Короче говоря, к тому моменту, как Азамат звонит мне и разрешает выйти из сумрака, я уже накручиваю себя до состояния хорошей пружины и выстреливаю в сторону кухни, чуть не полетев с лестницы (а ждать лифта мне показалось долго, его же Алтоша угнал на целый третий этаж!).
– Ну о чем ты думал! – доносится до меня ворчание матушки. – Это ж надо, а! Хорошо, Лиза такая покладистая, а то ведь мог бы себе второй раз всю жизнь перепахать!
– Ма, ну если б я знал… – тихо и, видимо, не в первый раз принимается объяснять Азамат.
– Да поняла уже, не оправдывайся, – вздыхает матушка.
Я захожу в кухню. Азамат сидит на низком диване, понурившись, а матушка напротив него на высоком стуле и недовольно смотрит в окно.
– Как так можно… – приговаривает она, качая головой.
– Имигчи-хон? – осторожно зову я.
Она оборачивается и мгновенно расплывается в улыбке.
– Лиза-хян! Какая ты красивая! Ох, давно же я тебя не видела!
– Спасибо, имигчи-хон, вы тоже отлично выглядите, – отзываюсь я, не сразу переключившись на радостный лад. Мы обнимаемся, после чего она снова вскарабкивается на стул, который ей немного высоковат.
– Лиза! – говорит она мне укоризненно. – Что ж ты за мужем-то не уследила, ишь каких дел наворотил!
– Да я, знаете, тогда маленькая была, – нервно усмехаюсь я, кладя руку Азамату на плечо. – И вообще, я считаю, Азамат ни в чем не повинен, кроме дурного выбора невесты.
– Верно говоришь! – поддерживает матушка. – Надо ж было такую шакалиху найти, а? Но ты все равно смотри с ним построже, он же как младенец, без понятия, сам себе вредит постоянно. – При этих словах матушка нагибается и гладит Азамата по голове.
– Ма, ну ты уж не перегибай палку, – смущается он.
– Верно говорите! – поддерживаю я матушку в ее же тоне. – Но то дела прошлые, а уж теперь-то я все время настороже, можете не волноваться.
– Да как тут не волноваться. – Матушка поводит плечами. – Только отвернешься, у него уже дети внебрачные откуда ни возьмись. С такой мамкой страшно подумать, что там за ребенок.
– Ну вот это вы зря, – говорю с укоризной. – Мальчишка отличный, умный, красивый, рукастый, мне по работе помогает, одни плюсы.
– Покажите хоть, он у вас здесь? – недоверчиво просит матушка.
– Да, сейчас я его позову, – включается Азамат и берется за трубку.
– Может, вам пока чаю? – предлагаю я, заметив, что никаких следов пищевой активности на кухне нет. Азамат, видимо, как только матушку в дом ввел, сразу каяться начал, без прелюдий.
– Что вы оба заладили с этим чаем?! – восклицает матушка. – Азамат пять раз предложил, ты теперь… Что я, чаю не пила?
– Ну… Хотите сока карамельной сливы? – тут же исправляюсь я. Азамат, прости, что плохо о тебе подумала.
– А из нее сок жмут? – удивляется матушка. – Вот это интересно, она же ватная такая…
– Сок делают из немного недозрелой, – поясняю я, добывая из холодильника красивый пластиковый кувшин, пока матушка не передумала.
В этот момент дверь робко приоткрывается, и к нам присоединяется встревоженный Кир. Он опасливо смотрит на матушку, потом переводит взгляд на меня и изображает некое подобие вежливой улыбки, которое, впрочем, при необходимости легко выдать за нервный тик.
– Ох ты ж! – восклицает матушка. – Как на Аравата-то похож! Сынок, ты уверен, что он твой?
– Конечно мой! – выпаливает Азамат с неожиданным пылом. – Да и потом, с какой бы стати Алансэ понесла от Аравата, она ему даже никогда не нравилась.
– Твоя правда, – соглашается матушка, не отрывая взгляда от растерянного Кира. – Но прям вылитый Арават в молодости!
– Да они все друг с друга копии, – вступаюсь я. – Вон и Алэк тоже… Ой, Азамат, он у вас тут задрых под разговоры!
Алэк и правда с ангельским видом посапывает в манеже, обложившись мягкими игрушками.
– Уй-ти ма-а-аленький! – умиляется матушка. – Как там твоя мать его называла? Внучок? Смешное слово, на имя бога похоже.
– Ох, не напоминайте, – содрогаюсь я. – Кир, ты сока хочешь?
Кир неохотно подходит поближе и, кажется, подавляет желание спрятаться за меня.
– Все нормально? – тихо спрашивает он из-за стакана с соком.
– Да, все отлично, – так же тихо отвечаю я и добавляю громче: – Можно собираться на рыбалку!
– Ой, и правда! – вспоминает матушка. – Что мы тут сидим болтаем, пойдемте лучше в лодке болтать.
– Для этого все готово, – подхватывается Азамат. – Только одеться… И да, ма, Арон про Кира знает только официальную версию. Не говори ему, хорошо?
– А он тут, что ли? – моргает матушка. – Конечно, не скажу, у него ж язык за зубами не держится. Давай зови его, хоть раз в дюжину лет младшего сынка повидаю!
Вскоре на кухне становится почти тесно – скорее всего, оттого что и Арон, и Алтоша склонны занимать очень много места в пространстве, гораздо больше, чем им полагается по габаритам.
– Мать? – уточняет Арон, присматриваясь. – Еле узнал тебя. Давно не виделись…
– Ишь ты бородищу-то отрастил! – усмехается она в ответ, протягивая руку, чтобы потрогать, но Арон проходит мимо и плюхается на диван, явно намереваясь пустить там корни. Не тут-то было: Азамат поддевает его под мышки и, приподняв над полом, возвращает в зону досягаемости матушкиных рук.
– Поздоровайся по-людски, – грозно велит он опешившему Арону. – Раз в дюжину лет-то можно!
– Ладно-ладно, – бормочет Арон. – Чего ты сразу…
Он послушно обнимает развеселившуюся матушку.
– Ты, Азамат, его в детстве не воспитал, так сейчас принялся? – смеется она, отпуская Арона. – Ну-ну, давай тренируйся, тебе вон еще двоих в люди вывести надо. А, Алтонгирел-хян, здравствуй, и ты тут. Ну, Азамат, вечно ты к жене в дом гостей натащишь!
Алтонгирел скомканно здоровается и, подобно Киру, прячется за стаканом сока.
– А это кто? Сынок, ты ж про одного вроде говорил…
Азамат хохочет.
– Не волнуйся, ма, это Кирова подружка, мы ей ищем духовного наставника, ей силу надо укрощать, а то пока она говорить не может.
Айша смущенно улыбается и отвешивает легкий поклон.
– Опять ты за других людей работу делаешь, – вздыхает матушка. – Ладно, видать, судьба такая. Ну что, рыбалка у нас будет сегодня или так и просидим весь день? Я вот и любимые снасти привезла. Там погода сказочная, ветра нет совсем, хвоинка не колыхнется. Пойдемте уже!
Все кидаются одеваться и собираться. Я-то дома остаюсь, но надо детей одеть, еду упаковать. Напяливаю на Айшу три пары шерстяных носков, а потом заворачиваю ей ноги в плед. Сверху-то на нее надевается дареная шуба, в которую ее можно три раза завернуть, но уж зато тепло.
– Чегой-то, она ходить не может, что ли? – спрашивает матушка, наблюдая за моими действиями.
