К нам подошёл ЛадоПер.
— Слушаю вас, и спрашиваю себя. Если человек обладает такими способностями, неужто сам себя не способен защитить?
— Надеюсь, может, просто мы в его глазах проходим тест на человечность. Откликнулись — уже хорошо. Я вполне допускаю, — капитана окликнул Балуха, пригласил в рубку, — Сей час, дай минуту. Так вот, не было ещё случая, чтобы где-то погиб проповедник. Другие об этом непременно раззвонили. Извините, меня ждут.
ЛадоПер перевёл разговор на другую тему, не иначе, размышлял и не мог добиться толку.
— Мы оставили прилипших на той глыбе. Видно, теперь придётся присматривать, иначе погибнут. Каждый раз — лишний крюк делать.
— Балуха мне дал расклад нашего случая. Ничего с ними не приключится, разве шальной метеорит размажет. А так — постоят, подумают. Вся жизнь промчит перед глазами. Тот, кто поклянётся перед самим собой, что бросит это занятие, получит свободу. — Я прильнул к стеклу, разглядел обе важные точки нашего корабля. Компасы настроены верно, и курс держим… знать бы, куда именно. — Балуха, как рассказал, так я и увидел: их там человек пятнадцать. Один взял и отклеился. Его спрашивают — как тебе удалось. Он и говорит: поклялся забросить разбой, есть руки, есть таланты — буду своим трудом зарабатывать на хлеб. Дружки постоят, подумают. А стоять-то надоело, ноги устали, рады бы отказаться, да страх точит: а что я умею? Инструмента в руках никогда не держал, так и пропаду.
— Так всегда можно научиться.
— Тут дело уже в голове. Привык к лёгким деньгам — и не жди, что привычка сама отстанет. Почему лодыри в начальство лезут?
— Хорошо, но кто-то из них солжёт. Поклянётся в голос, а сам себе на уме.
— Так он и не отклеится. Балуха сказал, подлетели к тому, что один остался. Не верит тебе вселенная, потому и помрёшь здесь. Он взмолился: помогите, я точно брошу разбой, вы попросите вселенную, пусть поверит! Наши ему — только сам, в этом вопросе твои мысли повлияют на то, отклеишься или нет, но маячок оставили незаметно… А прилетели на следующий день — чисто. Просмотрели запись с маячка, так рядом с пиратом шарахнул метеорит. Может, и в штаны наделал. Хороший толчок никогда не повредит.
Помалу, мы перешли на других трудновоспитуемых, кто в киселе отбывает срок наказания. Это нарушители клятвы, кто всё-таки вернулся на старую дорожку. И сами понимают, что простым словам вселенная уже не поверит.
— А ты хотел бы на них взглянуть?
— Ни разу.
ЛадоПер что-то имел на уме своё:
— Я попробовал влезть в шкуру нарушителя. Ты прекрасно знаешь, что твои клятвы никого не интересуют. Вернуться к грабежу не позволят, а хлопать руками по киселю — единственное развлечение. Двадцать, сорок дней — одно и то же. И понимаешь: отсюда выхода нет. И срок наказания не обозначен.
— Может, в этом и сила воздействия. Пока в голове не погибнут корешки, питавшие сознание лёгкостью добычи. Но можно и другое испытание получить. Я фантазирую на ходу, и всё же. Допустим, у нарушителя перед глазами календарь. Или две чаши весов: одна провисла, под тяжестью твоего своеволия, обиды и слёзы голодных детей, кого лишил куска хлеба. Каждый день он наблюдает положение чаш. Есть почти незаметная разница, чтобы чаши уравновесились, пройдёт немало лет. И в голове утверждается уравнение: грабил один день — расплата в сорок лет. Сопоставимы ли сроки?
ЛадоПер кивнул:
— Хороший пример. Стоит ещё поразмышлять, но пора занять свои места. Чувствуешь?
Я как-то прозевал момент. «Б-2403» набрал скорость, и за стеклом картина повторилась. В кресло вернуться, почитать материалы, что-то повторить — самое время. Но мы оба понимали, корабль идёт с конкретной целью.
5
В углу монитора посиживала «стрелка», защитник вёл наблюдения, решал задачи, а мы мчали на встречу с… Будь я капитаном — и не подумал бы. Для студентов сообщение стало полной неожиданностью. Тот самый полковник просит оказать огневую поддержку в операции. Судя по комментариям к сообщению, у каждого свои версии. Одна мне показалась заслуживающей внимания. Мы обнаружили склад, каким пользовался полковник, и ему ничего не осталось делать, как заняться наведением правопорядка.
— А что это за крепость такая, ещё и имя — Плин-Пирнец?
ТроноНав моментально откликнулся, услышал вопрос и пересел на моё кресло, с краю.
— Все признаки загнивающей системы. Полковника спугнули — он и пошёл себе легенду создавать: я, мол, головой рискую, пока журналисты на меня копают компромат. Смотрите, я иду на штурм Плин-Пирнеца. Мы долго готовились, чтобы войти в логово преступников и призвать к ответу тех, на кого собрали материалы.
Мы с дружком отложили планшеты.
— Что крепость из себя представляет?
ТроноНав полез в настройки, нащупал ход и вывел на главный монитор несколько эскизов, сделанных от руки. Художник, спорить не будем: те виды, что выложил на обозрение, мягко говоря, внушали. Центральный шар, из бетона и стали, опоясан сетью дополнительных сооружений, с многочисленными башнями. То, что орудий не видно, ещё не означает, что их нет в наличии. Огромных размеров трубы, торчащие во все стороны, так и хотелось принять за трубы котельных. Холодно — надо же создавать условия…
— Это старые орудия, ими давно не пользуются, но не трогают — из расчёта, что хоть кого-то отпугнут. А так — систем защиты в достатке, самые свежие образцы. На оборону средств не жалеют. — Наш неприглашённый лектор подал объект в разрезах, по частям. Прочные двери на стыках тоннелей и переходов с уровня на уровень, башенка изнутри: напичкана боеприпасами, из подвала транспортёр, боевой расчёт и круглосуточное дежурство. Средства связи и обнаружения.
— А цель какую преследовали, поднимая крепость?
— Примитивнейшая. Для пиратов в отставке. Наворовал, награбил — тащи свои сокровища к нам, мы обеспечим полную сохранность. За небольшую плату.
Лекцию пришлось прервать. Капитан вышел в салон, чтобы задать настроение.
— Обращаюсь с просьбой: пусть никто не выдаст неуважения к известной персоне. Мы уже немного привыкли к полковнику, давайте считать, нам дали в руки такой инструмент. Его могут подменить в любой момент, выдай мы себя чем-то, чего от нас ждут. А потом трать время на изучение другого полковника. Пока мы создаём видимость, что он одерживает победы по всем фронтам, он и нас, и начальство устраивает. Я очень прошу, соберитесь… мои студенты! — Эти слова он произнёс с улыбочкой, и она явно с подтекстом.
— Ждём-с! — откликнулись дружно. Но лица серьёзны: мы же не в цирке, хотя кто-то, я уверен, предвкушал забаву.
6
Понятливым оказался наш знакомец, перечить не стал. Как прибыл с двумя лбами на борт, так и пожелал в друзья записаться. До завтрака. Чемоданчик принял из рук телохранителя, приложил труды к открытию. Внутри красовалась прекрасная парочка маячков, и той же модели, как мы в грибах собирали.
Капитан поинтересовался серийными номерами, подержал в руках.
— Зачем вам, капитан, подробности такие?
— В «Спортлото» хочу поиграть, купил билеты. Числами надо заполнить бланки, вот я и возьму эти номера, вы же не против?
Полковник махнул рукой:
— Пустое! С аферистами, кто только и рекламирует, будто кто-то выиграл… Ага, мама жены, двоюродный брат и тётка. Я в эти шальные игры давно не играю, обман. Как и телевизор: тебе расскажут про красивую жизнь, но я же не настолько тупой! Глаза видят другое.
— Так давайте уже к делу. — Капитан вернул маячки в гнёзда, погладил рукой — для видимости больше. — Наверное, очень дорогие штучки.
— Мы за эти не платили. Конфисковали, подвернулся случай.
— Прямо у производителя?
Гость присел на край моего кресла, мельком глянул мне в глаза, отвернулся и что-то тихо произнёс. Ещё разок присмотрелся, но нить разговора не утратил.
— Кто нас туда пустит? У нарушителей разных. Один дорогу не уступил, другой не остановился по первому требованию.
