— …Мы вообще ничего подозрительного не заметили до тех пор, пока тревогу не подняли… У нас обычно в обед пересменка, сегодня весь день только новички од-ни… Они не всех знают… Может, кого и пропустили…
— Прекрасно! Одно удовольствие слушать! — главнокомандующий остановился посреди комнаты, перевёл искрящийся яростью взгляд на Гервера. Тот сидел за столом и с беззаботным видом рисовал что-то на обратной стороне чернового листа своего отчёта. — А ЧТО скажете вы, как ответственное за него лицо?
— Ну-у, вообще-то я имел освобождение до конца сегодняшнего дня, — напомнил Гервер как бы невзначай, снимая с себя всю ответственность за произошедшее. — И удивлён не меньше вас, господин главнокомандующий… Побег этот, в принципе, был невозможен… Я его, правда, не видел дней пять, но, если судить по последним анализам, сбежать он не мог. Здоровье не позволило бы…
— Но ведь он же сбежал! Сбежал!! — выкрикнул Марчелл. — И меня не волнует, по-чему он не мог этого сделать! Я хочу знать, ка́к он это сделал! И кто ему помог!
— Фактов, подтверждающих помощь извне, пока нет. Но мы прорабатываем и эту версию. — Осторожно вмешался в разговор начальник охраны. Марчелл смерил его взглядом, отвернулся и снова заходил туда-сюда.
С минуту все молчали, но Марчелл нарушил эту тишину горестным отчаянным восклицанием:
— Почему?! Почему я только сейчас узнал об этом? Через два часа!.. Хватились его в восемь, — взгляд на Гервера в ожидании подтверждения, — а сообщаете мне лишь сейчас, — глянул на наручные часы, — когда до десяти вечера осталось три минуты. Мы потеряли два часа времени… Драгоценного времени, заметьте! А сейчас, на ночь глядя, он забьётся в какой-нибудь угол — и ищи его!
— Ну, мы сначала проверили всё у себя. Обыскали, допросили… — начальник охра-ны даже оправдывался с достоинством, оскорблённо поджав губы.
— Да? И что же вы можете мне теперь сообщить? Каков результат вашей двухчасо-вой работы? — Марчелл искрил, как наэлектризованный, с ним в таком состоянии лучше не спорить.
— Пижама в камере не найдена… Значит, он не мог далеко уйти. На человека в пижаме, особенно на улице, сразу обратят внимание, — высказал довольно интерес-ную мысль начальник охраны. Но Марчелл перебил его, спросил, явно издеваясь:
— И что, ваши доблестные охранники не заметили человека в пижаме?
Он прошёл через весь комплекс, воспользовался одним из дополнительных выхо-дов, не имевшим камер наблюдения, преспокойненько убрался — и никто! ничего! не заметил! Никакого подозрения ни у кого не возникло! Вам не кажется, что это уже из разряда библейских чудес?! Этакие вмешательства ангела?! Но ведь перед нами не апостол Павел, а обыкновенный человек. Как я или вы!.. А он исчез без следа! Фьють — и нету!
Марчелл рассмеялся, постоял немного, думая над своими же словами, добавил уже без смеха:
— Как ветром сдуло нашего героя. Гвардейца нашего, чёрт его возьми!
Вы мне теперь, господа, скажите, как его искать в этом проклятом городе? Как? — крутанувшись, посмотрел поочерёдно сначала на Гервера, затем — на начальника охраны. Стоял, уперев руки в пояс брюк, и дышал глубоко, стараясь успокоиться. Грудь под белоснежной рубашкой ходила ходуном.
— Можно объявить его в розыск. Пообещать вознаграждение, — предложил началь-ник охрану несмело. — Из города ему всё равно не уйти. Объявится рано или позд-но…
— Лучше бы, если рано, — усмехнулся Марчелл. — Он должен быть здесь, перед мои-ми глазами, до начала переговоров. Поэтому действуйте, господин Кейслер, под-ключайте все силы. У вас ОВИС под рукой. И вся ночь впереди…
Начальник охраны поднялся, заторопился уходить, Марчелл приказал вдогонку:
— Имейте в виду: завтра утром все стены должны быть оклеены… А фото его про-гоните в ночных новостях.
— Хорошо, господин главнокомандующий, — кивнул Кейслер. — А обозначить его как?
— Да хоть как! — крикнул Марчелл. — Мне всё равно, кем вы его назовёте. Маньяком, серийным убийцей, психопатом?! Мне абсолютно плевать! Главное, чтобы его по-иском заинтересовались все… И на награду не скупитесь…
— Он может объявиться куда раньше, — сказал Гервер, когда они с Марчеллом оста-лись в кабинете одни. — Он ведь теперь законченный наркоман. Ему нужна доза. Край — через восемь часов после последнего укола. А этот срок истёк уже часа два как. В восемь вечера — его время. В восемь!
Он выберется сам, куда бы ни спрятался. Ему нужны будут деньги или препарат. Нужно всего навсего усилить посты по всему городу, взять под охрану все аптеки и больницы. Он объявится, господин главнокомандующий, обязательно…
Если удастся загнать его в угол, лишить всякой возможности, он сам приползёт сюда и будет просить, чтоб его обратно вернули в тёплую чистую комнату с укола-ми точно по часам. Поверьте, полицитамин — это уже на всю жизнь…
* * *
Но далеко он не ушёл, его скрутило совсем рядом, в городском парке. Сначала сильно рвало всем выпитым и съеденным в баре. Тошнило до кровавой пены, до горечи во рту. Всё нутро выворачивало с жуткой болью, до алых кругов перед гла-зами.
От слабости, от дрожи в коленях он не удержался, упал у какого-то куста прямо в траву. Плохо было так, что лучше было бы, наверное, умереть прямо здесь, в этом парке, на этом газоне. Но он не умер, а просто потерял сознание. Видимо, измучен-ное больное тело только так и смогло получить долгожданный отдых…
…Вернулся к действительности лишь под утро. Долго лежал, не шевелясь, слу-шая, как гулко в виски стучится кровь, как при каждом толчке оживает головная боль. Даже моргать было больно. Но боль эта возвращала ощущение реальности, ощущение вернувшейся жизни и ясного сознания.
Лежал, уткнувшись лицом в согнутую в локте руку, поверх рукава правым глазом следил за тем, как по травинке вверх ползёт крошечная букашка, жучок какой-то с длинными, постоянно двигающимися усиками. Чёрный, с беленькими точечками. Неприметная козявка. На такую никогда бы внимание не обратил. Пройдёшь, на-ступишь — и дальше пойдёшь.
А в памяти вдруг всплыли слова Кайны: "Всё живое жизнь любит… Любит и к солнышку тянется…" Вспомнил её лицо в тот момент, и улыбку, когда ей на паль-цы села нарядная бабочка, как улыбалась она задумчиво, с поражающей его нежно-стью, поворачивая руку осторожно, боясь спугнуть хрупкое насекомое.
Всё! Хватит! Нечего жалеть себя, несчастного! Нечего плакать! Ещё и помирать собрался!.. Ещё чего!.. Слабак!
Поднялся одним рывком, встал на ноги. Перед глазами весь мир кувыркнулся: зелень вокруг, серое предрассветное небо над головой. Джейк зажмурился, справ-ляясь с подступившей тошнотой. А потом огляделся вокруг. Удивился, как сильно трава истоптана, не мог он сам так сильно здесь топтаться. Заподозрив неладное, стал проверять карманы: точно! Потрошил кто-то! Сволочь какая-то!.. Все карманы пустые. Ни денег, ни документов. Только в левом кармане брюк брякнула тоскливо нетронутая мелочь. Сдача после вчерашнего похода в закусочную по пути в Космо-порт.
