— Бесконечность минус один, — пропел компьютер. — Невероятность просуммирована.
Зафод посмотрел вокруг себя, глянул на Форда, на Артура, и, наконец, на Триллиан.
— Триллиан, — спросил он, — так будет всегда, когда мы будем включать двигатель невероятности?
— Боюсь, весьма вероятно, что да, — ответила она.
«Золотое Сердце» беззвучно неслось через космическую ночь — сейчас на обыкновенном фотонном двигателе. Все четыре члена его экипажа с неудовольствием осознали, что их собрало вместе не их собственное желание и не простое совпадение, но какой-то странный физический закон — как если бы отношения между людьми управлялись теми же законами, которые регулируют отношения между атомами и молекулами.
Когда на корабле наступила искусственная ночь, они с облегчением разошлись по отдельным кабинам и попытались привести мысли в порядок.
Триллиан не спалось. Она сидела на койке и смотрела на маленькую клетку, в которой заключалась ее последняя и единственная связь с Землей — две белых мышки, которых она заставила Зафода взять с собой. Триллиан в принципе не рассчитывала снова увидеть Землю, но то, как спокойно она восприняла сообщение о том, что Земля уничтожена, ее обеспокоило. Земля казалась далекой и нереальной, и Триллиан не нашла, что подумать о ней. Она смотрела на мышей, снующих по клетке и бешено крутящих свои маленькие пластмассовые барабаны, пока мыши не заняли все ее внимание. Триллиан встряхнулась и вышла на мостик, поглядеть на мерцающие огоньки и цифры, картировавшие продвижение корабля через пустоту. Ей никак не удавалось понять, о чем же она так старательно пытается не думать.
Зафоду не спалось. Он тоже хотел бы знать, о чем же он не позволяет себе задуматься. Сколько помнил себя, он всегда испытывал смутное чувство, что не полностью присутствует здесь и сейчас. Большую часть времени ему удавалось отбросить эту мысль и не заморачиваться ею, но сейчас неожиданное и необъяснимое явление Форда Префекта и Артура Дента разбудило ее снова. Каким-то образом события складывались в цепочку, смысл которой Зафод не мог понять.
Форду не спалось. Он был слишком возбужден тем, что снова находился в пути. Пятнадцатилетнее заключение завершилось как раз тогда, когда надежды начали уже покидать его. Тусовка с Зафодом на некоторое время предвещала массу забавного, хотя в полуюродном брате Форда было что-то такое, что Форд не мог назвать прямо… То, что он стал президентом Галактики, просто обескураживало, равно как и то, каким образом Зафод покинул этот пост. Есть ли в этом какой-то смысл? Спрашивать Зафода смысла не было: он, казалось, никогда не имел ничего общего с каким-либо смыслом, превращая все в жизни в непостижимое искусство. На все Зафод набрасывался со смесью необычайного гения и дичайшего невежества, и было трудно отличить одно от другого…
Артур спал: он смертельно устал.
* * *
В дверь Зафода послышался стук. Дверь раскрылась.
— Зафод?
— Что?
— Кажется, мы нашли то, что ты искал.
— Да ну!
* * *
Форд старался уснуть, но не смог. В углу его каюты стоял маленький терминальчик. Он присел за него, попытавшись сочинить для «Путеводителя» новую статью про вогонов, но ничего достаточно ядовитого не придумалось, так что Форд оставил и это занятие, накинул на себя халат и отправился прогуляться на мостик.
Поднявшись туда, он с удивлением увидел две фигуры, возбужденно склонившиеся над приборами.
— Смотри! Корабль вот-вот выйдет на орбиту, — говорила Триллиан. — Там есть планета. Координаты те самые, которые ты предсказывал.
Зафод услышал шаги и оглянулся:
— Форд! — позвал он шепотом, — Иди, посмотри на это!
Форд подошел и посмотрел на это. Это было рядом цифр, мерцающих на экране.
— Узнаешь эти галактические координаты? — спросил Зафод.
— Нет.
— Даю подсказку. Компьютер!
— О, привет, парни! — весело понес компьютер. — Какая крутая вечерина, не правда ли?
— Заткнись, — сказал Зафод, — и покажи экраны.
Свет на мостике погас. Цветные точечки побежали по консолям, отражаясь в четырех парах глаз, уставившихся на внешние мониторы.
На них не было абсолютно ничего.
— Узнаешь? — прошептал Зафод.
Форд нахмурил брови.
— Гм… нет, — сказал он.
— Что ты видишь?
— Ничего.
— Ну, так узнаешь?
— Да о чем ты?
— Мы в Туманности Конской Головы. Одно огромное черное облако.
— И я должен был догадаться об этом по пустому экрану?
— Внутренность темной туманности — единственное место в Галактике, где можно увидеть пустой экран!
— Гениально.
Зафод рассмеялся. Он явно был чем-то очень возбужден, совсем, как ребенок.
— Блин, это просто ужас, как здорово! Я просто не могу! Несет меня, лиса!
— А что такого здоровского — застрять в пылевом облаке? — спросил Форд.
— Как ты думаешь, что здесь можно найти? — спросил Зафод.
— Ничего.
— Ни звезд? Ни планет?
— Ничего.
— Компьютер! — воскликнул Зафод, — повернуть угол обзора на сто восемьдесят градусов, и не трепаться!
Какую-то секунду казалось, что ничего не произошло. Затем на краю гигантского экрана появился свет. Красная звезда размером с блюдце поползла через него, догоняя другую — система двойной звезды. Затем угол картины закрыл большой полумесяц — красное сияние, перетекающее в густо-черный: ночная сторона планеты.
— Я нашел ее! — воскликнул Зафод, треснув кулаком по консоли. — Я нашел ее!
Форд смотрел на экран, ничего не понимая.
— Что это? — спросил он.
— Это? — ответил Зафод. — Это самая невероятная планета из всех, что когда-либо существовали.
(Выдержка из «Путеводителя вольного путешественника по Галактике», стр. 634784, раздел 5a, статья «Магратея».)
Далеко во мгле времен, в славные и великолепные дни расцвета Галактической Империи, жизнь была опасна, интересна и по большей части не облагалась налогом.
Мощные звездолеты плыли к неизведанным солнцам на самых дальних рубежах Галактики в поисках приключений и добычи. В те дни дух был крепок, ставки — высоки, мужчины были настоящими мужчинами, женщины — настоящими женщинами, а маленькие мохнатые существа с Альфы Центавра — настоящими маленькими мохнатыми существами с Альфы Центавра. Каждый был готов идти навстречу неведомым опасностям, совершать невероятные подвиги, раскрывать тайны, которые еще не раскрывала рука человека — и так была выкована Империя.
