На этом сенсорные образы расплылись и исчезли.
Ольми открыл глаза. Он никогда не слышал, что на яртских аналогах пенитрейторов летали органические существа. Выходит, этого вояку послали на верную смерть. Все это выглядело нетипично. Подозрительно. Смехотворно.
И тем не менее, люди заглотали крючок, надеясь, а может быть, и веря, что не ярт сдался в плен, а они его поймали.
Возможно, так оно и было. Но возможно и другое: зная, что врагам ничего о них не известно, ярты решили извлечь из этого выгоду и запустить в чужую цитадель троянского коня. Но зачем же пленнику сразу после этого убивать исследователей? Зачем открывать дверцу в конском брюхе, прежде чем наступит ночь и троянцы уснут?
Ольми сомкнул веки и вспомнил несколько последних зрительных образов, присланных дублем. Слишком обрывочны, не связать...
Но за ними последовал едкий укус коррозии. Ольми попятился от ядовитого жала и столкнул всю цепочку воспоминаний в третий имплант, немедленно изолировав ее. Затем опустошил все хранилища данных в третьем импланте.
Выходит, ярт не дремал.
Ольми подождал, пока дубль во втором импланте закончит самоанализ. Когда прошли данные, «бикфордов шнур» к нему вдруг рассыпался в прах. Дубль «засветился».
Ярт действовал. Меры предосторожности помогали мало.
Соорудив еще несколько баррикад вокруг изолированных имплантов, Ольми изготовил нового дубля. Посылать дублей в эту нечеловеческую преисподнюю — все равно что лезть туда самому, ведь они копии его личности. Снова начались гормональные выбросы, и пришлось отгонять тошнотворный клаустрофобический ужас, который чуть не одолел его периферийный контроль.
С момента загрузки прошло меньше двух часов.
Изучение чужака откровенно оборачивалось поединком разумов. Стерев второй имплант и введя нового дубля на смену засвеченному, Ольми ждал результатов следующей серии прощупываний. Психика ярта пока не пыталась противодействовать.
Но пленник тоже принимал меры предосторожности.
Хотя нападение на первого дубля удалось (к чему Ольми был готов), в переделке базовой системы имплантов, вмещающей ярта, чужак покуда не преуспел. По всей видимости, он еще не определил ее, но понял, что его положение изменилось.
Защита действовала надежно. На время можно было оставить ярта в покое и перенести исследования в Четвертый Зал.
Теснота подземелья и ощущение многокилометровой каменной толщи угнетали. Но возвращаться в мир людей было рано, до этого рискованного шага предстояло сделать множество других. Как следует прозондировать и протестировать ярта.
Если ярт очнулся, то пора открыть ему глаза на реалии человеческого бытия.
С Ключом в руках Рита стояла в пещерообразном дворцовом гараже, в кругу участников королевской экспедиции. Она закрыла глаза и сфокусировала внутренний взгляд на шаре.
Перед мысленным взором проплывали континенты с ясными контурами, с четкой гравировкой рельефа. Многого в этом изображении она не понимала. Некоторые детали вспыхивали, будто старались привлечь к себе внимание, другие были обведены пунктиром или помечены точками; иные участки суши или океана окаймлены красным или желтым. Ключ ничего не объяснял, только вращал глобус: сначала до Канопа в устье Нилоса, затем под углом до Врат, обозначенных необычным крестом. Ритин «наблюдательный пункт» опустился на поверхность шара и двинулся по безумной пестроте и яркости ландшафта к пастбищам, пылающим зеленым огнем. Там и находились Врата — диковинный крест, широко раскинувший «руки». Она разомкнула веки.
— Они еще там.
— Лучше бы нам вернуться не с пустыми руками, — прошептал Оресиас на ухо Рите, не с укором, а по-товарищески.
Джамаль Атта и высокий брюнет с румяным лицом забрались в фургон Риты и расположились на своих местах. Когда все уселись и фургоны двинулись к воротам гаража, военный советник представил незнакомца:
— Если не ошибаюсь, это ваш долгожданный дидаскалос. Только что из каллимакосовой ссылки. Деметриос, это Рита Береника Васкайза, твоя усердная и безропотная студентка. Это она попросила, чтобы ты нас сопровождал.
У Деметриоса был добрый взгляд, а его улыбку, уверенную и одновременно смущенную, Рита сочла волнующей.
— Для меня это большая честь, — сказал он и озабоченно посмотрел на футляр с Ключом. — Один из знаменитых артефактов?
Рита кивнула.
В рассветный час грузовики попетляли по тесным улочкам Брухейона и Неаполиса, изредка встречая на своем пути торговца или рыбака. Было прозрачно и свежо, как ни разу за последние дни. Когда-то Александрейя по праву гордилась чистотой своего воздуха, но то было до постройки фабрик в дельте.
Около полудня впереди показался аэродром. Потянуло запахами керосина и смазочного масла, донесся рев турбин и дюз — военные чайколеты вылетали на патрулирование ливийской границы.
Колонна остановилась на асфальтовой площадке перед широким четырехугольником бетонных ангаров. Рита поглядела налево — там длинными рядами выстроились сверкающие серебром чайколеты, изящные истребители, готовые взмыть в любой миг, и огромные игловидные бомбардировщики с эмблемами провинций Иоудайя и Сирийская Антиохейя. Дальше узкой кремовой лентой над бетоном и черным асфальтом лежала Западная пустыня.
На ближайшую полосу опустился истребитель и промчался самое большее в ста локтях от колонны. От невыносимого рева Рита сморщилась и, взяв футляр с Ключом под мышку, зажала ладонью левое ухо.
По ту сторону фургона она увидела два пчелолета — угрюмых, приземистых, неописуемой коричнево-желто-белой камуфляжной пестроты. В состязании с истребителями они проигрывали всухую, ибо выглядели сущими уродами и неряхами, этакие летучие халупы. Концы широких горизонтальных лопастей свисали, турбины по краям лопастей (каждая величиной с человека) находились всего в трех локтях над землей. Возле пчелолета стояло несколько человек в красно-белых летных спецовках. Они разговаривали между собой и наблюдали за пассажирами фургонов.
Из задней двери соседнего фургона выпрыгнул кельт, а за ним несколько солдат дворцовой стражи. «Это чтобы меня охранять», — сообразила Рита. Ей вдруг неистово захотелось бросить Ключ и убежать в пустыню.
— Пора на борт, — подал голос Оресиес. — Дидаскалос, не сочтите за труд, подсобите студентке.
Внутри узкого фюзеляжа Рита отыскала свое кресло — два параллельных железных подлокотника, между ними довольно жесткий квадрат, обтянутый холстиной. Деметриос вручил ей шкатулку с «грифельной доской» и помог водрузить Ключ на полку, огражденную сеткой. Турбины ревели, изматывая нервы, не позволяя собраться с мыслями. Раздав пассажирам наушники, летчик жестом велел рассесться по местам и пристегнуться.
