Ознакомительная версия.
Теперь я мола стать симбионтом корабля, если выживу, конечно. Горькая ирония и мелькнувшая в голове отстраненная мысль о том, что какие только баги не встречаются в программе под названием «жизнь»! Эти импланты должны были ввести трем отличившимся пилотам последней кампании Варрина… Сложись все иначе, и эти смельчаки после вживления портов имели все шансы на повышение и перевод в авангард атакующей эскадры Союза.
- Нам надо торопиться. Ты все запомнила? – отец хотел казаться собранным, но дрожь в голосе и суетливые движения выдавали его истинное состояние.
- Да, папа, я выживу, чего бы мне это ни стоило.
Отец крепко обнял меня и помог встать с кресла.
Мы пошли, а затем и побежали в направлении одного из ангаров, в которых находились истребители класса Эйсиньи, достаточно маневренные, чтобы суметь уйти от обстрела, и в то же время способные вместить порядка ста человек. Таких было всего три.
Как и все дети на базе, я разбиралась не только в типах и классах звездолетов, кораблей и планеров, но и мечтала поступить в одну из военных академий (а о чем еще мечтать, когда вокруг тебя одни военные, разговоры только о боях и полетах, а самое распространенное чтиво – устав космического флота Союза), но понимала, что для меня это - утопия. Девочек редко брали даже в захудалые летно-космические училища, обосновывая это тем, что женский организм гораздо хуже выдерживает перегрузки при гиперпрыжках и коркат-излучение, которым так славятся пространственные проколы.
Отец подвел меня к последнему, еще не задраенному шлюзу корабля:
- Еще вот этот. - выдохнул он, словно вылавливал меня по всей базе с момента начала тревоги.
- Имя, фамилия, звание родителей – гаркнул суровый офицер, чье лицо украшал шрам от ожога на правой щеке, попутно загружая экран голопроэктора со списком имен.
- Он навряд ли есть в базе …этот ребенок – экспериментальный образец. У него три порта, все три прижились. Специально для летной Академии готовили…
Отец врал – кожа вокруг джейтишек была наращена искусственно, буквально пару минут назад.
- Не знаю, какой ненормальный отдал приказ имплантировать в ребенка это. Он же еще не знает, как штурвал держать, а его уже к ядрам микросхем напрямую подключать хотят...
Продолжить не дал отец
- Этот мальчик – ценный образец. Наверное, самый ценный из всех. Вы обязаны его взять.
Папа говорил убежденно, настолько, что офицер засомневался.
- Ладно, давай, пацан, - он махнул на список имен - живо на борт. Надеюсь, проскочим.
Створки шлюза поползли друг к другу, и я последний раз взглянула на отца. Он улыбался.
Встряхнулась от нахлынувших эмоций и воспоминаний. Они-то ущли, но полынный вкус горечи во рту остался. Сейчас о том, что у меня три джейтишных порта, знали немногие: врач, который проводил ежегодные осмотры в училище (и внеочередные, когда я умудрялась во что-то вляпаться своим «радаром приключений», или проще говоря, задницей, огребая на оную синяки и все, что идет в комплекте к ним), директор и соседка по комнате. От последней деваться было некуда, потому как за десять лет совместного дележа одной комнаты мы в каком только виде друг перед другом не показывались. Впрочем, надо отдать Прит должное – держать язык за зубами она умела, несмотря на свой слегка ветреный нрав. Ах да, о моей маленькой не то, чтобы тайне, а, так скажем, «специфическом джейтишном дополнении» был в курсе еще и летный инструктор, но он дядька вообще нелюдимый и общается в основном междометьями. На первом курсе мы даже думали, что его лексикон состоит только из многозначительных «кхм» и емких «ёпт!», которыми он оценивал результаты наших полетов на симуляторах. Впоследствии уже узнала, что при сильном волнении этот молчун способен выдать на-гора весьма многоэтажные фразы, правда, для этого нужно было умудриться сломать симулятор боя. К последнему я, как-то оставшись одна в тренажерном классе, по дури подсоединилась напрямую, через порт, вот он и погорел. Подозреваю, что железяка просто не выдержала могучей силы моей мысли (верить в то, что просто затребовала две несовместимые команды, уж очень не хотелось).
Кстати, наличие этих самых портов в свое время и определило исход моего распределения: я - единственная девушка военный пилот в училище. Не будь этих джейтишек, как и все нормальные особи женского полу, стала бы навигатором, на крайний случай механиком, но директор решил, раз есть прижившиеся JT, значит, само провидение велит мне быть пилотом, и никак не иначе.
- Вот в наказание и будешь участвовать в предстоящей гонке, которая проводиться среди выпускников Академий и училищ космофлота, – отчеканил Радвин,- и попробуй только не занять призового места.
- Но кадеты ни одного из училищ никогда не выигрывали гонок. Там представители летных Академий всегда разыгрывали приз между собой, а мы так – для массовки, в хвосте пыль гоняем каждый год.
Требование (а стать одним из трех призеров гонки звучало не просьбой, а именно приказом) было невыполнимо. Однако директор проявил чудеса терпимости и пояснил:
- До этого мы выступали на побитых тренировочных флайерах с ручным управлением. Ты - лучшая в выпускной группе и единственная, кто может подключиться к ядру управления присланного драгстера напрямую, минуя механику. У тебя будет скорость реакции в несколько раз быстрее, чем у остальных наших выпускников.
- А разве можно использовать порт в гонках? Я думала, все ездят на механике. – сомнения еще были, но азарт предстоящей возможности испытать новый флайер и не раз (с учетом тренировок), постепенно их вытеснял, как боевая машина пехоты вооруженную мотыгами повстанческую армию аборигенов.
- А этого никто не запрещал. Просто у редких кадетов есть JT, их обычно имплантируют после нескольких лет службы в космофлоте. Но я так подозреваю, что чемпионы последних трех лет летают именно с использованием этого милого инородного тела, вшитого в правое предплечье… - директор как будто почувствовал, мои колебания и добил «контрольной» новостью. – А победитель получает право свободного распределения, даже если он обучался бюджетно.
Вот это, понимаю, - стимул! Да я теперь ради этой победы готова рвать соперников ногтями и зубами (хотя и от плазмомета в помощь не откажусь). Это ШАНС. Шанс уйти в гражданскую космическую авиацию, шанс на спокойную жизнь, где не нужно подниматься по тревоге и постоянно быть готовым не вернуться из очередного вылета. Не смотреть, как гибнут твои товарищи и знать, что ты всего лишь расходный материал, пушечное мясо для выпускников Академий – этой гребаной военной элиты. Нам же, растиражированным выкидышам училищ, выбора распределения не давали – мы бюджетники, и этим все сказано. Поэтому ради такого приза стоит побороться за победу.
Ознакомительная версия.
