С помощью своих специальных очков Паскаль могла считывать данные с «рисующих» гравитометров, расставленных по периметру сетки Уиллера. Показания этих приборов давали стереоскопическую картину масс, погребенных под поверхностью грунта. Силвест тоже адаптировал свое зрение к этой задаче. Грунт, на котором они стояли, стал как бы прозрачным, как бы несуществующим. Это была туманная матрица, на которой отчетливо виделось нечто огромное и напоминавшее о могилах. То был обелиск — громадный одинокий каменный монолит, обработанный вручную, окруженный серией каменных же саркофагов. В высоту он достигал метров двадцати. Пока была откопана только его верхушка. Судя по всему, на одной стороне обелиска была выбита надпись стандартными позднеамарантянскими иероглифами. Разрешающей способности гравитометров не хватало, чтобы прочесть этот текст полностью. Надо было откапывать весь обелиск; только так надпись появилась бы перед глазами.
Силвест вернул глазам обычное зрение.
— Работайте быстрее, — обратился он к студентам. — Если останутся небольшие повреждения на поверхности обелиска, не обращайте внимания. Но к вечеру вы должны обнажить хотя бы метр этой поверхности.
Кто-то из студентов, продолжая копать, стоя на коленях, спросил:
— Сэр, мы слышали, что раскопки будут прекращены?
— За каким чертом я буду прекращать раскопки?
— Буря, сэр.
— И черт с ней! — он повернулся к Паскаль, которая внезапно сильно сжала его руку.
— Они имеют право волноваться, Дэн, — сказала она тихо, так чтобы слышал ее он один. — Я ведь тоже слышала о штормовом предупреждении. Нам уже давно следовало бы быть на пути в Мантель.
— И потерять вот это?
— Мы можем вернуться потом.
— Мы можем никогда не найти этого места, даже если я вкопаю тут радиомаяк.
Он знал, что прав. Положение раскопа на картах было трудно определить точно, так как сами карты не отличались ни точностью, ни детальностью. Они были составлены на скорую руку сорок лет назад во время полета «Лорина», оставившего пояс навигационных спутников. Этот пояс был уничтожен через двадцать лет после съемки, когда половина колонистов захватила корабль и вернулась домой. Теперь определить точно свое местоположение на Ресургеме было весьма сложно. А радиомаяки во время песчаных бурь часто ломались.
— И все же ради этого не стоит рисковать людьми, — ответила ему Паскаль.
— Ради этого я рискнул бы и большим, — Силвест ткнул пальцем в студентов. — Торопитесь! Если нужно, используйте робота. Но к рассвету чтобы верхняя часть обелиска была раскопана.
Слука — старшая среди студентов — что-то пробормотала себе под нос.
— Есть предложения? — осведомился Силвест.
Слука прекратила работу — очевидно, впервые за несколько часов. Силвест видел, как в ее глазах нарастает напряжение. Маленький скребок, который она держала, выпал из ее руки и упал рядом с ногой, затянутой в меховой муклук. Она сдернула маску, дыша во время разговора воздухом Ресургема.
— Надо поговорить.
— О чем, Слука?
Она вдохнула воздуху из маски, чтобы произнести следующую фразу.
— Не слишком ли вы полагаетесь на свою удачу, доктор Силвест?
— А ты свою только что пустила под откос.
Казалось, она его не слышит.
— Вы знаете, что нам дорога ваша работа. Мы разделяем ваши взгляды. Вот почему мы здесь, вот почему мы гнем спины на вас. Но вам не следует смотреть на нас, как на ваших рабов, — ее глаза метнулись к Паскаль. — Именно сейчас вам могут понадобиться все ваши союзники, доктор Силвест.
— Это угроза?
— Это констатация факта. Если бы уделяли больше внимания тому, что происходит в колонии, вы бы знали, что Жирардо решил пойти на конфликт с вами. И говорят, это произойдет скорее, гораздо скорее, чем вы думаете.
По спине Силвеста побежали мурашки.
— О чем, черт побери, ты болтаешь?
— О чем? О перевороте! — Слука протиснулась мимо Силвеста, чтобы добраться до лестницы, ведущей на поверхность. Поставив ногу на первую ступеньку, она обернулась к оставшимся двум студентам, которые, не поднимая головы, продолжали заниматься своим делом — откапывали обелиск. — Работайте сколько влезет, но не говорите потом, что вас не предупредили. А если у вас есть сомнения насчет того, что значит попасть в «бритвенную бурю», то гляньте на доктора Силвеста.
Один из студентов робко поднял голову.
— Куда ты, Слука?
— Поговорить с другими бригадами копачей. Может, не все знают о штормовом предупреждении. А когда узнают, вряд ли многие будут рваться продолжать работу.
Она начала взбираться по лестнице, но Силвест протянул руку и схватил ее за каблук муклука. Она посмотрела на него сверху вниз. Теперь она была в маске, но Силвест увидел на ее лице выражение глубокого презрения.
— Слука, это конец твоей карьеры.
— Нет, — ответила она, продолжая подниматься. — Это только начало. И беспокоюсь я о вас.
Силвест покопался в себе и обнаружил — хотя и сам поразился этому, — что совершенно спокоен. Однако это было то особое спокойствие, которое свойственно океанам металлического водорода огромных газовых планет далеко за Павлином, сдерживаемым колоссальным давлением сверху и снизу.
— Так что же? — спросила Паскаль.
— Есть кое-кто, с кем я должен посоветоваться, — ответил Силвест.
Силвест по пандусу влез в свой краулер. Другой краулер был забит мешками и контейнерами, а каждый сантиметр оставшегося места занимали гамаки студентов-копачей. Студентам приходилось спать в машине, так как почти все раскопки в этом регионе находились в сутках езды от Мантеля. Краулер Силвеста был куда более комфортабелен. Примерно треть его площади была занята кабинетом Силвеста и его спальней. Остальная территория использовалась под склад, а также под каморки для старшего персонала — в данном случае для Паскаль и Слуки. Сейчас весь краулер был в его распоряжении.
Обстановка кабинета заставляла забыть о том, что это всего лишь часть краулера. Обивка из красного бархата, полки с копиями древних приборов и реликтов. Большая, элегантно изданная карта Ресургема в проеции Меркатора демонстрировала места главных находок, оставшихся от различных эпох истории амарантян. Остальное пространство стен было занято медленно пополняющимися текстами: это были академические статьи в процессе подготовки. Запись собственного сознания Силвеста на бета-уровне проделывала всю черную работу. Эту копию своего «Я» Силвест натренировал так, что она могла имитировать его литературный стиль даже лучше, чем он сам, особенно если учесть его нынешнее нервное состояние.
