– Десять,– произнес Блейн.– А сколько же тебе лет теперь?
На этот вопрос невозможно ответить. Время останавливается, когда путешествуешь низшим классом, останавливается почти до самоуничтожения, когда путешествуешь высшим классом. Хронологически он должен быть очень стар, биологически – нет. Но в присутствии Блейна он почувствовал стремление его возраста, единственную систему расчета, которая только и имеет реальную ценность.
– Ты хочешь передумать,– констатировал Ямаи. Хауши умел разбираться в людях.– Я прав?
– Да,– тяжело произнес Дюмарест.– Ты прав.
В своей основе все детали были просты и агент занимался всеми, кроме одной…
– Продажа желе меня совсем не интересует,– говорил он.– Вы поймите, это вопрос не морали, а самосохранения. Если сведения о продаже просочатся в народ, я должен быть вне подозрений. Договаривайтесь со Скуто Дакарти сами.
Торговца не мучили угрызения совести. Он хотел купить амброзию и даже не спрашивал, откуда она. Не имея определенных интересов на Хайве, он мог жить тем, что называл жизнью. Он выслушал, что говорил ему Дюмарест, поджал губы при упоминании о количестве, затем налил вина в знак заключения сделки.
– Я перешлю деньги Хауши, как только получу желе,– сказал он и почти немедленно поправился: – Как только оно окажется на борту моего корабля.– Выпив первый стакан, добавил он: – Вам понятна моя осторожность?
– Да, но время важнее. Ваш корабль на космодроме?
– Да, если бы его там не было, я исходя из того факта, что мне хочется увеличить объем товара, предпочел бы передать груз чартерному кораблю. Может быть, я так и сделаю. Фолгоун готов предоставить мне рынок сбыта.
– Продленная жизнь,– сказал Дюмарест. Он был достаточно молод, чтобы рассматривать такую возможность с безразличием.– Судя по тому, что я слышал, потребление желе в больших дозах может привести к неприятному эффекту.
– Да, вы правы.– Скуто Дакарти поднял бутылку и ждал, пока Дюмарест выпьет, чтобы налить ему еще вина.– Но, если бы вы были стары и жаждали продления жизни, разве это заставило бы вас от него отказаться? Поверьте мне, мой друг, те, кто едет на Фолгоун, уже отчаялись прибегать к каким бы то ни было лекарственным средствам. Еще в большей степени это касается тех, кто не получил достойного места.
Дюмарест нахмурился; люди говорили с ним о том, о чем он ничего не знал.
– Места? Разве на этой планете жалуют не всех?
– Всех, но не всем дают там место. Вы узнаете обо всех трудностях во время путешествия. У вас будет достаточно свободного времени.– Комиссионер отпил вина.– Мне знакома ситуация,– сказал он.– Она довольно интригующая. Прадед, глава семейства Кальдор, которому все должны повиноваться. Девушка, которую вы любите и которая, да будет это сказано, любит вас. Два брата.– Он допил вино.– Вам известна их генеалогия?
– Меня наняли выполнить определенную работу,– сказал Дюмарест,– и я ее выполняю. Это только часть ее, остальное предстоит на Фолгоуне. Плата,– добавил он,– довольно щедрая.
– Она может быть щедрее, чем вы думаете,– сказал Дакарти.– Если вы завоюете место для старика, он законно будет объявлен мертвым. Пост главы дома Кальдор перейдет к наследнику Джоану – отцу девушки. А он из любви к своей дочери несомненно позволит ей выйти замуж за мужчину, которого она выберет сама. А долгое время спустя, друг мой, вы сможете стать фактическим главой дома Кальдор. Владельцем,– добавил он,– одной одиннадцатой части планеты Хайв.
– Я не думал об этом,– сказал Дюмарест.
– Следовало бы. Это огромное достижение для любого мужчины. Тем более для того, кто не имеет ничего, кроме природной силы да вдобавок ума. Еще вина?
Дюмаресту хотелось знать, не собираются ли его напоить допьяна. Если так, то для этого потребовалось бы нечто покрепче вина.
– Теперь вы видите, почему я чувствую личную заинтересованность,– сказал Дакарти.– Как потенциальный владелец обширного региона этой планеты, вы можете стать ее единственным владельцем. Вас не сдерживает гнет традиций. Вам следует нарушить их глупый Пакт, и, если вы поступите так, вы получите большое преимущество. У вас появится достаточно друзей, чтобы засвидетельствовать полученное. Совсем немного удачи, и вы получите во владение всю планету. Монополия на продажу амброзии перейдет к вам. Можете ли вы сейчас представить себе, что это означает?
Богатство, конечно, а с нею и власть, две вещи, которые, кажется, взывают к каждому мужчине. Торговец был прав. Обе вещи могут лежать в ладонях его рук. Все, что ему надо сделать, – завоевать место на Фолгоуне и жениться. Нет, не просто жениться, это было бы слишком просто. Жениться на девушке с телепатическим даром. А это совсем другое дело. Жениться на этой девушке и позабыть о Земле.
Может быть, с такой женщиной, как Дераи, он оказался бы способен на это.
Фолгоун – унылая планета, мир льда и замерзших газов,– единственная планета белой карликовой звезды. Стерильная поверхность; вся существующая жизнь таится в недрах гигантских пещер, освещаемая и отапливаемая радиоактивной энергией… запечатанная тюрьма на планете, откуда нельзя совершить неразрешенного побега.
– Мне здесь не нравится,– Блейн сморщил нос, когда они вышли из скоростного лифта, который умчал их вниз, на километры от воздушного шлюза.– Очень уж противно пахнет.
Дюмарест воздержался от комментариев. Он поправил груз на плечах. Он и Блейн несли спеленутое как кокон тело старейшины; оно было одновременно тяжелым и неуклюжим. Стоявший сбоку Эмиль говорил о чем-то с кибером. Дераи стояла одиноко и неподвижно. Не успел он решиться заговорить с ней, как их гид, нанятый Эмилем, потребовал внимания.
– Сюда, пожалуйста.– Карлен указал на стены, на десять метров в высоту выложенные кусками пластмассы.– Вот ваше жилье. Уютно, интимно, есть где отдохнуть. Еще момент, и мы будем там.
Прошло десять минут, Дюмарест вспотел, пока они прибыли на место. И не из-за своего груза – воздух был очень теплым, изнурял жарой, наполненной неприятными запахами. Внутренне он согласился с Блейном. Запах был тяжелый, вредный, отвратительный – запах гниения и разложения.
Освободившись от груза, Дюмарест осмотрелся. По одной стороне, почти заполняя серповидный выступ, тянулись стены из пластика. Другую сторону заполняли ряды тесно установленных палаток тянулись до конца коридора примерно в километр длиной. Напротив лифта, образуя внутреннюю поверхность выступа, располагалась каменная стена около тридцати метров высотой. Над ней красовались стальные клыки. Закрытые широкие ворота, по-видимому, были единственным проходом сквозь этот барьер.
