Услышав звуки лязгающего металла за закрытой дверью, он прошел к ней по металлической палубе — сияющая стать с военной выправкой, облаченная в кожу и железо.
Воин отступил назад, отворачиваясь от вида священной рубки, чтобы не увидеть ненароком запретные тайны и не быть проклятым. Таллан закрыл за собой дверь и приказал:
— Докладывай.
— Командир! Несчастье с веганцем.
Таллан слегка улыбнулся, предвидя, о чем пойдет речь.
— Он покончил с собой, командир.
Таллан кивнул. Он ожидал этого, но не так скоро. Теперь осталась только одна Марлана, которая знала.
— Выбросить тело в космос, пока мы не достигли сверхсветовой скорости, — спокойно приказал он и возвратился в рубку управления.
В святой рубке бледнело голографическое изображение. Это был сигнал Предупреждения. Дотошный мозг Таллана подсказал вполне логичную мысль о том, что Предупреждение сработало из-за находившегося поблизости какого-то корабля из его собственного флота. Но это было не так.
В воздушном шлюзе сариссанский сержант и два солдата втискивали тело Ландро в пусковую камеру. В это же время дежурные обегали корабль, извещая о приближающемся переходе в сверхсветовую скорость, но сариссане в шлюзе несколько замешкались, снимая с трупа добротные латы.
— Нет никакого смысла терять такую хорошую амуницию, — сказал сержант. — И такую дорогую одежду.
Солдаты в спешке раздевали труп.
— Господи! Смотрите, что он с собой сделал! — воскликнул солдат, производя Звездное Знамение.
Ландро, этот ушедший по своей собственной воле в иной мир знатный звездный король, изменивший Империи и человеческой расе, той же заточенной застежкой, которой потом вскрыл себе вены, выцарапал на своей груди единственное слово. Это кровавое слово-обвинение, вздувшееся на мертвом теле, можно было легко прочитать.
Но сариссане читать не умели.
Они уставились на него в суеверном ужасе, как это всегда бывает, когда невежественные люди чего-то не понимают, и пробормотали молитву темным и диким богам своего унылого мира. Затем, спешно втиснув мертвое тело в капсулу, они выбросили его в космос. Беспорядочно кувыркаясь, труп некоторое время следовал рядом с кораблем, затем стал постепенно отдаляться от него.
В следующее мгновение звездолет перешел в сверхсветовую скорость и исчез из неба Сариссы, чтобы уже никогда больше туда не возвратиться.
Даже самые конченные люди способны на удивительное самопожертвование. Этим они отличаются от безразличных звезд и диких зверей.
Эмерик из Рады, Великий Магистр Навигаторов. Ранний период Второй Звездной Империи.
Мы — раса дикарей. Десять кланов, объединившись, могут завоевать целый мир, даже десять миров, всю Империю.
Приписывается Гламиссу из Вики, якобы высказавшему эту сентенцию после битвы при Карме.
Кир из Рады любовался своей молодой королевой, сидевшей напротив него за столом, сервированным минимальной спартанской утварью с таким же спартанским меню. Трапеза завершилась, и король со своим штабом, в который входили генерал Невус, Кавур, командир корабельной стражи и Калин-Навигатор, пили за здоровье Королевы. Оба валка были в тени; Грет наигрывал на своем лироподобном инструменте какую-то нежную мелодию, а Эрит напевала меланхолическую валкийскую песню, которая была не то о любви, не то выражала тоску по какому-то невообразимому, навсегда утерянному миру.
Калин доложил:
— Скоро мы входим в субсветовую скорость, кузен. Мне нужно идти на пост.
Кир улыбнулся и с упреком в голосе ответил:
— Здесь разрешение на уход дает Королева, Калин.
Ариана, подняв брови, отпарировала:
— Вашему кузену, звездному королю, следовало бы заниматься пением песен и баллад, дорогой Навигатор. Это — раданское судно, а на Раде не распоряжается никто, кроме Бунтаря. Но идите выполняйте ваши священные обязанности, сэр. Мы вас не держим. — Затем, уже не таким официальным тоном она обратилась к остальным: — Вы тоже можете идти, господа. Мне нужно кое о чем поговорить со своим полководцем.
Мужчины поднялись, отдали честь и вышли. В кают-компании, кроме Арианы и Кира, остались только валки.
— Кир, я не полечу на Раду. А пойду за тобой туда, куда направляешься ты — на Сариссу, — с непреклонной решительностью в голосе заявила Ариана.
— Подумай хорошенько, Ариана, — ответил Кир. — Мы не знаем, с чем нам придется там столкнуться, а ты слишком…
— Драгоценна? — подсказала она с сердитым блеском в глазах.
— Я хотел сказать: «слишком важна для Империи», Королева, — ответил Кир.
— И больше ничего?
— А ты хотела, чтобы я сказал что-то другое? Ведь ты — Королева.
Ариана внимательно всматривалась в непроницаемое лицо звездного короля.
— Я бы хотела, чтобы ты сказал только то, что у тебя в сердце, и все.
Кир притронулся к краю металлического бокала, затем потер его и тот издал низкий, звенящий звук.
— Ты — Королева, — повторил он.
— Мы даже не знаем этого наверняка, — ответила Ариана. — Но если это даже и так…
Кир мягко продолжил:
— Командуй мной, Королева.
— Черт бы тебя побрал, — ответила она нежно.
Наконец Кир улыбнулся:
— Нужно ли говорить о том, что я люблю тебя, Ариана? И что если бы на твоем месте была любая другая женщина, я просто отвез бы ее на Раду и держал бы там? Ты ведь сама знаешь, что это так.
— Такие вещи слышать всегда приятно, — чопорно сказала Ариана.
Кир громко рассмеялся.
— Тогда послушай, моя дорогая. Ведь ты все же являешься Королевой-Императрицей, поэтому выслушай меня один раз и запомни, что я тебе скажу. Я не возвращусь к этому вопросу до тех пор, пока… — он внезапно запнулся, понимая, как много им предстояло сделать такими незначительными силами. — Пока твое положение не станет прочным и пока звездные короли не признают, что Империя еще жива.
Ариана внимательно рассматривала продолговатое, с легким налетом меланхолии лицо раданина.
— Не понимаю, почему все это для тебя так много значит? Я знаю, что ты… что такие люди как ты больше всего желают, чтобы их оставили в покое, дали возможность самим управлять своими землями, повелевать подданными и вести свои бесконечные войны. Почему Империя все еще что-то для вас значит?
— Я не могу ответить тебе честно, Ариана, — заявил Кир, и она понимала, что это действительно так, потому что он был солдатом и не любил пустых слов. — Но позволь мне попытаться. — Он подлил в бокал вина и встал, чтобы передать его девушке. Он поставил бокал перед ней и оперся о стол, вслушиваясь в пение сидевших в тени валков. — Я понимаю, что не шибко образован, Ариана. Конечно, я знаю все, что должны знать звездные короли. Лучшее из всего, что я умею, так это, конечно, воевать, потому что большую часть своей жизни я только этим и занимался.
Ариана прикоснулась к его затянутой в кольчугу руке:
— Ах, какая долгая жизнь, — иронично-мягко заметила она.
— Долгая или нет, но достаточная для того, чтобы успеть ощутить себя раданином и звездным королем. Но это еще не все. Ты знаешь, я внимательно прислушивался к мнению твоего отца. Я верно сражался на его стороне, потому что был связан своей королевской клятвой. Но я всегда прислушивался к его суждениям. Ты должна понимать, что я имею в виду. Ты была с нами на Карме. И ты знаешь его, знаешь его взгляды. И ты должна помнить о том, что он мечтал, чтобы люди снова жили в Галактике так, как это было уже когда-то в далеком прошлом. Ты видела в каюте у Кавура карту звездного неба?
— Да.
— Ты только представь себе, Ариана — бесчисленные миры, звезды, которые невозможно даже сосчитать. И многие из них — сотни тысяч, к примеру, — заселены мужчинами и женщинами, желающими только одного — жить в мире. С правом наказывать виновных, богатством и всяческими благами вознаграждать достойных… Вот это и должен быть настоящий рай.
— Ну, возможно, не совсем уж и рай, — отметила Ариана со свойственной женщинам практичностью.
— Возможно, и нет. Но на протяжении целых пяти тысяч лет люди жили так, как никто до этого не жил. И так должно стать снова. Гламисс Великолепный помог мне осознать это. Он помог понять это и моему отцу, а сам всемогущий Бог тому свидетель, что Аарона из Рады так просто не прозвали бы Аароном Дьяволом.
— Это точно, — подтвердила Ариана. — Король-Император был способен осветить своими мечтами самую темную ночь.
— Более того. Ты только представь себе, как ничтожно мало количество живущих во всех весях Галактики людей — считанные миллионы, в то время как раньше их было больше, чем песчинок на всех пляжах всех морей Рады. Представь, как они умирали — в большинстве своем — в битвах, как и мой отец, и твой, как и мои старшие братья и твои кузены, и сыновья и мужья скорбящих матерей от одного края Галактики до другого. Нас так мало, Ариана, а звезд так много. Мы должны прекратить воевать друг с другом, иначе мы просто исчезнем из Вселенной. — В свете факелов было видно, как его глаза загорелись благородным гневом. — Вот что это все для меня значит. Твой отец и мой хорошо обучили меня, Ариана. Когда я произношу слово «Империя», то все это — вовсе не пустой звук; все это — в моем сердце. Я думаю, что именно в этом заключается смысл понятия «благородство». Возможно, так было всегда, в доисторическую эпоху и в ту тьму тысячелетий, которые человечество прошло еще до выхода в космос.
