— Да, сэр, — ответил официант, почувствовав, что попал в привычную колею. — На обломках первого построили последний.
— А, — воскликнул Артур, которому вдруг все стало ясно, — так мы двигались не в пространстве, а во времени.
— Слушай, ты, недоразвитый обезьяний сын, — вмешался Зафод, — полезай обратно на дерево, а?
Артур решил, что с него хватит.
— А пошел бы ты завязал свои головы узелком, четырехглазый, — заявил он.
— Что вы, — обратился официант к Зафоду, — ваша обезьянка абсолютно права, сэр.
Артура обуяла такая ярость, что он мог только заикаться, и ему не удалось сказать что-нибудь в ответ, или вообще что-нибудь.
— Вы переместились вперед… думаю, на более чем пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет, оставаясь на одном и том же месте, — объяснил официант. Он улыбнулся. У него было великолепное чувство, что он наконец пробрался через все хитросплетения сегодняшнего вечера.
— Все! — заявил Зафод. — Понял. Я сказал компьютеру, что мы хотим попасть в ближайшее место, где можно поесть, и именно это он с нами и проделал. Плюс-минус пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет, а с места мы и не сдвинулись. Хитро.
Они все согласились, что это действительно было хитро.
— Но тогда, — спросил Зафод, — кто этот тип у телефона?
— А что случилось с Марвином? — спросила Триллиан.
Зафод схватился за головы.
— Андроид-Параноид! Я оставил его слоняться по Жабулону-Б.
— Когда это было?
— Думаю, э-э… пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет назад, — сказал Зафод. — Ладно, давай сюда устройство, Начальник Тарелок.
Брови маленького официанта попытались спрятаться в его волосах.
— Простите, сэр? — сказал он.
— Официант, телефон, — пояснил Зафод, и грубо отобрал телефон. — Диву даешься: вы, ребята, такие убогие, что вам впору милостыню просить.
— Несомненно, сэр.
— Эй, Марвин, это ты? — кричал Зафод в трубку. — Как дела, дружище?
Последовала долгая тишина, после которой из трубки послышался далекий низкий голос.
— Мне кажется, вы должны знать, что я в глубокой депрессии, — сказал он.
Зафод накрыл трубку ладонью.
— Это Марвин, — сказал он.
— Слушай, Марвин, — крикнул он в трубку, — мы тут отлично проводим время. Еда, вино, чуть до драки не дошло, и Вселенная сейчас грохнется. Ты где?
Снова тишина.
— Не стоит притворяться, что я вас интересую, — наконец сказал Марвин. — Я прекрасно знаю, что я просто ущербный робот.
— Ладно, ладно, — сказал Зафод. — Так где тебя найти?
— Полный назад, Марвин, — так мне говорят — открой шлюз номер три, Марвин. Марвин, подними, пожалуйста, этот листок. Поднять этот листок! Вот он я, мозг величиной с планету, а меня просят…
— Да-да, — в голосе Зафода полностью отсутствовало сочувствие.
— Но я уже привык к тому, что меня унижают, — ныл Марвин. — Я могу даже пойти и засунуть голову в ведро с водой, если хотите. Хотите, я засуну голову в ведро с водой? Оно у меня с собой. Подождите минуту.
— Эй, Марвин, — попытался остановить его Зафод, но было уже поздно. Из трубки послышалось звяканье и плеск.
— Что он говорит? — спросила Триллиан.
— Ничего, — ответил Зафод. — Он позвонил, только чтобы устроить головомойку.
— Вот, — снова сказал Марвин в трубку. В голосе его появилось непривычное бульканье. — Теперь вы довольны, надеюсь?
— Конечно, конечно, — сказал Зафод, — ты нам скажешь, наконец, где тебя найти?
— Я в гараже, — сказал Марвин.
— В гараже? Что ты там делаешь?
— Мою машины, что еще можно делать в гараже?
— Ладно, жди там, мы сейчас придем.
Одним движением Зафод вскочил на ноги, бросил трубку, и написал на счете «Жармрак Дезиато».
— Пошли, ребята, — сказал он. — Марвин в гараже. Заберем его.
— Что он делает в гараже? — спросил Артур.
— Моет машины, что же еще? Маленький и глупый.
— А Конец Вселенной? Мы же его пропустим.
— Я его видел. Ерунда, — сказал Зафод, — просто Харт Йолшоб.
— Что?
— Большой Трах наоборот. Пошли скорее, шевелитесь.
Мало кто обратил на них внимание, когда они пробирались к выходу. Всеобщее внимание было приковано к тому, что происходило в небесах.
— Вот в том углу очень интересное явление, — говорил Макс, — в верхней левой части неба. Если присмотреться, вы увидите, как звездная система Гастромил разлетается на маленькие ультрафиолетовые кусочки. Есть здесь кто-нибудь с Гастромила?
Несколько одиноких и очень неуверенных выкриков «Да» послышались откуда-то сзади.
— Ну что ж, — улыбнулся им Макс, — во всяком случае, уже поздно беспокоиться, не забыли ли вы выключить газ на кухне.
Огромное фойе было почти пустым, но для размашистой траектории Форда в нем все равно не хватало места.
Зафод схватил его за руку, и, после серии толчков, ему удалось втолкнуть Форда в кабинку у стены.
— Что ты с ним делаешь? — спросил Артур.
— Отрезвляю, — ответил Зафод, и бросил в щель монетку. Замигали огоньки, и Форда окутало облако разноцветных газов.
— Привет, — сказал Форд, выходя из кабинки, — куда направляемся?
— В гараж, пошли скорее.
— Смотри, кабинка персональной хронопортации, — сказал Форд. — Можно вернуться прямо на Золотое Сердце.
— Ага, только я охладел к этому кораблю. Пусть с ним развлекается Зарнивуп, а я не желаю играть в его игры. Посмотрим, что здесь есть.
Счастливый вертикальный транспортер корпорации Сириус Кибернетикс опустил их глубоко под Ресторан. Им доставило большое удовольствие то, что кто-то уже поработал над этим лифтом, и он не старался осчастливить их по дороге.
Внизу двери лифта открылись и впустили в кабину поток холодного воздуха.
Первое, что они увидели, выйдя из лифта — длинная бетонная стена, а в ней пятьдесят дверей в пятьдесят туалетов, приспособленных для пятидесяти наиболее распространенных форм жизни. Тем не менее, пахло в нем именно так, как пахнет в любом другом гараже Галактики во всей истории гаражей, то есть, в основном, крайней спешкой.
Они свернули за угол и оказались на движущемся мостике, который пересекал огромную пещеру гаража. Его дальний конец терялся в полумраке.
Гараж был разделен на множество отделений, и в каждом стоял космический корабль, чей владелец наверху развлекался зрелищем агонии Вселенной. Корабли были разного класса — тут простая серийная модель, а там — огромный сияющий лимурабль, игрушка для миллионеров.
В глазах Зафод, когда он проходил мимо, загорелось нечто, что могло быть, а могло и не быть, алчностью. Впрочем, будем откровенны — это была именно алчность.
