять одно платье на другое. А также потому, что в их представлении земная цивилизация — слишком абстрактная категория для того, чтобы хоть как-то с ней считаться. Все их человечество — это мы с вами. Сейчас родители пользуются безоговорочным авторитетом, но поверьте, так будет не всегда. Еще каких-то несколько лет, и все. Может случиться так, что привычные человеческие тела в какой-то момент перестанут соответствовать потребностям ваших детей, и они выберут существование в каких-то иных, возможно даже абсолютно чуждых нам формах. Поэтому, хочешь не хочешь, но придется идти на разного рода компромиссы, если мы хотим сохранить единство нашего маленького общества. В том числе и в вопросах морали и этики. Думаю, наша задача, как воспитателей, постараться сделать так, чтобы новое поколение смогло совместить свои ценности с нашими, оставшись людьми если не внешне, то хотя бы внутренне. Задача сложная, но, скорее всего, выполнимая. И никакие формы нажима, тем более грубого, здесь недопустимы. А форма… форма может быть любой.
— Да все я понимаю, — с досадой сказал Рон. — Вот только принять почему-то не получается.
— Ну хорошо, — хитро прищурившись, сказал Алексей. — А если бы я попросил тебя прямо сейчас сменить человеческий облик на облик демона? Ты сделал бы это, не снимая брюк и рубашки?
— Хотела бы я на это посмотреть, — заметила Жаклин, стреляя в Рона глазками.
— Ты что, никогда не видела разорванных в клочья тряпок? — поинтересовался Джошуа, всем видом демонстрируя искреннее удивление. — Или тебя интересует что-то еще?
— Все остальное я уже видела, — серьезно заявила Жаклин.
Катя прыснула в кулак.
— Да ну вас, — обиженно сказал Рон и уткнулся носом в тарелку. — Я серьезно, а вы…
— Смирись, старик, — сказал Джошуа, положив руку ему на плечо. — Алексей прав, мы можем только наблюдать… ну и, по-возможности, подталкивать их в нужном направлении.
С берега донесся веселый детский смех.
— Не дуйся, — примирительно сказала Катя. — В конце концов, Эдди ее будущий жених. К тому же единственный.
— Помнится, наши кураторы чуть с ума не сошли, когда ты объявила о своей беременности, — заметил Алексей. — Никто не верил, что на свет появится такая замечательная девчушка. Поначалу вообще ожидали рождения какого-то жуткого монстра.
— Да, — сразу же посерьезнела Катя. — Мы тогда и сами не знали, что из этого выйдет. И уж тем более не предполагали, что наш ребенок унаследует способности метаморфа. Помнится, пришлось на целый год забыть об изменениях формы и существовать исключительно в облике человека. Что временами раздражало до чрезвычайности.
— Зато наука обогатилась сведениями о том, что произошедшие с нами изменения закреплены на уровне ДНК, — заметил Джошуа. — Земляне до сих пор никак не оправятся от шока.
— Еще бы, — сказал Алексей. — До них, наконец-то дошло, что мы не жалкая кучка изгоев, а фактически новая ветвь человечества. Вполне себе самостоятельная, возможно даже зародыш новой цивилизации. Имеющей, к тому же немаленький потенциал к расширению.
— А пока эта цивилизация носится нагишом по берегу и в ус не дует, — произнесла Катя, перегнувшись через парапет и наблюдая за игрой детей на берегу.
— Как бы земляне не решили, что мы представляем для них угрозу и не шарахнули чем-нибудь этаким с орбиты, — озабоченно заметил Рон. — Чего не сделаешь с перепугу.
— Ну, если они не сделали этого десять лет назад, то вряд ли сделают сейчас, — сказала Жаклин. — Мы представляем для них немалую ценность, по крайней мере до тех пор, пока они не оставят надежду использовать нас в своих целях. Тем не менее, подумать о своей безопасности нам явно не помешает.
— Вот об этом я и хотел поговорить, — с самым серьезным видом произнес Алексей. — И именно с этой целью собрал вас здесь, в единственном более-менее цивилизованном месте, где нас никто не сможет ни подслушать, ни подсмотреть. Можно было бы, конечно, устроить пикник где-то на дикой природе, но там сейчас такая слякоть… Давайте, присядем, — он указал на кресла. — Джош, возьми там что-нибудь, специально для разговора…
— Понял, — оживился Джошуа. — Сейчас организуем.
Он мгновенно нырнул в недра бара и спустя несколько секунд вернулся к столику, держа в одной руке поднос с бокалами, а в другой — пару пузатых бутылок. Наполнив бокалы, он счел свою миссию полностью выполненной и с умиротворенным видом уселся в свободное кресло.
— Итак, — начал Алексей. — Ситуация вокруг Лорелеи пока не внушает особых опасений, однако обстановка быстро меняется. Хорошим признаком является то, что блокада, установленная двести лет назад Службой безопасности, пока еще в силе, а значит, в ближайшем будущем нам ничто не угрожает. Тем не менее, так не может продолжаться вечно. По мере восстановления биосферы земляне наверняка начнут проявлять все более и более нарастающую активность, что может привести к частичной или полной отмене любых запретов, касающихся высадки на поверхность. Вы можете спросить, откуда у меня такая уверенность? Дело в том, что вот уже несколько дней подряд в небе Лорелеи наблюдаются ярко выраженные инверсионные следы. Не мне объяснять вам, что это означает.
— Судя по всему, земляне возобновили полеты в атмосфере, — хмуро заметил Рон.
— Именно так. Не знаю только, с ведома Службы безопасности или без. Как минимум, подобная деятельность настораживает. Я пытался задать вопрос куратору, но внятного ответа до сих пор не получил.
— Та-ак, — протянул Джошуа и пригубил из бокала. — Занятненько. А у нас в Долине ничего такого… правда, Жаклин?
Жаклин согласно кивнула. Она, не отрываясь, смотрела на Алексея, и было заметно, что слова бывшего десантника восприняты ей крайне серьезно.
