— Так что не вешайте на меня вашу подругу, — подвел я предварительный итог. — Она — не моя заслуга. Даже больше скажу, подобный сценарий был запланирован, и был на руку офицерам. Они не могли знать, что я ее покалечу, не могли знать, что наша стычка произойдет именно в этот день, но по их задумке это рано или поздно должно было случиться. Потому, что наша с вами стычка им на руку. Кто скажет, почему?
«Сорок четверки» покраснели, но смолчали.
— Потому, что вы — дуры! — выплюнул я.
— Оливия, звезда моя, — вновь обернулся я к черненькой, — скажи, сколько подразделений за последние дни повесили себе лычки хранителей?
Та скривилась, но ответила:
— Три.
— А сколько хранителей «ушло»?
— Два! — ответил я за нее. — Два взвода! При этом взвод Афины вот-вот реабилитируют и вернут. Почему тянут — не знаю, но решения об их переводе в резерв не было и нет. Лишь временное отстранение. То есть, — я вновь перевел глаза на «сорок четвертых», — хранителей в данный момент НАБИРАЮТ!
— Солнце, — вновь обернулся я к главе опергруппы ее высочества инфанты, избрав ее на сегодня девочкой для битья, — скажи, как ведет себя молодое пополнение?
Вновь обвел глазами всех присутствующих. Кажется, ситуация выровнялась. Все признали правомочность моих аргументов, что они как минимум имеют право на существование, и слушали с предвкушением, ожидая, чего еще выкину.
— Я не варюсь в вашей каше, но давайте отвечу? Хорошо они себя ведут. Все приказы выполняют, не хорохорятся, не ерепенятся, никого из себя не строят. И здесь, на базе, ведут себя так, будто одни из нас, в смысле них, — обвел я рукой вокруг, имея ввиду резерв. — Никакого высокомерия! Если я не прав, поправь? — повернул я голову к Мамочке.
Та смотрела с благодушием, ей было откровенно плевать на какие бы то ни было проблемы хранителей, и мою речь она с самого начала слушала с улыбкой.
— Да нет, все правильно. Хорошо себя ведут.
Я улыбнулся.
— Вот видите. Больше скажу, любая из вас… — И принялся тыкать пальцами вокруг, во всех подряд. — …Вот ты, ты или ты, например. Или ты. Если любая из вас допустит ошибку, или потребует повышенного внимания, или поведет себя по отношению к НЕ-хранителю как-то неправильно, мигом очутится на месте сорок четвертого взвода. Мгновенно, это не будет даже обсуждаться, и никаких шансов на восстановление ей не дадут. Офицеры закрутили гайки, закрутили серьезно, но вы этого не заметили. Даже ты знаешь об этом! — вновь повернулся я к Оливии. — Даже ты в случае чего полетишь с Олимпа вниз! Не так?
Та нехотя опустила голову.
— Вот только ее не тронут, и ее камаррадас-героев, умиравших за принцессу — им простят все. Найдут другую работу, но не унизят, — кивнул я на Мамочку, и та тоже опустила голову. — А в остальном все вы — под прицелом. Былой воли, былой демократии и былых привилегий больше нет, вы все отныне — никто. Такие же, как остальные. А самое смешное, что все вы об этом знаете, но вслух говорю отчего-то один только я.
Вы же вместо того, чтобы обсуждать такую глобальную новость внимательно наблюдаете за действиями «этого дурачка Ангелито», «проклятого скотину» и вообще «скверного человека, ради опытов над которым вышвырнули целый взвод наших товарищей», не обращая внимания больше ни на что. Вам не кажется это странным?
И вновь тишина. А что им сказать, этим девочкам? Дуры, все они дуры. Просто в разной степени. Оттого и пришлось привлекать самых авторитетных из хранителей — у тех ума должно быть чуток поболее.
— Есть такой прием в управлении массовым сознанием, — продолжил я, — отвлечение внимания. Вам всем мастерски отвлекли внимание, заставив сжимать кулаки в злости, что какой-то выскочка, пришлый мальчик, обижает ваших девочек. Вы поносите его, ненавидите, сочувствуете бедному сорок четвертому взводу… А тем временем сеньоры Морган и Тьерри все больше и больше уравнивают ваш статус с остальными и лишают былых привелегий. Красиво, неправда ли? Это старая технология, ей не века даже, тысячелетия. Но оказывается, она до сих пор актуальна. Как в масштабах страны, так и в масштабах маленького тесного коллектива.
— Вы — тупицы, — вновь обернулся я к противницам. — Не дуры даже, похуже. Вы не поняли главного, что не я цель интриги. Цель — вы. Офицеры решили демонстративно уничтожить один взвод высокомерных сучек, пожертвовать им, чтобы остальные притихли и сели на пятую точку. А я… Я всего лишь орудие вашего истребления. ВАШЕГО, девочки. А не вы — моего.
Я должен был поставить вас на место, показать ваш взвод с самой неприглядной стороны. Продемонстрировать всем, ПОЧЕМУ они от вас избавились. Вы же, вместо того, чтобы играть роль несправедливо обиженных бедных овечек в первый же день начали унижать маленьких. Что офицерам и требовалось.
Я подался вперед и зарычал, чувствуя, как глаза мои наливаются кровью:
— Я никогда не дам в обиду своих девочек, понятно?! Я никогда не брошу своих в беде! Не позволю над ними издеваться! И если надо будет убить — убью! И вашей подруге повезло, что я ее всего лишь покалечил!..
На мои плечи навалились, но я уже сел на место, как ни в чем не бывало.
— Ваша подруга Алессандра стала первой жертвой сеньор офицеров, и жертва эта была запланированная. Если бы мы не пересеклись в тот день, это произошло бы позже, они «слили» бы вам информацию, кого стоит пощипать в первую очередь, да на глазах у кого. И всё закрутилось бы, как сейчас, только позже.
Они же сливают вам информацию обо мне, так? — усмехнулся я. Вокруг раздался ропот, но Оливия шикнула, и девочки замолчали. — Кто-то «очень близкий и доверенный» рассказывает вам интересную информацию о моем прошлом, куда меня можно ударить. Вы же в приступе хронической тупости даже не можете сообразить, откуда этот «доверенный человек» может знать то, что написано в моем ЗАСЕКРЕЧЕННОМ досье. Доступ к которому, кроме королевы, имеют, наверное, всего пять человек. Откуда ему знать о моей матери? О школе? О столовой и разбитом в мертвой зоне камер носе Гниды из банды Бенито Кампоса?
Я сделал паузу.
— Неоткуда. Это «слив» чистой воды. Точно так же вам сообщили бы, что: «Девочки, а неплохо было бы поставить на место шмякодявку Мари-Анж из пятнадцатого! Это же здорово! Да на глазах у Чико — вот веселье будет?!»…
— Мы не знали о твоей школе, — покачала головой Звезда. Видно, задел больное — они или догадывались, или только начали догадываться об этом. — Мы поняли только когда твои девочки об этом рассказали, после. А о матери вообще думали, знают все… Что это не секрет…
Вновь раздалась волна ропота, некоторые присутствующие начали спорить. Что было мне на руку — в спорах рождается истина.
