Угалде протиснулся вперед, держа в руке остро заточенный кухонный нож. Он коротко кивнул, подошел к капитанскому креслу и уселся в него. Дон был потрясен, он никогда бы не подумал, что мексиканский математик может их предать. Поняв, что они потерпели поражение, он повернулся к генералу.
– Хорошо, Бриггс, командуйте кораблем, если вы считаете, что вам всем от этого будет лучше…
– Корабль благополучно доставит нас на Марс.
– Он доставит вас в тюрьму – и надолго, – произнес Курикка, с трудом поднимаясь на ноги. – То, что вы пронесли контрабандным путем на борт корабля оружие, является серьезным преступлением.
– Я всегда ношу при себе оружие, плевать мне на ваши правила.
– А мне наплевать на ваш револьвер и даже на ваше глупое пиратство, – воскликнул Дон со злостью. – Я беспокоюсь за жизни людей на борту, мне нужно достать метеорит…
– Нет. Идите к своим пациентам, доктор. Я не собираюсь повторять дважды.
– Вы же ничего не понимаете. Ведь я не могу вылечить их или просто облегчить их состояние. А если мы сможем обследовать метеорит, мне, возможно, удастся создать…
– Уберите его отсюда, – приказал Бриггс, подзывая жестом двух человек. – Я уже предостаточно наслушался ваших вздорных теорий и уверен, что эта – такая же безумная, как и все остальные. Первое, что я сделаю по прибытии на Марс, – это предложу, чтобы вас обследовала комиссия психиатров. А пока – попробуйте быть врачом, если вы еще на что-нибудь способны.
Потрясенный таким оборотом дела, Дон не смог сопротивляться двум здоровенным мужчинам, которые вытолкали его в коридор. Они неотступно сопровождали его до лазарета, а когда он вошел туда, остались караулить снаружи.
– Что случилось? – спросил Рама, испуганный выражением лица Дона. И испугался еще больше, когда тот рассказал ему обо всем, что произошло.
– Мы должны восстать, дать им бой! Вы спасли их жизни – и вот вам награда. И как только может существовать на свете такое зло?! – Он начал рыться в шкафах в поисках больших скальпелей.
Дон попытался успокоить его:
– Так проблемы не решить. Эти люди вооружены и готовы к драке. Кроме того, они испуганы, иначе вряд ли удалось бы Бриггсу склонить их к бунту. Да и не так уж важно, кто командует кораблем, лишь бы он благополучно достиг Марса. Важно то, что я, как мне кажется, нашел путь для создания лекарства от этой болезни, а Бриггс не дает мне это осуществить. Мы должны что-то делать!
Но что они могли сделать? Стража снаружи была начеку и сменялась через равные промежутки времени. Первые несколько часов видеофоны не работали: при захвате корабля генерал отключил систему внутренней связи. Но, как только управление надежно перешло в его руки, он, видимо, почувствовал себя уверенно в новом положении, и связь была восстановлена. Дон попытался вызвать силовой отсек, но на вызов ответил один из людей Бриггса. То же самое случилось, когда он позвонил в отсек воздухоснабжения и другие места, где члены команды несли вахту. Космолетчиков держали отдельно друг от друга, а во время вахты за каждым из них следили по меньшей мере двое надзирателей. Возвратить контроль над кораблем было невозможно.
С чувством глубокого отчаяния пытался Дон помочь своим пациентам. К этому времени их стало уже четырнадцать, и состояние тех, кто поступил в числе первых, стремительно ухудшалось. Он перепробовал все сочетания антибиотиков в тщетной надежде, что случайно наткнется именно на то, что нужно. Но его усилия были напрасны.
Измученный напряжением и усталостью, он в конце концов лег, не раздеваясь, и попытался заснуть. По корабельному времени уже наступила полночь. Хотя солнце освещало корабль все время и на борту царил бесконечный день, регулярные циклы дня и ночи неукоснительно соблюдались. Это не только позволяло принимать пищу и проводить общественные мероприятия в привычное для землян время, но и было обязательно для сохранения здоровья людей на корабле: человеческий организм следует околосуточным ритмам со строгим чередованием периодов бодрствования и сна, и если этот режим нарушить, могут возникнуть самые различные расстройства. Поэтому «ночью» весь корабль спал, бодрствовали только космолетчики, несущие вахту.
Дон заснул, но в четыре часа по корабельному времени был разбужен звонком видеофона. Он нащупал аппарат, и на засветившемся экране появилось лицо Дойла, секретаря генерала.
– Скажите охранникам, чтобы они вошли в лазарет, – приказал тот, – я хочу с ними поговорить.
Первой мыслью Дона было швырнуть трубку на рычаг – пусть они сами связываются между собой, он им не помощник! Но как бы приятно это ни было, такой поступок ничего ему не даст, поэтому Дон встал и пошел к двери. Охранники вели себя настороженно: пока один из них говорил с Дойлом, второй не спускал с Дона глаз. Наконец первый, выслушав Дойла, положил трубку.
– Там, в рубке, требуется врач, – сказал он и добавил второму: – Я должен отвести его, а вы остаетесь здесь.
– Они сказали, в чем дело?
– Кто-то заболел… Берите свой черный чемоданчик, док, и пошли.
Дон смыл с лица остатки сна и взял из шкафа набор для неотложной помощи. Неужели еще один случай лихорадки? Кто бы это мог быть? И хотя такие чувства не красили врача, он надеялся, что заболел генерал. Если тот уберется с дороги, мятежу, без сомнения, придет конец. Дон зашагал к рубке управления с конвоиром, следовавшим за ним по пятам.
Стоявший снаружи охранник кивнул при их приближении и открыл дверь. Первым, кого увидел Дон, войдя внутрь, был лежавший на полу Спаркс. Глаза его были закрыты, он стонал и держался за живот. Доктор Угалде сидел в кресле капитана, а Дойл с револьвером в руке стоял на другой половине комнаты.
– Осмотрите его, – скомандовал Дойл. – С ним что-то случилось – вдруг скорчился и упал. Он нужен нам за радиостанцией.
– Я потрогал его лоб, он очень горячий, – добавил Угалде.
Эта лихорадка обычно начиналась по-другому, но болезнь была неизвестной, и такой вариант ее проявления вовсе не исключался.
Дон опустился на колени рядом со Спарксом и раскрыл свой чемоданчик. Вытаскивая одной рукой автоматический регистратор, он приложил ладонь другой ко лбу космолетчика. Кожа была прохладной – температура абсолютно нормальная.
Дон не успел произнести и слова, как Спаркс открыл глаза, а потом закрыл один, явно подмигивая. В этот самый момент дверь в коридор распахнулась, и Дон узнал голос Курикки:
– Бросайте оружие, Дойл, тогда никто не пострадает!
Дон быстро обернулся и увидел, что обстановка круто изменилась. В дверном проеме, прикрываясь обезоруженным охранником, стоял Курикка. В руках у него был большой автоматический пистолет, уверенно направленный на Дойла. За спиной другого охранника стоял доктор Угалде и прижимал к его шее острие ножа.
