Мы, конечно, проводили исследования, и я могу тебе точно сказать одно: для гриффита психоастимуляторы и даже вещества из группы "А" не смертельны. Но ты же не гриффит, Джейк. — Гаргата улыбнулась, принялась расправлять на коленях платье, но потом вдруг поднялась, добавила уже на ходу. — Одевайся, а я пойду, по-смотрю, что можно приготовить на ужин.
Джейк проводил её взглядом, опустил глаза на свои руки: пальцы дрожать пере-стали, но он на это даже внимания не обратил…
Гаргата нареза́ла мелкой соломкой распаренные на пару листья присцитиса, рядом на плите тушились в сковороде другие овощи. От всего распространялся знакомый с детства аромат овощного рагу. Обычно Гаргата разогревала для себя что-нибудь попроще, какой-нибудь полуфабрикат, но ничего этого сейчас в магазинах не най-дёшь. Да и себя надо было занять каким-нибудь делом, хоть как-то отвлечься.
Никто, наверное, лучше Гаргаты не знал, что значило и чего стоило Глории рож-дение сына. Может, поэтому она простила подруге её бегство на благополучную Ниобу, туда, где проблемы гриффитского мира далеки и, вроде, не существенны. Да, даже материнский эгоизм был ей понятен. Глория боялась пожертвовать своим выстраданным ребёнком ради спасения своего народа, не хотела (отказалась кате-горически!) отдать его на всестороннее обследование. Заявила однажды при оче-редном их разговоре:
— Да ты погляди, как мы живём?! Я не хочу ему такой жизни! Не хочу, слышишь! Он вырастет обычным, обыкновенным человеком, без всяких там причуд…
Момент его рождения всем Отделом ждали, ждали, как Вифлеемского чуда, а родился вполне обычный младенец, маме на радость, а им на удивление.
Он и развивался так же, без всяких приключений. Может, только раньше, чем человеческий ребёнок, начал ходить и разговаривать.
Глория с гордостью, как всякая мать, писала о сыне, не подозревая о том, что все эти сведения, собираемые буквально по крупицам, проходят тщательную обработ-ку. Она даже фото его прислала, просто так: семейная фотография на память от близкой подруги. Плоскую фотографическую карточку, а не объёмную стереокар-тинку! Будто догадывалась о их действиях за своей спиной. Гаргата хранила это фото: счастливая улыбающаяся семья, а на руках Виктора — хорошенький белоголо-вый мальчик с выразительными синими глазами.
Потом были и другие фотографии, — все они прилагались к делу — и на всех он был как обычный человек. Ничего особенного. Ничего!
И только через несколько лет при первой их после отъезда Глории встрече она случайно оговорилась. Ах, её Джейк "читает" мысли окружающих!
Вот это уже новость! Вот это уже кое-что!
Такими способностями у гриффитов могут обладать лишь женщины. Это помога-ет им выбирать спутника жизни. А тут… И вправду есть, о чём волноваться. Она попросила помощи у подруги-специалиста, хотя бы совета. Согласилась принять участие в проекте, сама лично помогла во многих разработках, но упрямо отказыва-лась помочь в главном. Даже кровь запретила взять на анализ. Боялась, что её смышлёный не по годам мальчишка догадается обо всём сам, если вокруг него уст-роят хоть какое-то оживление. Берегла, как сказочный дракон запечатанные за-клятием сокровища.
А всё-таки гриффитского в нём больше, чем это наблюдается при визуальном осмотре. Он, как гриффит, сумел перебороть наркотическую зависимость. Справил-ся своими силами и довольно быстро. А эти шрамы на груди? Простому человеку не выжить ни в жизнь, уж кому знать, как не мне. А он жив, и ухом не ведёт…
Знает он всё, всё он знает!
Рассказала всё же Глория, сама рассказала. Не уберегла-таки тайну свою…
Рано или поздно это должно было случиться. И лучше поздно, чем никогда.
…Она чуть скосила глаза, уловив боковым зрением какое-то движение, а только потом повернула голову. И обомлела! В этой одежде он так сильно похож был на Клитиса, что аж сердце забилось тревожно с удвоенной силой. "Как они там? И почему Маркус уже как десять дней молчит?"
Джейк смутился, встретив взгляд Гаргаты, спросил всё же:
— Можно? Не помешаю?
— Конечно, проходи! Садись! — Гаргата рассмеялась. — Садись-садись! Сейчас и ужинать будем. Минут через десять… — Вернулась к плите с коробкой соли, спроси-ла, взглянув на Джейка поверх плеча. — Ну, что, как одежда, впору?
— Да! Да, спасибо, — ответил, рассеянно кивая головой и глядя куда-то в сторону.
— В каком госпитале лечился после ранения? Врачи не удивлялись? — Гаргата так резко сменила тему их разговора, что Джейк уставился на неё и с минуту не знал, что сказать.
— В госпитале? Меня? — переспросил удивлённо. И куда только рассеянность де-лась? — Да-а! — протянул устало, со вздохом. — Какое там? Какой мне ещё госпиталь тогда? Да и не ранение это было… Расстрелять пытались…
Поднял на Гаргату потемневшие глаза, таящие в себе немую, невысказанную боль.
— Я ведь не говорил вам, да? Не стал рассказывать, как мы тогда к сионийцам по-пали… Меня гриффиты выхаживали… Местные из посёлка… — Замолчал снова под гнётом нахлынувших воспоминаний, но потом будто опомнившись, рассмеялся, даже пошутил:- Повезло мне, правда?! Повезло, что не такой, как все люди… А так бы там и остался…
— Так ты знаешь?! — разговор об ЭТОМ, как о чём-то обыденном, удивил Гаргату безмерно. — Ты ВСЁ знаешь?!
— Про всё? Про опыт тот, что ли? — Джейк улыбнулся, не до конца понимая реак-цию Гаргаты на его слова. — Да, мама мне говорила… Правда, так, в общих словах. Я и сам почти ничего не понял…
Гаргата без сил опустилась на табуретку. Всесильный Свет! Столько слов, столько уговоров, столько сил, столько бесценного времени потеряно — и всё равно всё вы-шло так, как должно было быть с самого начала. Но понимает ли он сам серьёзность происходящего? Объяснила ли ему Глория?
— Я гриффит наполовину или вроде того, да? — Чуть прищурил глаза всё с той же невесёлой улыбкой. — Гибрид?.. Вы тоже к этому причастны? Там, — движение голо-вой куда-то за спину. — В своём Институте… Почему мне никто никогда ничего не говорил? — Упрямо сдвинул брови, а в голосе — упрёк и недовольство, обида беско-нечная.
— Так мама твоя хотела! Это было только её желание! Она не сказала тебе?
— Сказала… — Джейк отвёл глаза и опустил голову. — Сказала… Но почему я по-следним узнаю про это? — Уткнулся лицом в раскрытые ладони. — Я никогда не знал, кто её родители. Знал, что они погибли, но то, что они — гриффиты… Учил их язык… Сказки с детства… Она, что, заранее готовила меня к жизни среди гриффи-тов?.. Они же всё равно считают меня человеком. Я человек для них… Для людей же — гриффит!.. Меня ни один мир не принимает!