От капитана пошла такая явственная волна гнева, что Имэ отшатнулся. Дерен же, напротив, приблизился на нужное расстояние, и воздух задрожал от напряжения.
Имэ повернул голову, не понимая, кто набрасывает на него ментальную сеть.
Скользнул глазами по Дерену, но не смог даже заподозрить парня плебейской наружности в ментальном воздействии на ледяного аристократа.
Недорегент стал пятиться, выставляя вперёд скованные наручниками запястья. Он решил, что рядом, в кустах, прячутся эрцог Симелин или Локьё.
И тут низкий горловой звук предупреждающе завибрировал на самой грани человеческого слуха.
Из кустов появился Энрек, прижимающий к груди стебель растения, похожего на бамбук и в изобилии растущего в лесу за кладбищем.
Он принюхался и зарычал, уловив, что капитан в бешенстве, а Имэ опять пытается сотворить какую-то гадость.
Дерен рванул Роса за плечо, утащил в кусты и, задыхаясь, уткнулся лицом в ствол грока.
— Он же его сожрёт! — прошептал Рос.
— Ну и Хэд с ним, — Дерен дышал с сипом, прерывисто. — Такая тварь… Если бы он смог, он бы убил капитана. Запрограммировал его на смерть. Какая скотина…
Рос выглянул из кустов.
И с неудовольствием отметил, что предателя всё же спасли. Молодые эйниты обступили озверевшего Энрека и сумели успокоить. Они тоже правильно поняли происходящее.
Имэ, пользуясь суматохой, смылся.
Рос вернулся в кусты. Сел на выступающий корень. Дерен так и стоял, обняв ствол с мягкой толстой корой.
Между стволами протиснулся Бо. С тревогой посмотрел на Дерена.
— Ему плохо?
— Отдыхает, — пояснил Рос.
Он открыл давно начатую карточную игру. Задумался над ней. Бо сел рядом, заглядывая ему через плечо.
Изредка Рос вставал, выглядывал из кустов и снова садился.
— Чего они там? — спросил Дерен, отдышавшись.
— Пьют в соседних кустах. У Энрека какой-то алкоголь в этом куске травы.
— Это — стебель скании, — пояснил Дерен и тоже плюхнулся на торчащий из земли корень.
— Скания растёт за кладбищем? — оживился Рос. — Вот Келли обрадуется…
— Тебе бы только напиться…
— Я бы и тебя напоил.
— Рано. Надо будет уложить капитана спать. Скания сильно по мозгам бьёт, а его спать тянет, когда сознание начинает мутиться. Потом… — он потёр лоб. — Хеммет та мае… Потом найдём Эмора и Инка, пусть они подежурят, пока кэп поспит…
— А мы напьёмся! — подытожил Рос весело.
Для него боевая ситуация была завершена, да ещё и без потерь, не считая головной боли.
Наконец, капитан расстался с Энреком, выбрался из кустов, где они глушили сканию без закуски, заметил эйнитских девушек и пошатываясь направился к ним.
Рос, Дерен и Бо тут же пристроились следом. Теперь они уже не держали дистанцию — вдруг кэп начнёт падать?
Капитан добрёл до девушек, начал расспрашивать их, где Дерен.
Эйнитки смеялись — Дерен стоял у капитана за спиной.
Кэп был всё-таки ну очень здоровенным мужиком. Пилоты втроём едва увели его в учебный корпус — так было ближе — и уложили там спать.
— Ну вот, — сказал Рос с чувством глубокого удовлетворения в голосе. — Давай-ка теперь и мы пойдём пить! На тебе лица нету.
— Ещё надо выяснить, где Рэм, — Дерен щёлкнул по браслету, разыскивая знакомый маячок.
— Да пусть погуляет с девчонкой, — рассмеялся Рос. — Уж ребёнок-то его не съест, твоего малолетнего пилота.
— Вон они! — Бо указал на змеящуюся по саду тропинку.
Дерен обернулся, и спустя пару секунд из зарослей действительно появились Амаль и Рэм, чинно держась за руки.
Глава 20
Могила быстро наполнилась землёй до краёв, как ямка в песке у реки — водой.
Рэм видел много похорон. Всю его сознательную жизнь на Мах-ми шла гражданская война, где не было правых и виноватых.
Просто одни хотели остаться в Империи с тем куском хлеба, который у них уже был, а другие думали, что в Содружестве им дадут второй.
Две разных стратегии выживания — синица в руке или журавль в небе. И никто не думал о том, что синицей сыт не будешь, да и журавль — птица не промысловая.
Так говорил отец. А ещё он говорил, что выбирать можно было бы между гусем и уткой, но так ли велик тогда гастрономический интерес?
Отец много чего говорил. Рэм почти не слушал его. Он не верил, что придёт время честной торговли — ведь все вокруг покупали и продавали «в чёрную».
На Мах-ми процветало беспошлинное таггерство, никто не хотел кормить администраты, а они, лишённые большей части налогов, не могли никого защитить.
Но торговать без налогов было выгодно, несмотря на подстерегающие таггеров опасности. И Рэм, чуя эту выгоду всем своим юным желанием риска, спорил с отцом.
Если таггерство прибыльно, говорил он, — нужно торговать, как таггеры. Отец просто трусит. Просто не готов рисковать.
Рэм посмотрел в могилу, что как чаша наполнялась землёй. Если он правильно понял слова Амаль, были люди, которые не гонялись за личной выгодой. Они здесь и сейчас пытались остановить войну.
Чтобы не было сверхприбылей таггерства.
И чтобы из-за доносов не гибли люди.
Это было невыгодно, и вело тебя только чашке, полной земли… Но вокруг тебя становились тогда те, кто был рядом.
Рэм нашёл тёплую ладошку Амаль.
Прошептал:
— Пойдём к реке?
И она молча пошла за ним.
Река давно размыла маленькую могилку для воды, что выкопал Рэм.
Он разделся и зашёл поглубже, смывая ту боль, что через поры выступала наружу.
Вышел. Лёг на песок.
— Ты сгоришь, — Амаль погладила его по руке. — Идём к нам, я умею делать оладушки. Хочешь оладушков?
Рэм мотнул головой — он сам не знал, голоден или нет.
Амаль так и не разделась, сидела на песке в платье, и он заставил себя встать и одеться.
— Ладно, — сказал он. — Может ты и права про зверя. Главное, знать о том, что он есть. И не кормить.
Держась за руки, они прошли через сад и вышли к учебным корпусам эйнитской общины — длинным одноэтажным домам.
Перед домами была большая утоптанная площадка. Там стояли парни и девушки, смеялись, словно и не было никаких похорон.
Девушки были красивые. Но таких огромных, как у Амаль, глаз не было ни у кого.
Рэм засмотрелся и налетел прямо на Дерена.
Пилоту похороны на пользу не пошли. Выглядел он ещё более мрачным, а напряжение, идущее от него, было похоже на перегрузки при неумелом разгоне.
— Ты ел? — спросил он Рэма.
Пацан быстренько запихал Амаль за спину. Нечего девчонку пугать. Дерен был похож на мертвеца, только что восставшего из могилы.
— Нет. — Рэм не понимал, что надо говорить, чтобы успокоить пилота. — Я сейчас… Я…
Руками он удерживал за спиной Амаль, пытающуюся выглянуть.
Помог Рос. Он сгрёб Дерена за плечи:
— Отстань от мальчишки. В общине никто с голоду не умрёт, а Имэ сюда не пустят даже в наручниках. Смотри: Бо нашёл Эмора. Пусть теперь он подежурит. Пошли искупаемся!
Дерен подёргал плечом, пытаясь вывернуться, но долго сопротивляться не смог. Рос утащил его, а Рэм выдохнул: «Пронесло».
Он снова взял Амаль за руку, и они пошли по тропинке, ведущей к её дому.
Но только под яблонями Рэма отпустило, и он ощутил усталость.
В доме было прохладно и тихо.
Амаль усадила Рэма на кухне. Захлопотала возле плиты. Она действительно умела печь оладьи — кругленькие, золотистые.
Достала готовое тесто, нагрела огромную сковороду, какие-то минуты, и в комнате сладко запахло жареным.
Рэма тянуло положить руки на деревянную столешницу, а на них и голову. Он сонно жевал оладьи, запивал молоком, а глаза слипались.
Девочка есть не стала. Она сидела рядом, а потом довела гостя до своей постели, куда Рэм рухнул не раздеваясь.
Его день слишком растянулся. Он провалился в сон, едва голова коснулась подушки.
Амаль долго смотрела на спящего Рэма. Она не видела войны, но хорошо ощущала чужую боль. Колючую, тёмную…
