Доминик внезапно замолчал, оборвав свой рассказ.
Взгляды бойцов тотчас же вернулись к пологому склону.
Там, среди прореженных давней катастрофой зарослей черных деревьев, двигались крохотные, едва различимые из-за дальности расстояния фигурки Чужих.
— Не стрелять. Лежим тихо и ждем. Нужно выяснить периодичность патрулей и их состав.
Чужие приближались. Прошло несколько минут напряженного ожидания (время по хронометру засекал только Ван Хеллен), и патруль ксенобиан, состоящий из десяти бойцовских особей, вышел в зону прямой видимости, когда невооруженным глазом можно было с легкостью различить детали их анатомического строения и элементы экипировки.
Собственно, бойцовские особи Чужих не носили ничего, подходившего под человеческий термин «одежда». Их тела покрывал неприятно поблескивающий коричневато-серый хитин. Руки и ноги казались тонкими, словно состояли не из плоти, а только из легких полых внутри костей; тела, прикрытые сегментированными пластинами природной брони, выглядели хрупкими, но внешние впечатления обманчивы — на самом деле хитиновые экзоскелеты ксенобиан обладали высокой прочностью: отдельные фрагменты твердых покровов, растущие «внахлест», полностью закрывали жизненно важные органы, в то же время позволяя Чужим изгибать свои тела самым невероятным образом…
Они подходили все ближе, и, несмотря на запрет командира, руки Постышева машинально изготовили оружие к стрельбе.
Взгляд холодел, но зрачки уже не расширялись от ужаса…
Еще ближе..
Вот уже видны тонкие расположенные вертикальными цепочками отверстия, идущие от плеч до середины торса, — это не что иное, как выходы дыхательных трубок, внутри которых заряжены тонкие, смоченные токсином иглы. Так называемые «бионические автоматы» — традиционное оружие ксенобианских бойцов. Тончайшие иглы, вылетая из дыхательных трубок со скоростью пули, легко пробивали оболочки скафандров, пронзали плоть, иногда в буквальном смысле «прошивая» человека навылет. Единственным средством защиты против игл являлись кевларовые бронежилеты Токсин, которым смачивались заряды «биоников», не являлся смертельным для человека, но при нескольких попаданиях мог вызвать паралич, а в особо тяжелых случаях — отмирание пораженных тканей.
Поединок нервов. Он страшнее самого жаркого боя
Ван Хеллен, сотни раз вступавший в схватки с ксенобианами, мог в этот момент поручиться лишь за самого себя. Он лежал под прикрытием черного ствола поваленного поперек тропы дерева, понимая, что если у кого-то из ребят не выдержат нервы, им придется туго очень туго, учитывая неопытность бойцов группы… Собственно, это будет равносильно провалу, потому что выстоять в бою против Чужих могут лишь те, кто осознанно вступает в схватку. Все остальное означало психологический проигрыш, неважно — уничтожат они этот патруль или нет.
Антон лежат по правую руку от командира. Короткий ствол ИПК медленно поворачивался, провожая мертвенным взглядом компенсатора растянувшиеся цепью фигуры.
Лица Чужих выглядели как маски — издали у бойцовских особей, в отличие от разумных ксенобиан, невозможно рассмотреть индивидуальные различия — все они казались одинаковыми узкий яйцеобразный череп, симметричные впадины вместо щек, тонкие ороговевшие дыхательные щели, безгубые рты с острыми жвалами и выпученные фасетчатые глаза — наиболее уязвимое место, особенно когда дело доходит до рукопашной схватки.
Одного взгляда на эту мерзость хватало, чтобы породить стойкую внутреннюю неприязнь, граничащую с брезгливой ненавистью. К тому же Чужие распространяли вокруг себя настоящее зловоние — запахи являлись для них средством общения, а звуки, похожие на скрежет металлических пластин, лишь дополняли сложные флюиды, соединяя их в осмысленные предложения.
…Антон впервые видел живых ксенобиан так близко. Его снова, как на той поляне, начало лихорадить, но после эксцесса с безобидным ремонтным механизмом он на удивление быстро справился с эмоциями изнывая от отвращения, Постышев продолжал жадно разглядывать фигуры Чужих… Схватка казалась неизбежной, дистанция между людьми и ксеноморфами уже сократилась до пятидесяти метров, когда последние внезапно повернули, двигаясь по уродливой просеке, проложенной много лет назад бесновавшимся тут смерчем декомпрессионного взрыва.
Сердца бились глухо и часто, мышцы дрожали, но никто не шелохнулся, провожая гротескные фигуры похолодевшими взглядами.
Наконец они скрылись из вида за клинообразным выступом леса.
Доминик вдруг осознал, что весь взмок от напряжения.
Давно он не испытывал такой кошмарной неопределенности, но теперь она прошла, сгинула, потому что ребята выдержали, никто не коснулся сенсора огня, не вскочил, не побежал в ужасе…
Это была победа, значение которой трудно переоценить.
В следующий раз, столкнувшись лицом к лицу с ксенобианами, никто из молодых бойцов уже не остановится, в оцепенении разглядывая фигуры ксеноморфов, — за короткие минуты запредельного нервного испытания каждый не только одолел собственный страх, но и ощутил себя полноправным членом боевой группы. Они стали ближе друг другу.
Моральное перерождение только начиналось, пройденное испытание — лишь первый шаг по краю пропасти, где пролегает узкая, ненадежная тропа их линии жизни.
Доминик знал, что в конце пути всегда витает призрак смерти, но его ребятам сейчас не нужно таких откровений. Они справились, и теперь у него появилась надежда.
* * *
Просеку они преодолели парами, прикрывая друг друга. Ван Хеллен перебежал через открытое пространство последним.
Сверившись с известными только ему ориентирами, он рукой указал направление.
— Двигаемся в темпе. Мы должны войти в центр зоны патрулирования Чужих. В темпе — это не значит напролом. Я иду первым, остальные след в след. Ветки не обламывать, наступать по возможности на твердые участки почвы. По запаху они нас не обнаружат. — Доминик указал на толстый пористый слой мягкой подошвы сапог своего скафандра. — Это специальное дополнение, изобретенное много лет назад. Материал впитывает запахи почвы — ни один анализатор не покажет, что тут прошли люди. Забрала гермошлемов закрыть — ксенобиане способны уловить даже ничтожные флюиды постороннего запаха, разносимые токами воздуха.
Опять тишина, нарушаемая лишь звуками собственного дыхания.
Они шли по мертвому редколесью, пологий уклон казался бесконечным, словно группа из четырех человек спускалась на дно исполинской воронки. Ни Антону, ни его товарищам было невдомек, что когда-то очень давно тут существовало искусственное мелководное озеро. Сейчас от него осталась лишь впадина, где царствовали утратившие листву мертвые узловатые деревья, почва под ногами была ненадежной, она то мягко пружинила, то предательски бугрилась завалами обломанных древним ураганом ветвей, то исчезала вовсе, открывая твердые участки серо-стального покрытия, похожего на уложенную плашмя переборку…
