Он вновь умолк.
— Рассчитано для чего, — спросила она, уже зная ответ.
Тут голос подал его спутник.
— Для удобства развертывания войск, разумеется. — Юноша снял пылевую маску, закашлялся, но все же договорил с вызовом. — Для того, чтобы невозможно было оказать наземное сопротивление.
— Дариус, не стоит.
— Отчего же. Благородная домина, кажется, задала нам вопрос, нужно ответить. Теоретически у нас самоуправление, окружная милиция. Но знаете, почему это самоуправление такое эффективное?
— Почему?
— Потому что иначе сюда каратели войдут. Алгоритмически выбранные. Слушайте, у вас какой ай кью, простите, конечно.
— Дариус! Простите, Электра, но вы действительно как будто не понимаете…
— Вы очень враждебно настроены, оба. Почему? Ведь это римское регулирование сохранило жизни ученикам школы, загнав всех по домам. Римские алгоритмы приземлили то, что осталось от «Цефея», на пустое здание, — Электра говорила спокойно, пытаясь понять. — И сын ваш, Калеб, служит в римских легионах.
Сухощавое лицо Калеба дрогнуло.
— Вот мой сын, — он положил руку на предплечье Дариуса.
Отказ в усыновлении номер один. Вот как. Интересно, почему.
— Я говорю о вашем старшем сыне. О Ромуле Тарквинии.
Дариус чуть дернулся и бросил быстрый взгляд на отца.
Она уже из любопытства и привычки дочитывать файлы листала досье дальше. Единственный внесенный в персона публика сын Калеба, Ромул К. Тарквиний, сделал карьеру прямую и стройную: опуская промежуточные звенья — декурион на Форпосте, центурион на «Телемаке», примипил XXVI легиона на «Стеропе», флагман-легат…. что? Флагман-легат на «Волчице». На флагмане Третьего Звездного Анны Ариадны Лицинии.
Как полезно иногда плюнуть на приличия. Надо чаще это делать.
— Где он, кстати?
— Очевидно, на своем корабле. Как можно понять из его публичных данных.
— Вы держите связь? Когда в последний раз получали письма? — она подобралась и взглядом впилась в Калеба, как сова в мышь.
— А почему вам это интересно?
— Потому что! Где он? Откуда в последний раз присылал видео?
— Я не знаю и смените тон, пожалуйста, вы говорите с римским гражданином.
— Вы понимаете, что я могу вызвать сюда легионеров? Арестовать вас? — вкрадчиво поинтересовалась Электра.
Как же она раньше не подумала. У всех римлян Третьего флота есть какая-то родня на Земле. Кто-то может что-то знать. Может быть, надо разыскать семьи старших офицеров?
— На каком основании? Вы с ума сошли.
Да хотя бы родичей самой Анны. Лицинии традиционно имели сильные позиции на Золотом Марселе, там они владели заводами и лабораториями, занимали высокие должности, управляли обширными землями. Но селились и на Земле. Электре смутно помнилось, что совсем недавно ей на глаза попадалось имя какого-то родственника Анны Ариадны. Родственницы.
— Основание найдется. Да и место на Луне тоже, там теперь много свободных камер. Там из вас все вытрясут. Мой рейтинг настолько выше вашего, пискнуть не успеете! — Электра видела, как Калеб сжал локоть Дариуса, как тот напрягся, желая сделать шаг вперед, но замер под рукой отца.
— Вы от ужаса обезумели. И от безнаказанности, — твердо ответил патриций.
— Вы хоть представляете себе, что там творилось, наверху?
— Нет. Не представляю. И не должен, это работа военных.
— А вы представьте. Вы сами видели, что тут с неба упало. Может упасть ещё. Людей нужно защитить, эгид мы тут не наставимся! А вы не только не помогаете, вы стратегические сведения скрываете. Как же так!
Несколько мгновений они оба смотрели на нее, отец-римлянин и сын-прол, с бесконечной усталостью один и бесконечной яростью другой.
— Сведения… Ах вот что. Вы не знаете, где сейчас ходит «Волчица».
Теперь замолчала Электра. К небу поднимался дым. В небе неподвижно стояли далекие треугольники, серебристые, сияющие.
— Дарий, пожалуйста… Не мог бы ты убедиться, что водопроводом занимаются. И сходи к колонке, отнеси матери пару ведер пока.
Молодой человек неохотно отошел, оглядываясь, готовый броситься на выручку отцу.
— У нас нет точных сведений.
— Что же это. Вы потеряли целый флот? Или… только его флагман? — Калеб все вертел в руках бутылку с остатками воды. Губы его были совсем белые.
Электра в который раз взглянула вверх, будто надеясь, что в небе все-таки отыщется Третий Звездный. Сверху, против солнца было не разглядеть, стремительно приближалась какая-то точка.
— Вы уверены? Когда вы в последний раз получали вести, где тогда была «Волчица»?
Калеб медленно покачал головой.
— Я давно не слежу ни за Ромулом, ни за календарными передвижениями флотов.
— Календарь кончился.
— Когда-то это должно было произойти. Но для нас это все не так уж важно. Я удовлетворил ваше любопытство?
— Нет. Я все еще не знаю, где рыщет «Волчица».
— И я не знаю. Мой сын-легионер остался в прошлой жизни. Не по моей воле. — Электре стало неловко, она отвела глаза, но Калеб теперь не мог остановиться. — Он всегда был резок в суждениях. И последователен. Все доводил до логического конца. Я считал, что ему в армию нельзя с его нервной организацией, а он — что добро без оружия недееспособно. Но это тоже теперь неважно. И «Волчица» не важна, даже если цела. Все равно не успеет на помощь подойти, раз так далеко, что вы ее дозваться не можете. Да и нужна ли эта помощь, если несколько вражеских кораблей за день истрепали две трети римского флота.
Он не догадывается, почему о Третьем флоте вестей нет. Наверное, правда не знает ничего про «Волчицу». Сходит с ума за запертого в резервате и лишенного прав младшего сына, а теперь узнал, что старший пропал. И зачем только я на него набросилась. Электра постаралась смягчить голос.
— Вы преувеличиваете, Калеб. Все не настолько плохо, правда. Если бы мы уже проиграли, я бы не бегала тут, пытаясь хоть что-то сделать.
Калеб помолчал, взяв долгую паузу.
— Простите меня, домина Флавия. Я не должен был распространять свою фрустрацию. Просто эта школа была для нас… ладно, что говорить.
— Вы лучше скажите.
— Дети тут не всегда учатся, никто не следит, чтобы родители осуществляли их право на образование. Есть римский учебный центр, но сами понимаете, туда нужно прийти замотивированным и подготовленным, безупречно сдать все нормативы. И быть почти гением, чтобы Семьи тобой заинтересовались. Это практически непролазное игольное ушко, даже моя дочь не поступила, не хватило баллов. А школа средней ступени дает детям возможность спокойно учиться, изучать историю, математику, всякие ремесла — и преподают тут люди без чипов, не распространяя кругом римское высокомерие. Это было хорошее место. Как хорошо, что никто не погиб, но очень жаль того, что мы создали. Впрочем, на фоне остального и это уже не важно.
— У вас дети учились в этой школе?
— Я был ее директором.
В чипе все еще висел открытый запрос к его данным. Если бы Калеб Сабин Тарквиний возглавлял школу для детей патрициев, его профессиональный рейтинг был бы сейчас выше, чем у нее. Как стыдно! А она еще и кричала на него. И уж точно он мог бы сам использовать римские системы оповещения, а не просить об одолжениях человека моложе своих лет. Электра скривилась от несправедливости и торопливо наставила ему каких-то плюсов — за взаимопомощь, информирование, разумную благотворительность. От неловкости разговор хотелось свернуть поскорее, но она не могла не спросить.
— Можно личный вопрос?
Калеб помолчал снова.
— Можно.
— Где-то в секторе есть место, где трудные подростки собираются? Если бы вы беспризорника искали?
Или кого-то, кто игнорирует предписания патрициев оставаться дома.
Он кратко поразмыслил.
— Попросите Дариуса, чтоб проводил вас. Они под монорельсом где-то, бывает, прячутся, сами не найдете. Еще личные вопросы?
— Нет. Спасибо вам, Калеб.
Он кивнул и пошел было прочь, но остановился, с сомнением поглядел на нее. Она приблизилась.
